Альдо Николаи - Железный класс

Амбра. Что не подумали?

Бокка. Что вы ходите по институтам красоты.

Амбра. Я считаю, что просто обязана следить за собой ради тех, кто меня помнит и навещает.

Бокка. Бывшие любовники, что ли?

Амбра. Нет, бывшие воспитанники. Им теперь кому сорок, кому пятьдесят. Такие солидные люди: специалисты, служащие. Есть даже один врач: всё меня уговаривает у него обследоваться, но я не иду из принципа. Даже неловко.

Бокка. Я сам такой. А сноха моя с сыном — дай им волю, не вылезали бы от врачей.

Амбра. Странно: молодые ходят в больницу чаще нас, стариков.

Бокка. Потому что мы, старики, уже состарились, а молодые еще нет, но им очень хочется, вот они по врачам и бегают, словно старость — бог знает какое счастье.

Амбра. Счастья мало, но и несчастьем не назовешь.

Бокка. Это от общества зависит, как оно с нами обращается.

Амбра. Верно. Вот в некоторых странах стариков прямо-таки уничтожают.

Бокка. Ну, у нас до этого не дошло. Стариков у нас просто отодвигают в сторону.

Амбра. Все же это лучше, чем уводить их в лес и там бросать на съедение зверям.

Бокка. Так могут поступать только дикари.

Амбра. И не только дикари… Берут стариков, сажают их в мешок и закапывают. А то бросают в реку или в костер.

Бокка. Не удивлюсь, если и у нас начнется то же самое.

Амбра. Вот не помню где, кажется на Востоке, с наступлением зимы дети уводят своих престарелых родителей высоко в горы и там бросают на снегу умирать от холода и голода.

Бокка. У нас так не делают. Пока что.

Амбра. В Индонезии — или нет, на Аляске стариков отдают на забаву маленьким детям, как игрушки, чтобы те их били, калечили и делали с ними что захотят.

Бокка. Ерунда!

Амбра. Правда, правда, господин Бокка. Я сама читала. Поэтому возблагодарим небо за то, что живем в цивилизованной стране, где со стариками считаются, предоставляют им бесплатную поликлинику и пенсию.

Бокка. Ну ладно, госпожа Амбра, оставьте, иначе много чего придется вспомнить… И про то, как мы всю жизнь горбатились на эту бесплатную поликлинику.

Амбра. А почему вы не садитесь?

Бокка. Потому что предпочитаю стоять.

Амбра. Вам больно…

Бокка. Что больно?

Амбра. Сидеть.

Бокка. А почему мне должно быть больно сидеть?

Амбра. Потому что бывает больно сидеть при некоторых недугах.

Бокка. Это не мой случай. (Садится)

Амбра. Что у вас в пакете?

Бокка. Ничего.

Амбра. Я полагаю, вы не станете носить с собой ни для чего пустой пакет… Там пирожные?

Бокка. Ну, пирожные.

Амбра. Для внуков?

Бокка. Нет.

Амбра. А для кого?

Бокка. Пардон, вам какое дело, мадам?

Амбра. Ну, значит, для господина Пальи. (Пауза.) А меня не угостите?

Бокка. Нет.

Амбра. Вы очень любезны.

Бокка. Палье нужно сладкое.

Амбра. От сладкого развивается диабет и портятся зубы.

Бокка. Как его… Палье все равно, потому что у него вставная челюсть. (Пауза.)

Амбра. Скажите, вы собираетесь наконец лечь на операцию?

Бокка. А знаете, вы уже надоели. Только и делаете, что задаете вопросы. Для вас разговор — это сплошные вопросы. Не пойму. Что вам проку в чужих делах? Я же вас никогда ни о чем не спрашиваю.

Амбра. Разумеется. Потому что я сама обо всем рассказываю. Я общительна и по-другому жить не умею. (Пауза.) Вам не стоит бояться операции. Под общим наркозом никакая боль не страшна.

Бокка. Это пока оперируют. А потом?

Амбра. Потом можно привыкнуть. На крайний случай имеются обезболивающие средства. (Смеется.)

Бокка. Не пойму, что смешного.

Амбра. Я подумала: если все муки, на которые обречена женщина, отдать вам, мужчинам, рождаемость резко упадет.

Бокка. А вам приходилось рожать?

Амбра. Нет.

Бокка. Тогда что вы знаете про муки?

Амбра. Мне хотелось иметь своего ребенка. Но я всю жизнь воспитывала чужих. Они подрастали и уходили от меня.

Бокка. Не жалуйтесь, это к лучшему.

Амбра. Почему?

Бокка. Потому что дети рано или поздно все равно уходят.

Амбра. Ну и что?

Бокка. Я говорю, не жалейте, что своих нет. Вот мужа не было — это жалко.

Амбра. Ни разу, представьте себе, не пожалела.

Бокка. Почему?

Амбра. Потому что вы, мужчины, с возрастом делаетесь такие противные, с вами так тяжело.

Бокка. А вы, женщины, нет, что ли?

Амбра. Вот я, например, полная, не отрицаю. Но я вся полная. А у вас, мужчин, полнота какая-то особенная: отвисает живот, пузо, вы лысеете, но зато растут волосы в ушах, в носу, от вас пахнет чем-то кислым, и вы становитесь ни рыба ни мясо. Потому что теряете мужественность.

Бокка. Ага. А вы, значит, женщины…

Амбра. Да. Мы, женщины, сохраняем нашу женственность.

Бокка. Хм! Не сказал бы. (Встает и вновь принимается расхаживать.)

Амбра. А знаете, вы большой нахал. (Пауза.) Зачем вы опять встали?

Бокка. Затем, что не хочу больше сидеть.

Амбра. Из-за своего недуга?

Бокка (вновь садится). Уж не одолел ли вас этот недуг, коли вы так печетесь о нем?

Амбра. А вот и господин Палья.

Входит Палья, очень бледный. Шатаясь, с трудом добирается до скамьи и обессиленный падает на нее.

Господин Палья, что с вами?

Бокка (ничего не заметив из-за своей слепоты). Эй, друг мой хороший! Может, поздороваемся?

Амбра. Вы не видите, ему плохо!

Бокка. Плохо? Эй, отвечай, тебе плохо? Как тебя, Палья, отвечай!

Амбра. Да тише вы, ему трудно говорить, оставьте его.

Бокка. Нет, это вы его оставьте и не трогайте больше.

Амбра. Давайте позвоним, вызовем «скорую помощь». Он бледный как смерть.

Бокка (в испуге). Палья, Палья, скажи что-нибудь.

Амбра. Что с ним?

Бокка. Он весь в холодном поту.

Амбра. Надо вызвать «скорую».

Палья (слабым голосом). Нет, не надо. Прошло, уже прошло.

Амбра. По-моему, это сердце.

Бокка. При чем тут сердце? Это все от пищеварения. Надо, чтобы его стошнило.

Амбра. Вот видите: только от врача. А еще хотят бороться с предрассудками.

Бокка. Да замолчите вы! Слышишь, Палья, не бойся, все в порядке. Надо, чтобы тебя стошнило. Небось простудился, оттого и желудок шалит.

Палья (мотает головой, потом слабым голосом). Не очень-то меня кормили.

Бокка. Хорошо бы ему чего-нибудь крепкого…

Амбра. У меня дома есть виски.

Бокка. Так несите живо!

Амбра. Виски — сосудорасширяющее. Его рекомендуют, даже при инфаркте.

Бокка. Тише вы. Какой инфаркт! Ступайте, ступайте скорее!

Амбра уходит.

(С нежностью, глядя на друга, как на ребенка, говорит после паузы.) Ушла наконец, дура. Спровадил. Теперь можно и поговорить… по-мужски. Ну как, лучше стало?

Палья. Лучше… немного.

Бокка. Правда?

Палья. Уже проходит. (Пауза.)

Бокка. Маленько подбодрись.

Палья. Я видел… все потемнело. Начал терять сознание. Если так умирают, то это неплохо… Какой холод…

Бокка снимает с себя пальто и накрывает им друга.

Палья. Не надо, не надо.

Бокка. Не упрямься. Тебе холодно, а мне нет. (Долгая пауза.)

Палья. Ты испугался?

Бокка. Еще как! На моем месте и ты бы испугался.

Палья. Плохо мне пришлось.

Бокка. Ну, теперь-то уж лучше. Вон и потеть перестал.

Палья. Плохо. Плохо мне пришлось. Словно смерть за горло взяла…

Бокка. Ерунду говоришь… Свело желудок, и все.

Палья. Нет, это сердце прихватило.

Бокка. Ну, хорошо-хорошо, только не стоит больше.

Палья. Нет, напротив, об этом нужно говорить, потому что всему своя причина.

Бокка. То есть врач тебе сказал такое…