Пэпэла (Бабочка) Часть 2 - Уваров Максимилиан Сергеевич

С рыбалки возвращались уже в сумерках. Двух маленьких карасей скормили уличному коту, а оставшихся червяков сердобольный Изя отпустил на берегу речки, под небольшую корягу.

После легкого ужина, Илико улегся в кровать и с удовольствием вытянул ноющие ноги.

– Илико-о-о… – Изя быстро юркнул к нему под одеяло и положил голову на плечо Илико.

– Изя! – Илико не сильно лягнул друга ногой. – Ты уже не маленький, чтобы спать со мной!

– Ну. Илико-о-о… – Изя сделал умоляющую мордашку. – Я только спрошу тебя и уйду.

– Хорошо! Спрашивай и иди спать к себе, – согласился Илико на компромисс.

– Что такое «сохнуть»? – Изя вопросительно поднял брови.

– Это когда ждешь встречи. Когда хочешь всегда быть рядом с человеком, – объяснил Илико.

– Тогда я сохну по тебе, – радостно сообщил ему Изя.

– Нет, Изя! Мы братья. Ты не можешь по мне сохнуть, – Илико несильно хлопнул Изю по лбу ладонью.

– Мы же не родные братья, – Изя смешно сморщил длинный тонкий нос.

– Понимаешь, когда кто-то по кому-то сохнет… Как тебе объяснить… Ну, ты когда-нибудь просыпался утром, а у тебя пися колом стоит? – Илико чуть отодвинулся от Изи.

– Ага, – кивнул Изя. – А знаешь, что еще было несколько раз? – Изя понизил голос до тихого шепота. – Я просыпался от того, что мне хорошо и штанишки мокрые.

– Фу, Изя! – Илико подскочил на кровати и отодвинулся от Изи на самый край.

– Можно подумать, что с тобой такого не случается, – надулся Изя и, придвинувшись ближе к Илико, снова положил ему голову на плечо.

– Случается, – согласился Илико. – Еще иногда внизу живота так тяжело становится. Если подумать о чем-то приятном. Например, о том, как выглядит Станислав голым. Или как врачиха-Катенька принимает ванну. Или как… – Илико замолчал и посмотрел на Изю. Тот спал, подложив ладонь под щеку, и тихо посапывал.

========== Глава 4 ==========

Илико с нетерпением ждал зимних каникул. Сонька давно звала его на репетиции в театр, но несмотря на то, что у учеников средней школы был час свободного времени, это было днем, а репетиции проходили утром, и Илико никак не мог на них попасть.

После рожественских каникул в театре начинался новый сезон, и по традиции он открывался «Лебединым озером», а роли маленьких лебедей исполняли выпускницы женской школы, в число которых в этом году и входила Сонька. С момента поступления в школу Илико бывал в Театре оперы и балета уже не один раз, но ему хотелось попасть именно за кулисы и вдохнуть ту атмосферу, о которой постоянно твердила рыжая подруга.

– Илюш, ты чего так долго? – Сонька стояла на углу улицы в длинном розовом пальтишке и белой пушистой шапочке с помпоном. – У меня уже руки замерзли, – она протянула Илико красные от холода руки. – Грей теперь! – Сонька капризно поджала губки.

Илико взял ее за тонкие запястья и выдохнул на них теплый воздух. Сонька игриво зашевелила пальчиками и засмеялась. В голове Илико что-то щелкнуло, и он, нагнувшись, ткнулся носом в ладонь Соньки и поцеловал ее.

– Ты чего, Илюш? – Сонька вырвала руки и, быстро сунув их в муфточку, висящую на шее, вопросительно посмотрела на Илико.

– Ничего, – смутился Илико и его щеки вспыхнули огнем. – Я думал, тебе будет приятно.

– Мне… мне было приятно, просто… – Сонька внимательно посмотрела в глаза Илико. – Это неприлично… на улице… при всех…

– Муха, давай про это забудем, – уверенно сказал Илико, немного придя в себя, – я сам не понимаю, что со мной происходит в последнее время.

Илико не врал. Ему с каждым днем было все трудней бороться со странными желаниями и держать себя в руках. Буквально вчера, ложась спать, Илико совершенно случайно прижался к Изе, который по обыкновению залез к нему под одеяло. Стоило Илико почувствовать через тонкую ткань пижамы тепло, ему стало так хорошо и приятно, что он чуть пошевелился и его тело отозвалось сладкими толчками.

– Илико, ты об меня писей трешься, – недовольно проворчал сквозь сон Изя.

Илико осторожно сполз с кровати и пошлепал босыми ногами в сторону ванны. Наутро Изя не помнил о ночном происшествии и вел себя как обычно, а вот Илико не мог поднять на Изю глаза, и не только потому, что ему было стыдно. Он боялся, что и днем его тело может таким же странным образом среагировать на друга.