Ги Мопассан - Мюзотта

Жан Мартинель — племянник г-на Мартинеля, художник, уже пользующийся известностью и награжденный орденом, 30 лет.

Леон де Петипре — брат Жильберты Мартинель, молодой адвокат, 30 лет.

Г-н Мартинель — бывший гаврский судовладелец, 55 лет.

Г-н де Петипре — бывший член суда, кавалер ордена Почетного легиона, 60 лет.

Д-р Пеллерен — врач, очень элегантный, 35 лет.

Г-жа де Роншар — сестра г-на де Петипре, 55 лет.

Анриетта Левек, по прозвищу Мюзотта, — натурщица, бывшая любовница Жана Мартинеля, 22 лет.

Г-жа Флаш — акушерка, бывшая танцовщица Оперы, 35 лет.

Жильберта Мартинель — дочь г-на и г-жи де Петипре, только что вышедшая замуж за Жана Мартинеля, 20 лет.

Лиза Бабен — кормилица, 26 лет.

Слуги

Действие происходит в наши дни, в Париже. Первый и третий акты — в гостиной у г-на де Петипре. Второй акт — в комнате Мюзотты.

Строгого стиля гостиная в доме г-на де Петипре. Посредине стол. Направо диван. Налево стулья и кресло. В глубине дверь, выходящая в галерею. Боковые двери. Лампы зажжены. Выходят из-за стола.

Г-н де Петипре, г-н Мартинель, г-жа де Роншар, Леон де Петипре, Жан, Жильберта в подвенечном платье, но без цветов и вуали.

Г-жа де Роншар (поблагодарив поклоном г-на Мартинеля, который вел ее под руку, садится направо и зовет). Жильберта! Жильберта!

Жильберта (отпуская руку Жана). Что, тетя?

Г-жа де Роншар. Кофе, деточка!

Жильберта (подходя к столу). Иду, тетя.

Г-жа де Роншар. Береги свое платье!

Леон (подбегая). Нет, нет, сегодня сестренка не должна разливать кофе. В день ее свадьбы! Я сам займусь этим... (Г-же де Роншар.) Знаете, тетя, как адвокат я на все руки мастер.

Г-жа де Роншар. О, я знаю твои качества, Леон... и ценю их...

Леон (смеясь, подавая ей чашку). Вы слишком добры.

Г-жа де Роншар (взяв чашку, сухо). ...по их достоинству!

Леон (про себя, возвращаясь к столу). Вот те на! Маленький щелчок... Без этого никогда не обходится. (Предлагает другую чашку Мартинелю.) Три куска, не правда ли, господин Мартинель, и немного коньяку? Я знаю ваш вкус. Мы за вами будем очень ухаживать, вы увидите.

Мартинель. Благодарю, мой друг.

Леон (отцу). Хочешь кофе, отец?

Петипре. Да, сынок.

Леон (к молодоженам, которые сели налево и разговаривают вполголоса). А вы, молодые супруги?

Молодые люди, поглощенные разговором, не отвечают.

Вопросов больше не имеем! (Ставит чашку обратно на стол.)

Петипре (Мартинелю). Вы, кажется, не курите?

Мартинель. Благодарю, никогда.

Г-жа де Роншар. Это меня удивляет. Мой брат и Леон никак не могут обойтись без этого, даже в такой день, как сегодня... Какая это гадость — сигара!

Петипре. Приятная гадость, Кларисса.

Леон (подходя к тетке). Почти все гадости приятны, тетя; я знаю такие замечательные...

Г-жа де Роншар. Повеса!

Петипре (беря сына под руку). Пойдем курить в бильярдную, раз твоя тетка этого не любит.

Леон (отцу). Ах, разве она любит что-нибудь, кроме своих пуделей?..

Петипре. Ладно, молчи.

Оба выходят в среднюю дверь.

Мартинель (г-же де Роншар). Вот эта свадьба в моем вкусе; такие не часты здесь, в вашем Париже. После церкви — завтрак, затем все приглашенные уходят, даже подружки и шафера. Остаешься своей семьей, а к обеду приходит несколько родственников. Играют на бильярде или в карты, как в обычные дни, новобрачные флиртуют...

В этот момент Жильберта и Жан подымаются и медленно выходят под руку в среднюю дверь в глубине сцены.

Потом, не позже двенадцати, бай-бай.

Г-жа де Роншар (в сторону). Как он вульгарен!

Мартинель (садится направо, на диван, рядом с г-жой де Роншар). А молодые вместо нелепого традиционного путешествия отправляются себе по-хорошему в приготовленную для них квартирку. Я знаю, что вы считаете это не шикарным, не изысканным. Что поделаешь, я так люблю.

Г-жа де Роншар. Но так не принято в большом свете, сударь.

Мартинель. В большом свете! Да их у нас тридцать шесть тысяч, этих светов. Знаете, в одном только Гавре...

Г-жа де Роншар. Я знаю только наш... (спохватившись) мой, который достаточно хорош для меня.

Мартинель. Разумеется. В конце концов, сударыня, что бы там ни было, а со свадьбой дело сделано, и я надеюсь, что вы будете жаловать моего племянника, который до сих пор...

Г-жа де Роншар. Придется, раз он зять моего брата и муж моей племянницы.

Мартинель. Но ведь не только поэтому? Я очень рад, что с этим покончено, потому что хотя жизнь у меня и прошла в затруднениях...

Г-жа де Роншар. У вас?

Мартинель. ...в коммерческих затруднениях, а не в брачных.

Г-жа де Роншар. Это вы-то говорите о затруднениях! Вы, крез, дающий полмиллиона приданого своему племяннику. (Со вздохом.) Полмиллиона франков! Ровно столько, сколько прокутил мой покойный муж.

Мартинель. Да... Я знаю, что господин де Роншар...

Г-жа де Роншар (вздыхая). Разорил меня и бросил через год после свадьбы, через год, сударь!.. Этого времени мне только на то и хватило, чтобы понять, как я могла бы быть счастлива! Ведь этот бездельник умел добиться, чтобы его обожали.

Мартинель. Вот прохвост!

Г-жа де Роншар. О сударь! Он был светский человек.

Мартинель. Одно другому не мешает!

Г-жа де Роншар. Не будем говорить о моих горестях. Это было бы слишком долго и слишком печально. Здесь все так счастливы.

Мартинель. А я, признаться, больше всех. Мой племянник — такой славный малый! Я люблю его, как сына. Сам я пошел по торговой части...

Г-жа де Роншар (в сторону). Это и видно.

Мартинель. ... по морской торговле; а он собирается прославить нашу фамилию как художник; он зарабатывает деньги кистью, как я кораблями. Искусство, сударыня, приносит нынче столько же, сколько торговля, да и риска меньше. Между прочим, таким быстрым успехом он обязан мне. Мой бедный брат умер, жена его вскоре последовала за ним, и я остался одиноким холостяком с мальчишкой на руках. Конечно, я обучил его всему, чему мог. Он пробовал силы и в естественных науках, и в химии, и в музыке, и в литературе. Но к живописи его тянуло больше всего. Я и толкнул его на этот путь. Как видите, он преуспел. В тридцать лет он уже известен и недавно награжден орденом...

Г-жа де Роншар. Получить орден в тридцать лет — поздновато для художника.

Мартинель. Ничего, он наверстает потерянное время... (Вставая.) А я все болтаю и болтаю... Извините меня. Я человек прямой. Да и немного навеселе после обеда. Это уж виноват Петипре, бургонское у него замечательное, как и полагается члену суда. Но и мы в Гавре недурно выпиваем! (Идет к столу и допивает рюмку с коньяком.)

Г-жа де Роншар (в сторону). И надоел же он со своим Гавром!

Мартинель (возвращаясь к г-же де Роншар). Так! Вот мир между нами и заключен. Верно? Настоящий, прочный мир. Он не нарушится из-за всякой ерунды, вроде той, которая чуть не расстроила свадьбу.

Г-жа де Роншар (вставая и переходя налево). Ерунда?.. Странная у вас манера выражаться! Конечно, дело уже сделано... Но я все-таки мечтала о другом... пастушке для моей племянницы. Однако, если нет певчего дрозда, мирятся на простом, как говорит пословица.

Мартинель. На редкостном дрозде, сударыня! А ваша племянница — настоящая жемчужина! Счастье этих детей озарит мои последние дни.

Г-жа де Роншар. Желаю этого, сударь, но не смею надеяться.

Мартинель. Ну что вы, я хорошо разбираюсь в достоинствах женщин... и в высших сортах вина.

Г-жа де Роншар (в сторону). Особенно в последних!

Мартинель. А больше ничего и не надо в жизни.

Те же и Петипре, входящий с Леоном из средней двери.