Алексей Винокуров - Наследники

Дядюшка идет по гостиной, все остальные пятятся в угол, подальше от него.

Маша. Я не поняла… Это чего, кружок художественного чтения?

Дядюшка. Я думал: если я умру, никто не будет горевать обо мне. Никто не проронит скупой слезы. Я никому не нужен… Кроме налоговой инспекции.

Катерина (негромко). Ну, началась канитель…

Дядюшка. И мне стало так горько. Я прожил довольно долгую жизнь. Но как же я ее прожил, если никто не вспомнит обо мне? Мне было так страшно – уходить в пустоту и черноту, в которой, возможно, и нет ничего, только мрак и скрежет зубовный.

Иннокентий (Делягину). Насчет зубов – это в твой огород камешек, дантист…

Дядюшка. И тогда я решил проделать последний эксперимент. Я решил попробовать… Может, все-таки кому-то я дорог. Может, узнав о моей смерти, хоть кто-то отложит в сторону свои дела и придет проводить меня… И вот я с радостью вижу, что и друзья мои, и родственники по первому же зову явились сюда, чтобы отдать мне последнюю дань. И тогда я передумал уходить из жизни…

Генерал. То есть как это – передумал?! Не надо так шутить…

Дядюшка. Да-да… Я устыдился своего малодушия. Как я мог даже думать о самоубийстве! Когда тебя так любят, так поддерживают – все невзгоды кажутся ничего не стоящими. Все трудности переживаются легко. Так обнимите же меня, родные мои, я снова с вами!

Дядюшка разводит руки для объятия. Случайно сбивает рукой подсвечник. В комнате становится темно. Спустя секунду начинается какое-то шевеление, пыхтение, скрежет, мычание, шепот: «Держи крепче!» «Вырывается!», «Кляп ему!», «Укусил!», «Заматывай, заматывай!»… Наконец все затихает. В полной темноте возникает рука с горящей зажигалкой. Зажигаются свечи в подсвечнике. Становится светло. Видно, что все присутствующие взъерошены и взволнованы, а дядя сидит, привязанный к стулу, с кляпом во рту. Глаза у него вытаращены от изумления.

Кокошкина (глядя на дядюшку). Ой… Ой, что это? (Делягину.) Это вы сделали, да?!

Делягин. Это МЫ сделали… И ВЫ в том числе.

Кокошкина (в панике). Нет… Я не могла! Я не способна на такое!

Катерина. Вы – способны. Вы очень даже способны! (Берет ее за руку, поворачивает ладонь.) Это что? Чьи это зубы?

Кокошкина. Я не знаю. Меня кто-то тяпнул. Кто из вас покусился?!

Генерал (показывая на дядюшку). Это он… покусился. Когда вы ему кляп вставляли.

Кокошкина (суетливо). О, Господи… Как же так? Я ничего не помню… У меня провалы в памяти… Мне нужен доктор.

Генерал (раздражен). Хватит уже, хватит… Изображать из себя! Провалы в памяти у нее… Где у вас еще провалы? Может быть, в совести?

Кокошкина (истерически). Вы не имеете права меня обвинять!

Генерал. Я вас и не обвиняю – сам такой… (Пауза.) Одним словом, дело зашло слишком далеко. Игры кончились и надо принимать решение.

Катерина. Какое еще решение?

Генерал. Решение простое… (После паузы, мрачно.) Что будем делать с нашим дорогим Петром Сергеичем?

Катерина (ухмыляясь криво). А что с ним делать? Я вообще не понимаю, зачем вы его замотали.

Иннокентий (мстительно). Вот именно.

Генерал. Бросьте валять дурака! Все вы понимаете… Пока дядюшка жив, никакого наследства нам не светит.

Катерина. А нам и так ничего не светит…

Иннокентий. В точку.

Генерал. Ну, насчет кузины – это положим… Но вы-то, рыцарь плаща и кинжала, кажется, имеете в этом деле свой гешефт? Разве племянник не должен вам пятьдесят тысяч зеленых американских денег?

Иннокентий. Ну да, конечно. Вы получаете пятьдесят миллионов, а я – пятьдесят тысяч? Это что – справедливо?

Генерал. Ладно, от вас, в конце концов, ничего не требуется. Ваше дело – молчать. Все остальное мы сделаем сами.

Кокошкина (в ужасе). Что – остальное?!

Генерал (многозначительно). Все… что потребуется для получения наследства.

Мрачно смотрит на связанного дядюшку.

Катерина. Нет, я так не согласна…

Генерал. С чем вы не согласны?

Катерина. С этим вот вашим… подходом.

Делягин. Да вас вообще никто не спрашивает. Это дело наследников.

Катерина. Очень хорошо. Только я молчать не стану, когда вы будете решать… вопрос с наследством.

Генерал. Вы нам что – угрожаете?

Катерина. А то! Деньги вы поделите, а запачканы все.

Генерал. Глупости вы говорите…

Иннокентий. Ничего не глупости. Раз уж до такого дошло, давайте делить все пополам. По справедливости, то есть.

Делягин и Генерал переглядываются.

Кокошкина (держась за сердце). Ой, мне дурно… Я даже не понимаю, о чем разговор… Можно, я пойду?

Генерал (толкая ее в кресло). Никуда ты не пойдешь, старая крокодилица… Сиди и не зли меня.

Кокошкина испуганно замирает в кресле.

Генерал (играя желваками). Одним словом, нужно принять ответственное решение… Да или нет?

Аркадий. Что – да или нет?

Генерал. Будем мы получать наследство или так и разойдемся по домам, несолоно хлебавши?

Маша. Не поняла… Как это мы наследство получим, если дядюшка вот он, живой сидит?

Генерал. Об этом и речь.

Аркадий. Так это вы чего? Вы предлагаете дядюшку грохнуть?

Делягин. Тс, тс, тихо… Не надо громких слов.

Генерал. Мы ничего пока не предлагаем. Мы просто ищем выход из сложившейся безвыходной ситуации.

Катерина. Пятьдесять пять лимонов… Это куш.

Делягин. Это больше, чем куш. Это пожизненное процветание. Еще и детям вашим хватит.

Маша. Моим – не хватит.

Кокошкина. Я боюсь!

Генерал. Слушайте, мы все тут взрослые, современные люди. Мы прекрасно понимаем, что такой шанс выдается один раз в сто лет. Да и то не всем. Поэтому предлагаю устроить голосование. Кто за то, чтобы… чтобы Петра Сергеича… чтобы… ах ты, черт! Ну, одним словом, кто за то, чтобы получить наследство?

Смотрит на Делягина. Тот, пожав плечами, поднимает руку. Потом поднимает руку Маша. Потом – Иннокентий. Генерал смотрит на Кокошкину.

Генерал. Что скажет совет старейшин?

Кокошкина. Да я… я, конечно… Но какой ценой?

Генерал (угрожающе). Цена вам не нравится? Ладно. Тогда мы разделим вашу долю между остальными.

Кокошкина. Нет-нет! Я согласна! (Поднимает руку.)

Генерал смотрит на Катерину.

Катерина. А вы-то сами что?

Генерал. Я – как большинство.

Поднимает руку.

Катерина. Ну, и я как большинство. (Смотрит на дядюшку.) В конце концов, он мне не родственник. И даже не знакомый. А 55 миллионов – это 55 миллионов. (Поднимает руку.)

Генерал. Ну, и, наконец, последний участник нашего голосования.

Смотрит на Аркадия. Тот сидит неподвижно.

Генерал. В чем дело? Остолбенел от счастья?

Иннокентий смотрит на Аркадия. Все остальные поворачивают к нему головы.

Иннокентий. Чего сидишь? Поднимай…

Аркадий (делает попытку поднять руку, снова опускает). Не могу…

Иннокентий. Как – не могу?

Аркадий. Ну, не могу. Рука не поднимается.

Иннокентий. Ты что – охренел?

Аркадий. Нет, серьезно… (Со слабой надеждой.) Давайте без меня, а?

Делягин. Как это – без вас?

Аркадий. Ну, будем считать, что я воздержался.

Катерина. Вы, может быть, и от своей доли наследства воздержитесь?

Аркадий. Нет, наследство я хочу.

Маша. Тогда голосуй, чего сидишь!

Аркадий. Я стараюсь… Честно. Только не получается.

Генерал. Руки хотите умыть, да? Чистеньким остаться? Нет, милый мой, не выйдет. Голосование должно быть единогласным.

Аркадий. А если я не участвую?

Генерал. Тогда не получаете своей доли.

Аркадий. А кто же ее получает?

Генерал. Мы все. Ваша доля делится на всех присутствующих и…

Аркадий. Да поймите вы, не могу я! Я игрок, аферист, аморальный тип, черт с ним… Но вот так вот – нет, не могу. Просто не могу и все. Он же мне дядя… Да если бы и не дядя – все равно… Нет, не могу.