Иосиф Дик - Девчонки и мальчишки

Петя. Но я вам сейчас все объясню. Вот мой проект для космического института. До этого еще никто не додумался! Идите ко мне ближе. (С горечью.) Но только мне нужно одну формулу достать! Вот так она мне нужна! (Проводит пальцем по горлу.) Позарез!

Занавес

У Гены. Декорация второй картины. Входят Гена и Шурик. Оба взволнованы. На антигравитоне надпись: «Совершенно секретно. Руками не трогать!»

Гена (потирая шею). Вот чуть было не погиб! Ну и баталия была!

Шурик. А ты молодец! Он тебя душит, а ты ему всю правду в глаза режешь! Настоящий ученый!

Гена. А чего ж ты мне не помогал?

Шурик (возмущенно). Как не помогал? А кто Мишку на себя отвлекал? Они бы тебя вдвоем, знаешь, как разукрасили? Я и подушку на себя отвлекал!

Гена. Ну и здоров же Петька! Как бык! Воспользовался тем, что у меня голова кружится, и насел!

Пауза.

А знаешь, я сейчас подумал: ну на кой черт нам сдался этот Петька? Пусть один живет! И пусть у него хоть по всем предметам будут одни «колы» и двойки! С этой минуты мы больше не будем над ним шефствовать!

Шурик. Как не будем шефствовать? Нет, погоди, ты что-то не то придумал. А как же класс? Ведь Петька всех ребят подводит! И Андрея Петровича!

Гена. Ребята ничего не знают, а мы ведь каждый день из-за Петьки жизнью рискуем. И мне это все надоело. Нас душат, как котят! Мы теряем лучших людей…

Шурик. Это кто же лучшие люди?

Гена. Да это я так, просто к слову сказал.

Шурик. А я думал… ты про эту…

Гена. Про кого?

Шурик. Ну, про эту… Даже язык не поворачивается ее назвать!

Гена. И не называй! Теперь всем ясно, кто она! Змей Горыныч!

Шурик. Вот правильно — Горыныч! Ты слышал, как она этому Петьке сказала: «Остаюсь у тебя навеки»?

Гена. А разве она так сказала?

Шурик. Ну вот, здрасьте! Я, что ж, глухой, что ли? Остаюсь, и точка! И они еще с Петькой какую-то клятву друг другу дали!

Гена (мрачно). Про клятву я слышал. В общем с этой минуты на Петьку с Люськой мы ставим крест. Надоело! Будем шефствовать над другими людьми, более разумными. У нас и так от своих дел голова кругом идет!

Пауза.

Шурик (вздохнув). Слушай, Генк, а, между нами говоря, от чего у тебя голова кружится? От малокровия или… от трусости? Так сказать, от первого или от второго?

Гена. По-честному. (Пауза.) От второго.

Шурик. С этим можно бороться.

Гена. А как?

Шурик. Тренировка, и все!

Гена. А мне кажется, что ничего не выйдет.

Шурик. Один момент! (Берет с Генкиного рабочего стола складной метр и измеряет высоту шкафа.) Та-ак… Один метр восемьдесят сантиметров!

Гена. А что ты хочешь делать?

Шурик. А ну-ка, марш на шкаф! (С помощью Шурика встав на стул, Гена взбирается трусливо на шкаф и хватается за абажур.) А ты отпусти лампочку и распрямляйся!

Гена. А мне кажется, тут абажур немножко не исправен.

Шурик. Ладно, ладно! Не хитри! Распрямляйся!

Гена распрямляется.

Ну, что слышно под ложечкой?

Гена. Ой, екает! Знаешь, я слезу! Я больше не хочу этих процедур! Пусть буду таким, как есть, и ладно.

Шурик. Нет, не ладно! Для тебя все равно, а для нашего класса не все равно! У нашего председателя совета отряда ничего не должно екать: ни печенка, ни селезенка. А теперь будем прыгать со шкафа. (Отодвигает стул от шкафа.)

Гена. Ой, что ты делаешь?!

Шурик. Продолжаем лечение! (Уходит.)

В комнату медленно, какой-то странный и тихий, будто уже отрешенный от земных забот и тягот, входит Петька. Скрестив руки на груди, он останавливается перед антигравитоном с надписью: «Руками не трогать!» — и ногой приподнимает покрывало, которым накрыт аппарат.

Гена. Эй, Петька, ты чего делаешь? Руками нельзя, так ты ногами?

Петя (еле удостаивает взглядом Генку и начинает медленно ходить по комнате). Во-первых, я теперь уже не Петька, а Петр Иванович, а во-вторых, это невежливо — принимать гостей, сидя на шкафу.

Гена. А я тебя не звал в гости, ты сам притащился.

В комнату с подушкой в руках: незаметно для Пети на цыпочках входит Шурик.

Петя. Это тоже дурной тон перебивать своих собеседников на полуслове. Вы же не знаете, что у меня «в-третьих». Я пришел сюда с грузом своих мыслей и переживаний, которыми я решил поделиться с вами.

Шурик (стоя за шкафом, шепотом). Генка, во заливает! Ты с ним держи ухо востро!

Гена (Пете). Ну, и что же это у тебя за груз?

Петя. «В-третьих» тебя интересует? (Пауза.) Да-а, а я все-таки никогда не пожалею, что учился в нашем классе. Здесь всегда была такая атмосфера, которая меня окрыляла и вдохновляла на свободный полет мыслей. Здесь я познал основные законы физики, узнал, отчего происходит электричество. Берется с одной стороны «плюс», с другой стороны «минус», соединяются проводами — и готово! Здесь у меня родилась скромная идея, та, о которой, может быть, скоро заговорит весь мир.

Гена. А чего это ты так жалобно говоришь? Ты что, помирать собрался? Или оттого, что мы с Шуриком подорвали твой авторитет?

Петя. Нет, Гена, мой авторитет никто и никогда не подорвет, поверьте мне! А впрочем, я чувствую, что вы меня не поймете и я только зря время теряю. Или разве вы мне дадите одну очень важную физическую формулу?

Гена (удивленно). Формулу?! А какую формулу?

Петя. А такую… Но, впрочем, мне… мне ничего не надо!

Гена. Ну, а какую все-таки? Что тебе надо определить?

Петя. Ну, длину пути… движения.

Гена. А что у тебя там движется?

Петя. Тело движется.

Шурик (испуганно, за шкафом, подсказывая Генке). Какое тело? Человеческое?

Гена (Пете). Живое?

Петя. Это неважно. Можно и мертвое, то есть неодушевленный предмет.

Гена. А куда оно будет двигаться, это тело?

Петя. По наклонной плоскости.

Шурик (за шкафом). Фу, черт, даже страшно становится! Мертвое тело по наклонной плоскости…

Гена. Ну, так бы сразу и сказал, какая тебе формула нужна, а то пришел, запел, как нищий: «Подайте Христа ради!»

Петя (меняя тон, становясь прежним Петей). Слушай, ты, утильсырье! Ты что, не видишь, что человек в глубоком раздумье? Замолчи, говорят! А то как дам, то сразу со шкафа сальто-мортале сделаешь! (Опять взгрустнув.) Короче говоря, сегодня в пятнадцать часов двадцать семь минут по гринвичскому времени я принял решение. И это решение никто не сможет изменить.

Гена. А какое решение?

Петя (вздохнув). Пройдут года, зазеленеют рощи, запоют соловьи и канарейки, и начнут они вить гнездышки. Но когда вспомнят обо мне люди, то некоторые из них очень и очень пожалеют, что в свое время они не дали мне формулу. (Строго, после паузы.) Значит, ты не окажешь мне последнюю услугу?

Гена (решительно). Нет! Пойди и сам поищи в учебнике!

Петя (печально). Ну что ж… Пойду посмотрю в последний раз на нашу школу, где я провел года свои златые. (Уходит.)

Шурик (выходя из-за шкафа). Генк, ты слышал? У меня, честное слово, аж под ложечкой защемило, так он жалобно говорил! С ним, наверное, что-то произошло! Ты обратил внимание: «Пойду и посмотрю в последний раз!»? Может быть, у него с мамой что-нибудь случилось? Люська верно говорила, что ты плохой психолог.

Гена (взволнованно). Ой, может быть! Я и не подумал! А мы еще письма ему пишем из Космического института, боремся с ним морально и даже физически!

Шурик (взволнованно). Может быть, ему нужен покой и забота и он пришел к нам как товарищ к товарищу поделиться. А мы с тобой ничего не выслушали, по душам не поговорили… Дипломатическую ноту не послали! Приготовили и не послали!.. Э-эх!

Гена. Обожди, я сейчас слезу, и мы обсудим.

Шурик. А ты прыгни на подушку.

Гена. Не надо. (Никак не может набраться храбрости и прыгнуть.)

Стук в дверь.

Шурик (испуганно). Наверное, опять Петька!