Александр Островский - Доходное место

Белогубов. Не понимаю-с.

Юлинька. Не хотите! (Закрывает глаза платком.)

Белогубов. Я вас могу заверить чем угодно-с, что я всегда-с… как был влюблен, так и теперь… Я вам уж докладывал…

Юлинька. Любите, а медлите.

Белогубов. Да-с… Теперь понимаю-с. Так ведь это не такого рода дело-с… скоро нельзя-с.

Юлинька. Отчего же Жадову можно?

Белогубов. Совсем другое дело-с. У него дяденька богатый-с, да и сам он образованный человек, везде может место иметь. Хоть и в учители пойдет – все хлеб-с. А я что-с? Пока не дадут места столоначальника, ничего не могу-с… Да и вы сами не захотите щи да кашу кушать-с. Это только нам можно-с, а вы барышня, вам нельзя-с. А вот получу место, тогда совсем другой переворот будет.

Юлинька. Когда же этот переворот будет?

Белогубов. Теперь скоро-с. Обещали. Как только получу место, так в ту ж минуту… только платье новое сошью… Я уж и маменьке говорил-с. Вы не сердитесь, Юлия Ивановна, потому что не от меня зависимо. Пожалуйте ручку.

Юлинькапротягивает руку, не глядя на него. Он целует.

Я уж и сам жду не дождусь.

Входят Жадов и Полина.

Юлинька. Уйдемте, оставимте их одних.

Уходят.

Жадов и Полина (садятся).

Полина. Знаете, что я вам скажу?

Жадов. Нет, не знаю.

Полина. Только вы, пожалуйста, маменьке не сказывайте.

Жадов. Не скажу, будьте покойны.

Полина (подумав). Я сказала бы вам, да боюсь, что вы меня разлюбите.

Жадов. Вас разлюбить? Да разве это можно?

Полина. Да вы правду говорите?

Жадов (берет за руку). Да уж не разлюблю, поверьте.

Полина. Ну, смотрите же. Я вам по простоте скажу. (Тихо.) У нас в доме все обман, все, все, решительно все. Вы, пожалуйста, ничему не верьте, что вам говорят. За нами ничего нет. Маменька говорит, что нас любит, а совсем не любит, только хочет поскорее с рук сбыть. Женихам в глаза льстит, а за глаза ругает. Нас заставляет притворяться.

Жадов. Вас это возмущает? Возмущает?

Полина. Только я не притворяюсь, я в самом деле вас люблю.

Жадов. Вы меня с ума сведете! (Целует руку.)

Полина. Да еще вот что я вам скажу: мы ведь совсем не образованны. Еще Юлия кой-что знает, я так вовсе дурочка.

Жадов. Как дурочка?

Полина. Так, как бывают дурочки. Ничего не знаю, ничего не читала… что вы иногда говорите, ничего не понимаю, решительно ничего.

Жадов. Вы ангел! (Целует у ней руки.)

Полина. Я вот только добрее Юлиньки, а глупее ее гораздо.

Жадов. За то-то я вас и люблю, что вас не успели ни чему выучить, не успели испортить вашего сердца. Вас надобно поскорей взять отсюда. Мы с вами начнем новую жизнь. Я с любовью займусь вашим воспитанием. Какое наслаждение ожидает меня!

Полина. Ах, поскорей бы!

Жадов. Что же откладывать? Я уж решился. (Страстно смотрит на нее.)

Молчание.

Полина. У вас есть знакомые купцы?

Жадов. Что за вопрос? На что вам?

Полина. Так. Мне хочется знать.

Жадов. Я не понимаю, однако, для чего вам это?

Полина. А вот для чего. Белогубов говорит, что у него есть знакомые купцы и что они дарят ему жилетки, а когда он женится, тогда будут дарить материи жене на платье.

Жадов. Вот что! Ну, нет, нам дарить не будут. Мы с вами будем сами трудиться. Так ведь, Полина?

Полина (рассеянно). Да-с.

Жадов. Нет, Полина, вы еще не знаете высокого блаженства жить своим трудом. Вы во всем обеспечены, Бог даст, узнаете. Все, что мы приобретем, будет наше, мы уж никому не будем обязаны. Понимаете вы это? Тут два наслаждения: наслаждение трудом и наслаждение свободно и с спокойной совестью распоряжаться своим добром, не давая никому отчета. А это лучше всяких подарков. Не правда ли, Полина, ведь лучше?

Полина. Да-с, лучше.

Молчание.

Хотите, я вам загадаю загадку?

Жадов. Загадайте.

Полина. Что идет без ног?

Жадов. Вот какая загадка! Дождик.

Полина. Как это вы все знаете! Досадно, право. Я так никак не могла отгадать, уж Юлинька сказала.

Жадов. Дитя! Останьтесь всегда таким ребенком.

Полина. А можно счесть звезды на небе?

Жадов. Можно.

Полина. Нет, нельзя. Я вам не поверю.

Жадов. Да нечего и трудиться считать, они уж сосчитаны.

Полина. Вы смеетесь надо мной. (Отворачивается.)

Жадов (нежно). Мне смеяться над вами, Полина! Я всю жизнь хочу посвятить вам. Посмотрите на меня хорошенько, могу ли я смеяться над вами?

Полина (смотрит на него). Нет, нет…

Жадов. Вы говорите, что вы дурочка, – я дурак. Смейтесь надо мною! Да уж многие и смеются. Без средств, без состояния, с одними надеждами на будущее, я женюсь на вас. Зачем ты женишься? – говорят мне. Зачем? Затем, что люблю вас, что верю в людей. Что я поступаю необдуманно – с этим я согласен. Когда же мне думать, я так люблю вас, что мне некогда думать.

Кукушкина и Юсов входят.

Полина (с некоторым чувством). Я сама вас люблю.

Жадовцелует у ней руку.

Кукушкина (Юсову). Посмотрите, точно голуби воркуют. Не мешайте им. Трогательно видеть!

Белогубов и Юлинька входят.

Жадов, Полина, Кукушкина, Юсов, Белогубов и Юлинька.

Жадов (оборачиваясь, берет Полину за руку и подводит к Кукушкиной). Фелисата Герасимовна, отдайте мне это сокровище.

Кукушкина. Признаюсь вам, мне тяжело с ней расстаться. Это любимая моя дочь… она была бы мне утешением на старости… но Бог с ней, возьмите ее… ее счастие для меня дороже. (Закрывает лицо платком.)

Жадов и Полина целуют у ней руки. Белогубов подает ей стул. Садится.

Юсов. Вы истинная мать, Фелисата Герасимовна.

Кукушкина. Да, я этим похвастаться могу. (С жаром.) Нет, воспитание дочерей неблагодарное дело! Вырастишь, взлелеешь подле себя, и потом отдай чужому человеку… останься сиротой… ужасно! (Закрывает глаза платком.)

Белогубов. Маменька, мы вас не оставим.

Полина и Юлинька (вместе.) Маменька, мы вас не оставим.

Между вторым и третьим действиями проходит около года.

Жадов.

Мыкин, его приятель, учитель.

Досужев.

Юсов.

Белогубов.

1-й чиновник.

2-й чиновник.

Григорий, половой.

Василий, половой.

Гости и половые в другой комнате.

Трактир. Задняя занавесь на втором плане, посреди машина, направо отворенная дверь, в которую видна комната, налево вешалка для платья, на авансцене по обе стороны столы с диванами.

Василий стоит у машины и читает газету. Григорий стоит у двери и смотрит в другую комнату. Жадов и Мыкин входят. Григорий их провожает, стирает со стола и стелет салфетку.

Мыкин. Ну что, старый приятель, как поживаешь?

Жадов. Плохо, брат. (Григорью.) Дай-ко нам чаю.

Григорий уходит.

А ты как?

Мыкин. Ничего. Живу себе, учительствую понемногу.

Садятся.

Жадов. Много ли ты получаешь?

Мыкин. Двести рублей.

Жадов. Тебе довольно?

Мыкин. Так и живу, соображаясь со средствами. Лишних затей, как видишь, не завожу.

Жадов. Да, холостому жить можно.

Мыкин. И тебе не надобно было жениться! Нашему брату жениться не след. Где уж нам, голякам! Сыт, прикрыт чем-нибудь от влияния стихий – и довольно. Знаешь пословицу: одна голова не бедна, а хоть и бедна, так одна.

Жадов. Дело сделано.

Мыкин. Посмотри ты на себя, такой ли ты был прежде. Что, брат, видно, укатали сивку крутые горки? Нет, нашему брату жениться нельзя. Мы работники.

Григорий подает чай. Мыкин наливает.