Евгений Шварц - Дон-Кихот

Дон-Кихот. Встаньте. Мне больно, когда передо мной стоят на коленях.

Цирюльник (поднимаясь). О рыцарь! Если доблесть вашей могущественной длани соответствует величию вашей славы, то помогите обездоленной принцессе Микомиконе…

Священник (украдкой заглядывает в книжку).…которая просит из далекой Эфиопии помочь в ее горестях.

Дон-Кихот. Я сделаю все, что в человеческих силах.

Священник. Следуйте за нами, о славный рыцарь!

Посреди поляны стоит воз, запряженный волами, на котором укреплена высокая клетка. Не птичья и не для животных, а высокая – в ней человек может встать во весь рост. Волы стоят, сонно опустив головы, жуют жвачку.

Посланники Микомиконы сворачивают с дороги на поляну. За ними – Дон-Кихот. Встревоженный Санчо ведет следом под уздцы Росинанта и Серого.

Подойдя к клетке, священник распахивает дверцы.

Священник. О храбрый рыцарь! Принцесса Микомикона зачарована великаном по имени Пандафиландо Свирепоглазый. Храбрец, вошедший в клетку, возьмет чары на себя и освободит принцессу.

Цирюльник. О рыцарь! Спаси несчастную, войди в клетку.

Санчо. А надолго?

Дон-Кихот. Санчо, не мешай!

Санчо. Ваша милость, ведь это клетка! Принцесса принцессой, но лезть в клетку – дело нешуточное! Признавайтесь, на сколько времени туда лезть! Отвечайте, эфиопы!

Священник. Храбрец, вошедший в клетку, должен лежать в ней спокойно и ехать покорно в места, предуказанные судьбой. Тогда несчастная освободится от лап чудовища.

Санчо. А ну-ка, покажите нам бумаги!

Цирюльник. Какие такие бумаги?

Санчо. Что вы в самом деле эфиопы, присланы принцессой и…

Дон-Кихот приходит в ярость и замахивается на Санчо копьем, словно перед рыцарем не верный его оруженосец, а злейший враг.

Дон-Кихот. Негодяй! Девушка умоляет о помощи, а ты требуешь бумаги, словно королевский чиновник.

И рыцарь бросается в клетку одним прыжком.

Священник. Слава тебе, храбрый рыцарь!

Санчо. Слава, слава! Чего сами не полезли в клетку! Свиньи вы! Чужими руками жар загребать!

Цирюльник. Вперед, вперед!

Телега со скрипом двигается в путь.

Первые осенние листья, кружась, падают на дорогу.

Санчо. Хоть бы соломки догадались подстелить! Ваша милость, а ваша милость, вам небось жестко в клетке-то?

Дон-Кихот. Отстань, дурак, я зачарован!

Телега медленно ползет по дороге.

Вечер.

Горит костер.

Волы пасутся на лугу.

Дон-Кихот ест похлебку из миски, которую держит возле самой клетки Санчо Панса. Рыцарь степенно работает ложкой, просовывает ее между прутьями своей тюрьмы.

Санчо. Ваша милость! Как слышал я с детства, зачарованные и не пьют, и не едят! О, боюсь, что не зачарованы вы, а обведены вокруг пальца какими-то людьми, которым не нравятся наши подвиги.

Дон-Кихот (спокойно и уверенно, продолжая есть). Нет, Санчо. Я зачарован. Я это знаю потому, что совесть моя спокойна, не грызет меня за то, что сижу я да посиживаю в клетке, когда стольким несчастным нужна моя помощь. Много-много лет этого со мной не бывало. Я зачарован и поэтому и ем с охотой, и сплю спокойно, как ребенок.

Дон-Кихот спит в клетке безмятежно, как ребенок.

Воз не спеша двигается по дороге.

Прохладное осеннее утро.

Священник и цирюльник шагают впереди.

Санчо ведет вслед за клеткой Росинанта и Серого.

Санчо. Клянусь честью, или я тоже зачарован, или приближаемся мы к нашему родному селению.

Ворота знакомой усадьбы.

Послы принцессы входят во двор.

Воз въезжает следом за ними.

Санчо робко останавливается в воротах.

Распахивается дверь.

Экономка и племянница выбегают, плача и смеясь, из дома. Дон-Кихот вскакивает. Становится во весь рост в своей клетке. Бледнеет. Оглядывается в страхе, ничего не понимая, словно зверь в ловушке.

Дон-Кихот. Принцесса…

Экономка. Ах, ваша милость, ваша милость, никаких принцесс тут нет. Наше дело маленькое, стариковское. Пожалуйте домой, пожалуйте в постельку! Спаленка ваша протоплена, белье постелено чистое!

Племянница. Дядя, дядя, что вы глядите так, будто попали в плен? Это я, я – ваша родная племянница! Вы все жалеете чужих – пожалейте и меня, бедную сироту.

Экономка. Пожалуйте, пожалуйте сюда, мастер Николас, сеньор лиценциат, помогите!

Священник, уже без маски и без маскарадного плаща, и цирюльник, без бороды, открывают дверцы клетки, ведут рыцаря в дом под руки.

Когда они скрываются, Санчо шумно вздыхает.

Расседлывает Росинанта. Снимает с него узду. Ударяет слегка. И Росинант не спеша, степенно направляется в конюшню.

Снова вздыхает Санчо.

Садится верхом на Серого.

– Говорил я, надо спросить у них бумаги!

Уезжает восвояси.

А Дон-Кихот стоит посреди кухни, где весело пылает очаг, и близкие окружают его.

Экономка. Сеньор, сеньор! Посмотрите, на что вы стали похожи! Злоключения согнули вашу спину, а вы еще мечтаете выпрямить все на свете. Отдохните, сеньор! Мы вас вылечим! Мы никуда вас больше не отпустим.

Племянница. Дядя, скажите хоть одно словечко! Ведь у меня, бедной, никого больше нет на свете!

Дон-Кихот. Здравствуй, дитя мое. Я еще поговорю, поговорю с тобой! Я только зайду в свою библиотеку, почитаю, соберусь с мыслями.

Дон-Кихот поднимается по лестнице.

Все идут следом за ним.

И рыцарь останавливается пораженный.

Дверь в библиотеку исчезла.

Стена, сплошная стена, без малейшего признака некогда бывшего входа, преграждает путь рыцарю.

Он шарит по ней руками, словно слепой.

Поворачивается к друзьям.

Дон-Кихот. Это Фрестон?

Экономка. Он, ваша честь, кому же еще, он, безобразник. Прилетел, нашумел, надымил и унес всю вашу любимую комнату. И все книжки.

Дон-Кихот. Все…

Пошатнувшись, опускается он на пол.

Священник и цирюльник едва успевают подхватить его на руки.

Спальня Дон-Кихота.

Зимний день. Снег и дождь за окнами.

Рыцарь лежит в постели похудевший и побледневший, в ночном колпаке. Против него в кресле молодой, курносый и большеротый человек с живыми глазами.

Он пристально, по-докторски смотрит на Дон-Кихота.

– Вы узнаете меня?

Дон-Кихот. Как не узнать! Вы – Самсон Карраско, сын Бартоломео Карраско из нашего селения. Вы студент. Учитесь в Саламанке.

Карраско. Заодно поздравьте себя самого, сеньор! Если бы не я, вы хворали бы и по сей день. Я в бытность мою студентом интересовался всеми науками на свете. И приехал нашпигованный последними медицинскими открытиями, словно бараний окорок чесноком.

Дон-Кихот. И вы занялись моим лечением?

Карраско. По просьбе вашей племянницы, сеньор Кехано. Подумать только – эти неучи пускали вам кровь по нечетным числам, тогда как современная наука установила с точностью, что следует это делать только по четным! И вот вы здоровы, густота крови исчезла, а следовательно, и понятия здравы. Вы, конечно, никуда теперь не уедете из дому.

Дон-Кихот. Уеду, едва окрепну.

Карраско. Сеньор!

Дон-Кихот. Промедление нанесет ущерб всему человеческому роду.

Карраско. Сеньор, послушайте человека, имеющего ученую степень! Времена странствующего рыцарства исчезли, прошли, умерли, выдохлись! Пришло новое время, сеньор! Новое! Тысяча шестьсот пятый год! Шутка сказать!

Дон-Кихот. И в этом году, как и в прошлом, и в позапрошлом, как сто лет назад, несчастные зовут на помощь, а счастливцы зажимают уши. И только мы, странствующие рыцари…

Карраско. А сколько вас?

Дон-Кихот. Не мое дело считать! Мое дело – сражаться!

Карраско. Не выпущу я вас, сеньор! Да, да! Не выпущу! Последние достижения науки требуют, чтобы с безумцами обращались сурово. Я запру ворота. Я буду сторожить вас, как цепной пес. Я спасу сеньора Кехано от безумца Дон-Кихота.