Эдвард Радзинский - Монолог о браке

ОН и ОНА (не слыша рассказа, в экстазе ссоры). И поссорились… И помирились… И опять поссорились…

ОНА. Включи, пожалуйста, радио.

ОН. Пожалуйста.

ОНА. Если будешь делать это с таким недоволь­ным лицом, можешь вообще не делать. Я хочу послушать радио, я устала. (Включает радио.)

РАДИОДИКТОР (передает матч по боксу). «Чернышев наносит удар правой…»

(Рев стадиона. Геныч и Нептун, сильно реагируя, слушают репортаж.)

«Крюк! Еще Крюк! Удар слева. Еще удар правой…»

(Рев стадиона.)

«Удар слева. Еще удар…»

ОН. Ты довольна?

ОНА. Очень!

ОН и ОНА (почти шепотом). И поссорились. И помирились. И поссорились. И помирились.

ОН. О многообразие ссор!

ОНА. Музыку! Давай музыку!

ОН. Пожалуйста.

ЕЕ МАТЬ (подсказывая ей). Про мясо… про мясо – скажи!

ОНА (подхватывая). Да! Почему ты купил завет­ренное мясо?

ОН. Прости, я не знаю, что это такое – заветрен­ное мясо! (В зал.) Это идет важная тематическая ссора под названием «бытовая».

Веселая музыка по радио.

ОНА (танцуя). Это то самое мясо, которое прода­ют только тебе… Как тебя увидят – сразу вынимают его из-под прилавка и продают тебе!

ОН. Интересно, почему же они это делают?

ОНА (поет). Потому что все – люди! И глядят на то, что они покупают! Но ты ведь занят великими мыслями… Ты ведь у нас Эйнштейн. Но я не собира­лась выходить замуж за Эйнштейна.

НЕПТУН. Мюзикл! У нас – мюзикл!

ОНА (поет). И не надо все сваливать на Эйнштей­на. Эйнштейн, видишь ли, катал коляску и во время этого занятия…

ОН (поет). По дому.

ОНА (поет). Да, по дому… Открыл теорию относи­тельности! И следовательно, ты не Эйнштейн.

ЕЕ МАТЬ (находчиво). А обыкновенный подлец!

ОНА. Да! Обыкновенный подлец!

ОН. Это был постоянный венец рассуждений.

ОН. И поссорились снова.

ОНА. И помирились.

ОН. И поссорились.

ОНА. И мне жаль этого несчастного ребенка, ко­торый должен родиться от такого человека, как ты…

МАТЬ (подсказывая). Насчет белья ты забыла!

ОНА (подхватывая, трагически). Да… Почему опять подкрахмалили простыни вместо того что­бы подкрахмалить рубашки?!

ОН (в зал). Черт побери! По дороге в университет я забрасывал белье в прачечную. Там нужно было за­полнять какие-то голубые и белые листочки – один цвет на листочке означал, что нужно было крахма­лить, а другой – нет. Пока я стоял в очереди, на меня обрушивались идеи. Это было время диплома. И идеи, как виноград, гроздьями поспевали в моем мозгу… И я путал эти чертовы бланки!

ОНА. Что ты молчишь? Почему накрахмалили?

ОН. Я сам удивляюсь… Это все, наверное, прием­щицы… Они болтают по телефону со своими ребята­ми-кавалерами и в это время путают белье клиента.

ОНА. А по-моему, все проще. Они просто видят, кто ты такой!

ОН. Далее идет рассуждение о том, что я не Эйн­штейн, а обыкновенный подлец!

ОНА. И опять гора посуды. Ты только ешь…

ОН (надрывно). Ты хочешь, чтобы я не ел?

ОНА. Хочу.

ОН. Я могу не есть. Я могу… вообще уйти.

ОНА. Уходи.

ОН. Ухожу-у!

ОНА (горько). Ты все запомнил! И… И ничего не понял: что было за словами…

ОН (прерывает ее). А я не слышу тебя! Я ушел из дома в первый раз. (Подпрыгивая от счастья.) Ребя­та! Ребята! Боже, как давно я не ходил по улицам! Что­бы никуда не спешить! К черту прачечные! К дьяволу заветренное мясо! О вечерний город! О! О! Грандиоз­но! У меня было 316 друзей раньше… 316… За эти два года я почти ни с кем не встречался! Ни с кем!

ОНА. Ничего, наверстаешь! У тебя теперь масса времени!

ОН. О прекрасная ночь! О порывы! Ах, как пылают молодые головы! Загляните в глаза пробегающей молодежи… в них сплошные огни! Сполохи! И все – ночь. Ночь! О! (Танцуя.) Нет, ну как хорошо одному! Как великолепно! Оказывается, человеку очень мало нужно… Это как другая планета! Есть ли жизнь на дру­гих планетах? (Танцуя.) Наверное, сейчас она плачет. Ничего… ничего… Ничего, приду домой утром… или на худой конец в 12… В 12 – рано! До утра! Буду гулять до утра! Все.

НЕПТУН. Танцуешь?

ОН. Нептуша, а куда же ты звонил все это время?

НЕПТУН. Ловлю! Антракт в работе! «Вечер отды­ха, который я ему обещал». (Включает магнитофон. Музыка.) Это моя квартира. Тут я поселился после раз­вода. Милости прошу, окурки бросай прямо на пол. Не убираю принципиально – все равно дом встанет на капитальный ремонт и пусть меняют полы.

Звонок Входит ГЕНЫЧ.

ГЕНЫЧ. Мужики, вам нужен третий для игры в преферанс.

Звонок. Появляется ОФИЦИАНТКА.

ОФИЦИАНТКА. А я подумала – дай заеду… Про­сто так… (Ему.) Можно с вами потанцевать?

ОН (чуть испуганно). Я ведь ненадолго сюда. И вы, наверное, на минутку заехали, девушка? Спешите?

ОФИЦИАНТКА. Да не очень.

ОН (испуганно). Но почему же вы не спешите? Ведь поздно…

ОФИЦИАНТКА. А мне некуда спешить…

ОН (уговаривая). А домой? Домой?

ОФИЦИАНТКА. А там меня не ждут… Я одна живу, в Кунцево… А вы симпатичный… и застенчивый… У меня один знакомый был – тоже застенчи­вый. Музыкант был… На «Мосфильме» работал… че­стное слово… Всех актеров знал… И артиста Филип­пова… И как его… ну, в общем, забыла – тоже знал… Умный такой – все мне о Скрябине… композитор такой, слыхали, рассказывал. Я люблю, когда мне рассказывают. Ну а потом он меня бросил… то есть это я его бросила… Нет, он меня… Я даже решила в его память сегодня в выходной в музей Скрябина пойти… А вы…

ОН (торопливо). Ну и как – музей?

ОФИЦИАНТКА (танцуя). Не повидала… Да… пришла в музей, а там гардеробщица на бюллетене! И меня одна посетительница упросила: пока они му­зей будут осматривать, чтобы я их пальто постерегла. «Вы здесь, – говорит, – самая из нас молодая». Ну я и согласилась немного постоять. А она все не прихо­дила. Я уже хотела бросить, но все-таки жалко – дуб­ленки… Но я там зато книжку почитала. Название не помню… Но хорошая книжка. Я вам могу принести в следующий раз. Так я вас хочу спросить…

ОН. Послушай, ты зря со мной разговариваешь. Ведь черт знает, кто я такой… Я, может быть, хулиган! Или…

ОФИЦИАНТКА (захохотала). Вы? Вы знаете, на кого вы похожи? На лапу-растяпу и еще на Олега Попова!

ОН. Перестань! Я все равно… не смогу о тебе забо­титься… Я…

ОФИЦИАНТКА. Ну и что? А мне ничего от вас не надо! Пусть вы женаты… Это даже хорошо. Я смогу вас жалеть больше… А то я кого полюблю мне обязательно надо жалеть… Да вы не бойтесь. Я буду любить вас про­сто так… Мы будем идти с вами под руку… Хотите, в ре­сторан сходим, чтобы было что вспомнить… Или ку­пите мне цветочек… Я их очень люблю… Душа нежная.

ОН (обрадованно). У меня нет с собой денег. Я, знаете, внезапно вышел из дому…

ОФИЦИАНТКА. Жена отобрала? И хоро­шо! И правильно! Не отнимешь – на выпивку потратите или еще куда похуже. Вас, мужчин, на­до держать ого-го – в ежовых!.. Да вы не расст­раивайтесь. Я сама могу отлично себе купить цветочек. Я даже люблю это… Как вас зовут? Или не надо пока… Пока останемся на местоимени­ях – он и она. Сим-па-тичный вы…

Появляется высокая ДЕВИЦА, обвешанная многочисленными свертками.

ДЕВИЦА (раскатисто). Ну, тихо! Тихо! (Непту­ну.) Сеструха не приходила?

НЕПТУН (восторженно). Ее голос!!! Улита!

ДЕВИЦА (грозно). Ты что, оглох, что ль?

При звуках ее голоса ГЕНЫЧ с криком «Двенадцатый – Серов!» просыпается и ошалело глядит на вошедшую.

ОН явно поражен, как и НЕПТУН.

ДЕВИЦА (официантке, милостиво). С сеструхой договорились тут встретиться. (Нептуну.) Ну что, турок, смотришь? Телевизор лучше включи – «Кабачок» сегодня.

НЕПТУН. Она! Ну просто кобра! (Вытирает гла­за салфеткой.)

ДЕВИЦА. Молодая я еще такие слова слушать! (Официантке.) Положь в холодильник (Передает сверток.)

ОФИЦИАНТКА (принимая). Это туфли?