Вероника Сагаш - Сны Вероники (сборник)

Придя в сквер, он сел на деревянную лавочку, с удовольствием вытянув ноги, зажмурив глаза от ласкающего как в последний раз солнца и только время от времени поглядывал, проверяя, где находится его собака.

Когда в очередной раз он приоткрыл глаза, то заметил молодую женщину, присевшую на другую скамейку, недалеко от того места, где сидел он. Что-то в ней поразило его, и он, воспользовавшись моментом, когда собака подбежала к ней, подошёл, поздоровался, попросил позволения присесть рядом.

– Кто вы? – Поинтересовалась она.

– Вы хотите, вероятно, спросить, откуда я, как меня зовут, чем я занимаюсь?

– Нет – ответила она. – Меня интересует, кто вы, я как раз задала такой вопрос себе, КТО Я, как я себя воспринимаю, и не нашла ответа…

«Странный вопрос», – подумал он.

Как будто угадав его мысли, она добавила:

– Возможно, что мой вопрос показался вам странным, просто понимаете… я живу только один день. Я не помню вчера. Я даже не знаю, как это, помнить вчера! Кто я, кем я была вчера – я тоже не знаю… Завтра у меня тоже нет. Да я о нём и не думаю. Зачем оно нужно без вчера? Впрочем, страха у меня тоже нет, возможно, из-за того, что я живу только настоящим днём. Но всё же, кто же я, без прошлого и будущего?

– Как называется… – он запнулся, – ваша болезнь?

– Вчера, наверное, я знала, а сегодня мне об этом никто ничего не сказал. Иногда это хорошо, то, что со мной происходит. Наверное, у каждого их нас были мысли о том, как хорошо было бы не помнить вчера, если вчера произошло что-то очень неприятное. А ещё… Может быть, кто-то сегодня откажется от поступка из-за страха расплаты за него завтра. А мне не страшно… Что хорошо, так это то, что я могу придумать себе вчера и завтра по своему вкусу. Это звучит необычно? Хотя., чем это отличается от вас? Кто вам сказал, что вчера действительно было? Вы верите себе, вы помните, как открыли вчера глаза, когда выбрались из последнего перед пробуждением сна? Наверное, не помните, но это было.

А я каждый день учу заново то, что было вчера. Единственное, что я помню, так это лишь свои сны. Но я никогда не знаю, было ли то, что мне снится, на самом деле или это просто визит из подсознания или не моего жизненного мира.

Вот сегодня мне приснилось, что у меня есть брат. Он болеет, и я подхожу к его кровати, вижу и чувствую, как он умирает, слышу его хриплое угасающее дыхание. Вдруг мои глаза расширяются от ужаса: я чувствую, что есть нечто, что сидит у него на груди, выпивая его жизнь, наслаждаясь этим угасанием.

В отчаянии, что я не могу это вынести, набрасываюсь и сшибаю невидимое и неощутимое существо, обнимая, прикрывая собой брата, и твержу, обливаясь слезами: «Нет, пожалуйста, пожалуйста, не забирай, оставь его!»

Но неумолимо и бесстрастно голос повторяет: сейчас ты видишь всю его жизнь, как на экране проектора, когда же фильм его жизни, текущий в обратном направлении времени, закончится, он умрёт. Вот он взрослый, вот он школьник, вот он ребёнок, делающий первый шаг, а мама протягивает к нему руки, с улыбкой повторяя: «Малыш, иди ко мне». Мой голос умоляюще повторяет: «Нет, пожалуйста, не надо, остановись!» И последние кадры, первые кадры жизни: вот он родился, и мама ему улыбнулась, подарив первую в его жизни улыбку. И я понимаю, что сейчас экран погаснет, и, сжимая руки брата, я чувствую, что жизнь уже покинула их, и мой последний отчаянный крик: «Господи, помоги!!!» Но ответа нет, я просыпаюсь, с бьющемся в безумной панике сердцем, не зная, правда ли было то, что я увидела.

И вот я пришла в парк, сижу и смотрю на проплывающие мимо облака и разрываюсь на части, думая, что не знаю, что лучше: чтобы то, что я увидела во сне, было на самом деле и это значит, что я помню вчера, или… лучше не помнить того, что было вчера, если это так было на самом деле…

Он не знал, как относиться ко всему тому, что услышал, понял и почувствовал сегодня, встретив эту женщину. Пока он думал, она решила за него и сказала:

– Пора. Я не скажу тебе до свидания, я скажу тебе «прощай», потому что завтра для меня нет. Завтра не будет вчера, да и тебя тоже.

Уходя, он обернулся назад, взглянув на ту, которая завтра не просто не вспомнит его, но даже не будет подозревать о его существовании.

Для него это был ещё один день его жизни. Для неё же – единственный.

Соседи, доверяя мне свою виллу всякий раз, когда им нужно было уехать за границу, не забывали предупреждать, что за ним нужно смотреть, беречь, следить за тем, чтобы его не украли.

Помнится, в первый раз, когда я поняла что речь идёт не о прилегающем к дому саде, кошке или рыбке, оставленных мне на временное попечение, я подумала: «Какой вздор, ну кому он нужен: грязный уличный мусорный бак из зеленого пластика, который пусть даже и стоит сколько-то там денег?»

Но ценность бака, вдруг превысившая ценность живых существ, запала мне в душу, вселила в меня страх возможной его потери.

С того момента, в тишине и спокойствии прошло несколько лет. Помня наставления хозяев виллы, я всё время проверяла, на месте ли бак. Но казалось, что кроме меня, местных кошек и тех, кто его опорожнял от нажитого мусора, мусорный бак никого не интересовал.

Я к этому привыкла и расслабилась. Но, как оказалось, напрасно.

Однажды он исчез.

Это стало для меня таким ударом, что я, в буквальном смысле этого слова, заболела.

Какие только мысли не приходили мне в голову. Может быть, его украли, потому что он действительно кому-то очень был нужен? Может быть, соседи просто захотели насолить хозяевам виллы или мне, неизвестно по какой причине? А может, кто-то взял его себе, перепутав со своим, и обязательно вернёт обратно, как только заметит ошибку.

Но чуда не произошло. Ни на этот, ни на следующий день бак так и не вернулся, видимо, совесть его нового хозяина спокойно спала, в отличие от моей, испытывающей неимоверные муки.

Но самое мучительное ощущение, что когда чего-то очень сильно не хочешь, оно обязательно случится, переживала я каждый раз, когда смотрела на осиротевшее место, где когда-то гордо стоял мой мусорный бак. И как минимум дважды в день, когда я проходила по улице, высматривая номера на всех мусорных баках на моём пути к дому, мне приходили на ум мысли о собственной бесполезности как безответственного работника, потерявшего вверенное ему имущество.

В подобных удручающих размышлениях прошло три дня.

Магическое число, наверное… три.

Мусорный бак вернулся так же таинственно, как и пропал, я вновь почувствовала радостное дыхание жизни, и в один миг выздоровела. Как будто камень, размером с этот бак, упал с моих плеч. «Все страхи, сомнения и тревоги позади, можно жить дальше», – подумала я, облегчённо вздохнув, и так, на всякий пожарный случай, трижды сплюнув – тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить. Магическое, наверное, число «три».

Он долго искал, но когда встретил, то понял, что всю жизнь искал именно её. Другие его не интересовали. В тот момент, когда она заглянула ему в глаза, он понял, что пропал. И он пошёл за ней, умоляя обратить на него внимание. Но она, мило улыбнувшись, прошла мимо, а он не только не расстроился, но даже обрадовался такому незначительному знаку внимания с её стороны. И остался ждать у подъезда. Там она и встретила его утром, а затем, к её удивлению, и вечером, возвращаясь с работы. Тронутая его настойчивостью, она замедлила шаг, а затем остановилась, присела рядом, почему-то рассказала, как прошёл день, затем встала и лёгким кивком пригласила следовать за ней, чего как будто сама от себя не ожидала. Хотя ему на секунду и показалось, что она испытала к нему некое подобие жалости, он тут же, тряхнув головой, отбрасывая всякие сомнения, счастливо засеменил за ней.

Поужинали они вчерашним борщом, говорила только она, а он её внимательно слушал, с любовью глядя в глаза. Когда она ушла в спальню, пожелав ему спокойной ночи, он пристроился в салоне на узком диванчике, но ни неудобная мебель, ни мышечная боль затёкшего до изнеможения тела, ничто не могло уменьшить его счастья от того, что он находится здесь, рядом с ней и не претендует ни на что, только быть рядом с ней, в её доме, в её жизни. Так, по их молчаливому согласию, он остался у неё.

Когда она задерживалась по вечерам, он нервничал и даже немного злился, но когда она возвращалась домой, он тут же забывал о своих переживаниях. Она рассказывала ему о том, где была и чем занималась, кто её обидел и что порадовало, а он ей о чём-то своём. Она его шутливо целовала в нос, от чего он смешно чихал, а она искренне, от всей души, смеялась, запрокидывая назад голову и закрыв глаза.

У них не было по отношению друг к другу ожиданий или требований.

Только иногда полное счастье их существования омрачалось. Это случалось, когда она, выгуливая его по утрам и вечерам, видя, как он встречал её каждый раз с такой безумной собачьей радостью, что хвост его чуть не отваливался; чувствуя эту взаимную безусловную любовь, каждый раз спрашивала себя, почему ощущение радости просто от факта существования кого-то не присуще людям.