Дмитрий Мережковский - Сильвио

        Состраданьем без конца

        Утомленные враждою

        Наши бедные сердца.

        Видишь здесь; Тобой спасенный,

        В теплых, радостных слезах;

        Я склоняюсь, умиленный

И трепещущий во прах.

С плачем дробясь об уступы скалы,

Радугой блещут пред смертью валы.

Богу «осанна!» гремит океан…

Вьется, как дым из кадильниц, туман…

Солнцу, великому солнцу привет!

        Это ты меня из ночи

        Дланью любящей исторг,

        Это ты отверз мне очи.

        Дал мученье и восторг…

        Пред Тобой я только плачу.

        В благодарности я нем…

        Всемогущий, что я значу?

        Как я жалок перед Тем,

        Кто хранит нас, кто жалеет

        Каждый трепетный листок,

        Как дитя свое, лелеет

        Непробившийся росток…

        Дай обнять любовью жгучей

        Целый мир — и всей душой

        Дай мне слиться с этой тучей,

        С этой грозною волной.

        В камне, в воздухе, в былинке

        Жизнь я чувствую, любя,

        В каждой блещущей росинке,

        Солнце, вижу я тебя.

        Вот что не призрак, не сон и не ложь…

        Боже, молитву мою Ты поймешь…

        Стерты все грани меж мной и Тобой —

        Лейтесь же. слезы, горячей волной,

        Лейтесь; безумные!.. Слов больше нет…

        Слава Тебе, показавшему Свет!

Комната во дворце.

Сильвио.

        В окно глядит унылый; серый день…

        По стеклам дождь стучит однообразно…

        И воздух спит; и шелохнуться лень

Туману желтому над улицею грязной.

        На сердце вновь знакомая тоска…

Прошел мгновенный жар; и грезы отлетели;

Больной, скучающий, гляжу без дум, без цели,

Как медленно ползут по небу облака.

Где вера, где восторг? Коль утро лучезарно,

Коль ясны небеса, и все кругом светло.—

Мы сразу позабыть готовы скорбь и зло.

И на устах слова молитвы благодарной.

Но тучи набегут — надежда гаснет вновь…

Увы! зависит мысль, сознание свободы,

И вера в божество, и к ближнему любовь —

От цвета облаков, от солнца и погоды.

Какая польза в том, что мог издалека

Без жертвы, как поэт, ты на одно мгновенье

Любить весь род людской в порыве увлеченья?

Смотри; вот пьяница у двери кабака,

Под рубищем бедняк, неведомый прохожий.

Торговка под дождем на площади пустой,

Крестьянин на возу под мокрою рогожей, —

Вот те; кого любить ты должен всей душой;

Кому восторженно ты простирал объятья —

        Вот человечество, вот братья!

        Хочу к ним жалость пробудить.

        Но жизнь, увы! не то, что грезы.

        И гадко мне… Прощенья слезы

        В очах не могут не застыть…

        На что мне мертвое сознанье.

        Когда для подвига нет сил…

        В душе моей не состраданье.

А лишь порыв к нему, бессильное желанье;

Рассудком понял я любовь — но не любил…

О Боже, все пройти, все муки и сомненья,

Бороться, победить, найти желанный путь —

        И вдруг, в последнее мгновенье,

Касаясь истины, упасть в изнеможеньи

И знать, что силы нет к ней руки протянуть!..

Входит Канцлер с бумагами.

Привет царю… Прости, что смею беспокоить;

Указы к подписи…

Сильвио.

Что в них?

Канцлер.

        Так, пустяки.

Не стоит и смотреть. Решили мы удвоить

Налоги на крестьян…

Сильвио.

Подай указ.

(Канцлер подает бумагу).

В клочки его!..

(Разрывает бумагу).

        Беги скорей; народу объяви,

        Что я великое собранье созываю,

Что хочет дать король родному краю

                Законы правды и любви.

Канцлер уходит.

                Я вновь спасен! скорей за дело!

Мечтательную лень давно пора стряхнуть;

Как муж, не как дитя, на жизнь гляжу я смело,

И свежесть бодрая наполнила мне грудь.

Я рад дождю, я рад, что холодно, и серо,

И мрачно все кругом: к чему мне яркий свет.

К чему мне красота? Мой дух теперь согрет

Лишь внутренним теплом, живой, горячей верой.

                Пускай восторгов прежних нет —

                Я стал работником, и проза

Душе милей, чем радужная греза.

Теперь не устрашит меня толпа людей

Ни безобразием, ни пошлостью своей.

Всем существом моим я чувствую, как мало

                Любить отдельно каждого из них…

Я прежде для себя лишь жаждал идеала.

Но чувство личное души не утоляло.

Нет!

Работать, мыслить; жить; чтоб уменьшить страданья

К блаженству, по пути любви, труда и знанья,

Не порознь каждого, а вместе двигать их —

Вот то, что утолит все муки, все желанья.

                Вперед же, некогда мечтать!

                Стряхнув тяжелую дремоту,

                Я жажду снова жизнь начать…

Так за работу же, скорее за работу!

Площадь. Ремесленники, купцы, крестьяне, солдаты, школьники, женщины. Говор, крики. Над толпой возвышается великолепный трон, приготовленный для царя.

Странник.

Пахнет в воздухе весною,

После долгих зимних бурь

Веет нежной теплотою

Обновленная лазурь.

Ветерок так свеж и волен.

В гнездах ласточки щебечут,

В старых фризах колоколен

Про любовь они лепечут.

Ремесленник.

В куче стружек; за работой.

Нам весь день не видно неба…

Мысль полна одной заботой —

О куске насущном хлеба.

Но теперь хочу я птицей,

В блеске солнечных лучей

Вдаль умчаться за станицей

Этих вольных журавлей.

Старик.

Пред кончиной неизбежной,

Дряхлый, жалкий и больной,

Я встречаю с грустью нежной

Праздник жизни молодой.

Чую близость я могилы.

Но от всей души привет —

Вам, весны живые силы,

Счастье, молодость и свет!

Трубы герольдов. При звуках торжественного марша входит Сильвио в царском одеяньи, Клотальдо, Базилио, свита. Сильвио садится на приготовленный для него трон; по обеим сторонам король и Клотальдо. Пажи раскидывают над ним балдахин.

Сильвио.

        Нам будет пологом лишь небо голубое.

Снимите балдахин, чтоб озарить могло

                Свободно солнце золотое

                Мое открытое чело.

                Мила, как прежде, мне свобода..

Нет, не хочу, чтоб скрыл пурпуровый навес

Ни радостной толпы, ни блещущих небес.

Я не боюсь, друзья, ни солнца, ни народа!

Народ.

Да здравствует король!

Сильвио (обнимая отца).

                Как счастлив я, отец!..

Так вот к чему судьба таинственной рукою

Обоих нас вела над бездной роковою!

Теперь мы цель ее постигли наконец…

                Прости же горести и беды,

                Что я невольно причинил.

Базилио.

Один лишь миг такой победы

Меня за все вознаградил.

Сильвио.

Отец, Клотальдо, здесь, меж вами,

Как примиритель я стою,

И, разделенные веками,

Природу с знанием солью.

С тобой, Клотальдо; я природу

И жизнь простую полюбил;

Меня приблизил ты к народу,

В глуши лесов мне возвратил

Первоначальную свободу

И полноту могучих сил,

Но, меж зверей, я, без науки,

Остался б зверем навсегда;

В природе — кровь, насилье, муки

И беспредельная вражда.

Одно лишь Знанье человека.

Стихий низвергнув рабский гнет,

Бойцов, враждующих от века,

В любовь великую сольет.

Отец, чтоб уменьшить страданье,

Чтоб людям мир и счастье дать.

Твое божественное Знанье

Хочу на помощь я призвать.

Но пусть, мудрец, твоя наука

Сойдет с заоблачных высот

В тот темный мир, где скорбь и мука,

Где стонет гибнущий народ.

Пускай небес эфир надзвездный

Ее торжественный престол,

Пускай, свободная, над бездной

Она витает, как орел.—

Но жалость к людям теплотою

Должна науку согревать,

Чтоб; примиренная с толпою,

Она казалась нам простою

И близкой, любящей, как мать.

Ведь Бог один — одна свобода…

Пускай же в общий, братский труд

Скорей Наука и Природа