Уильям Шекспир - Сонеты

А зеркало - как увядаешь ты.

Пусть белые страницы этой книги

В себя вберут души твоей черты.

Морщины, отраженные правдиво,

Заставят о могиле вспомянуть,

А стрелок тень, ползя неторопливо,

Указывает к вечности наш путь.

Не в силах ты упомнить все на свете

Страницам этим мысли ты доверь.

Они, тобой взлелеянные дети,

Твоей души тебе откроют дверь.

Тем книга будет глубже и ценней,

Чем чаще станешь обращаться к ней.

Так часто Музой ты моей была,

Мне помогая вдохновенным словом,

Что и другие перья без числа

Стихи кропают под твоим покровом.

Твой взор немому голос возвратит,

Летать научит грузное бессилье,

Изяществу придаст вельможный вид,

Учености добавит перьев в крылья.

Но ты гордись лишь творчеством моим:

Оно твое и внушено тобою.

Пусть блеск ты придаешь стихам чужим

И улучшаешь творчество чужое,

Мое искусство - это ты сама,

На нем сиянье твоего ума.

Пока тебя о помощи просил

Лишь я один, мой стих был полн красою.

Теперь он стал и неуклюж и хил,

И Музу надо заменить другою.

Да, знаю я - тебя прекрасней нет,

Заслуживаешь ты пера иного,

Что б о тебе ни написал поэт,

Твое ж добро тебе отдаст он снова.

Он славит добродетель, - но ее

У твоего украл он поведенья;

Крадет очарование твое,

И в дар приносит как свое творенье.

Его благодарить не должен тот,

Кто на себя долги его берет.

Как я слабею, зная, что другой,

Чье дарованье выше и мощнее,

В своих стихах восславил образ твой.

Я б тоже пел, но рядом с ним немею.

Однако дух твой - вольный океан,

И гордый парус носит он и скромный;

Пускай судьбой челнок мне только дан,

Плывет он там, где и корабль огромный.

Но я держусь лишь помощью твоей,

А он бесстрашно реет над пучиной.

Мой жалкий челн погибнет средь зыбей,

Он будет плыть, незыблемый и чинный,

И если вправду смерть придет за мной,

То этому любовь моя виной.

Я ль сочиню тебе надгробный стих,

Иль ты мое увидишь погребенье,

Но ты пребудешь ввек в сердцах людских,

А я истлею, преданный забвенью.

Бессмертие отныне жребий твой,

Мое же имя смерть не пощадила.

Мой жалкий прах лежит в земле сырой,

Но на виду у всех твоя могила.

Я памятник тебе в стихах воздвиг.

Их перечтут в грядущем наши дети,

И вновь тебя прославит их язык,

Когда не будет нас уже на свете.

Могуществом поэзии моей

Ты будешь жить в дыхании людей.

Ты с музою моей не обручен,

А потому без всякого смущенья

Глядишь ты, как тебе со всех сторон

Поэты преподносят посвященья.

Всей мудрости твоей и красоты

Представить не смогли мои сонеты,

И у поэтов новых хочешь ты

Найти достойней и верней портреты.

Ну что ж, ищи! Когда же истощат

Искусную риторику другие,

Ты возвратись тогда ко мне назад

Слова услышишь нежные, простые.

Нужна бескровным яркая мазня

В тебе ж избыток крови и огня.

Не замечая на тебе румян,

И сам я их не брал, тебя рисуя.

Казалось мне, - коль это не обман,

Даешь ты больше, чем отдать могу я.

И потому был вялым мой язык,

Что ожидал я - сам ты громогласно

Расскажешь всем, как искажен твой лик

В поэзии и слабой, и пристрастной.

Молчанье ты вменяешь мне в вину,

Но эта немота - моя заслуга:

Я красоты твоей не обману

И не предам могиле прелесть друга.

Ведь жизни, что горит в глазах твоих,

Не передаст и двух поэтов стих.

Кто скажет больше? Что красноречивей

Хвалы немногословной - "Ты есть ты"?

Нет в мире слов дороже и правдивей,

Достигнувших такой же высоты.

Беспомощны и неискусны перья,

Бессильные предмет украсить свой.

Но тот заслужит славы и доверья,

Кто просто назовет тебя тобой.

Пускай изобразит он, не лукавя,

То, что создать природы гений смог,

И прославлять тогда мы будем вправе

Его искусство, ум его и слог.

Но чтоб хвала не навлекла хулы,

Не жаждай безудержной похвалы.

Безмолвна Муза скромная моя,

Меж тем тебе похвал кудрявых том

Оттачивают, лести не тая,

Другие музы золотым пером.

Я полон дум, они же пышных слов.

Как пономарь, не знающий письма,

"Аминь" твержу я после их стихов

Творений изощренного ума.

Их слыша, говорю я: "Да", "Вот, вот",

И также рассыпаюсь в похвалах.

Но лишь в душе. А в ней любовь живет,

Живет без слов, но жарче, чем в словах.

За звучные слова цени других;

Меня же - за невысказанный стих.

Его ль стихи, красой тебя пленив

И гордо распустив свои ветрила,

Во мне замкнули мысли, превратив

Утробу, их зачавшую, в могилу?

Его ли дух, бессмертных слов творец,

Мой тихий голос предал вдруг проклятью?

Нет! То не он готовит мне конец

И не его коварные собратья.

Не сможет он, ни дух ему родной,

Чьи по ночам он слушал назиданья,

Похвастаться победой надо мной,

И не от них идет мое молчанье.

Но ты теперь живешь в его стихах,

И, обеднев, мой малый дар зачах.

Прощай! Меж нас я не хочу сближенья

Ведь для меня чрезмерно дорога ты.

Вручаю сам тебе освобожденье,

Ты предо мной ни в чем не виновата.

Тебя держать, презрев твое желанье?

Как мне принять такое подношенье?

Не стою я столь щедрого даянья

Так отбери же запись на владенье.

Меня ль, себя ль оцениваешь ложно,

Но быть моей - ошибка и страданье.

Твой дивный дар принять мне невозможно

Возьми его назад без колебанья.

Тобой владел я в лестном сновиденье:

Король во сне ничто по пробужденье.

Когда решишь расстаться ты со мной

И обольешь меня своим презреньем,

С тобою на себя пойду войной,

Твой приговор не оскорблю сомненьем.

Всех лучше зная суетный свой нрав,

Раскрою пред тобой свои пороки,

И ты, меня унизив и прогнав,

Себя покроешь славою высокой.

И выигрыш мне будет самому:

Ведь я к тебе привязан всей душою

Коль рада ты позору моему,

То радостью твоей я счастлив вдвое.

Так я люблю! Стерплю и больше зла,

Чтоб только ты счастливою была.

Ты скажешь, что покинут я тобой

Из-за моих пороков - соглашаюсь.

Коль скажешь: хром я, - стану я хромой,

Оправдываться даже не решаясь.

Ища разрыва нашего предлог,

Ты так не насмеешься надо мною,

Как сам себя я осмеять бы мог.

Чужим представлюсь, близость нашу скрою,

Не повстречаюсь на твоем пути,

Нежнейшее твое забуду имя,

Чтобы тебе вреда не нанести

Словами безрассудными своими.

Из-за тебя себя я обвинил:

Мне ненавистен, кто тебе не мил.

Что ж, ненавидь, коль хочешь! Но сейчас,

Сейчас, когда грозит мне злобой небо.

Согни меня, с судьбой объединясь,

Но лишь бы твой удар последним не был.

Ах, если сердцем я осилю зло,

Ему немедля ты явись на смену.

Чтобы за бурной ночью не пришло

С дождями утро, - доверши измену

И уходи! Но только не тогда,

Когда все беды наигрались мною.

Уйди сейчас, чтоб первая беда

Была страшней всех посланных судьбою.

И после жесточайшей из утрат

Другие легче станут во сто крат.

Тот чванится умом, тот родословной,

Тот модным платьем, что висит на нем,

Тот золотом, тот силой полнокровной,

Тот соколом иль псом, а тот конем.

Так каждый обретет свою отраду,

В чем видит наслаждения предел.

Но мне ничтожных радостей не надо,

Я радостью особой овладел.

Твоя любовь - она царей знатнее,

Богатств богаче, платьев всех пышней.

Что конь и пес и сокол перед нею?!

Тебя имея, всех я стал сильней!

Одна беда - ты можешь все отнять,

И всех беднее стану я опять.

Как ни стремись укрыться вновь и вновь,

Пока я жив, ты мне обречена.

Но длится жизнь не дольше, чем любовь,

Ведь от любви зависима она.

Я не боюсь твоих обид - больших,

Когда от малой рвется жизни нить.

Чем быть в плену у прихотей твоих,