Уильям Шекспир - Сонеты

Луна пережила затменья гнев

И маги над собой трунят стыдливо,

Кончаются сомненья, отмерев,

И мир навек простер свои оливы.

И пьет любовь живительный бальзам,

И смерть сама отныне мне подвластна.

Бессмертье суждено моим стихам,

А ей - повелевать толпой безгласной.

Ты памятник найдешь себе в стихах,

Когда гербы и гробы станут прах.

Что есть в мозгу достойное чернил,

Чем чувств своих не выразил уже я?

Что нового тебе я б сообщил,

Сказав, что ты всех краше и нежнее?

Нет, друг мой, ничего! Но хоть стары

Слова молитв, все нам они родные.

"Ты - мой, я - твой", - твержу я с той поры,

Когда с тобой я встретился впервые.

Бессмертную любовь не устрашит

Ни пыль времен, ни лет прошедших бремя;

Она не убоится их обид

И сделает своим слугою время,

И будет, как и в юности, жива,

Хоть мертвой огласит ее молва.

Не говори, что в сердце этом ложь.

Пусть жар его в разлуке стал слабей,

Но разве от души своей уйдешь?

Моя душа - она в груди твоей.

В ней кровь любви. И по каким краям

Я б ни бродил, но приходя домой,

С собою воду приносил я сам,

Чтоб душу мог омыть перед тобой.

Пусть был я слаб, пусть покорялся я

Своим страстям, но никогда не верь,

Что потеряла честь душа моя,

Твое добро отринула теперь.

Не нужен мне ничтожный этот свет,

Мне нужен ты о, нежной розы цвет!

Все правда, все! Блуждая тут и там,

В шута я превратился площадного;

Все, чем я жил, я кинул всем ветрам,

И старую любовь сквернил я новой.

И правда то, что был я груб и зол,

На искренность поглядывал с презреньем.

Но юность сердца я опять нашел,

Любимую увидел новым зреньем.

Теперь конец! Я быть твоим хочу,

Себя увлечь страстям я не позволю,

Старинной дружбы я не омрачу,

Ты - бог любви, твоей я предан воле.

Преддверием небес отныне будь

Прими меня на любящую грудь!

О за меня фортуну разбрани,

Она виною всех моих страданий.

Так ею исковерканы все дни,

Что я завишу от людских деяний.

Вот почему судьба моя жалка,

И ремесла отмечен я печатью,

Как краскою красильщика рука.

О сделай так, чтоб чистым стал опять я!

Из трав любых готов я пить отвар,

Приму и желчь и уксус терпеливо,

Готов снести тягчайшую из кар

И не считать ее несправедливой.

Лишь пожалей меня, мой милый друг,

И жалостью излечишь мой недуг.

Твоя любовь и доброта сотрут

С меня клеймо всеобщего злословья.

Что мне с того - бранят меня иль чтут,

От всех я защищен твоей любовью.

Ты для меня - весь мир, и лишь из уст

Твоих приму хвалу иль одобренье.

Коль нет тебя, - мир холоден и пуст,

Лишь ты даешь моей душе движенье.

В немую бездну я забросил слух,

К хвале и клевете я равнодушен,

К их голосам, как уж, я буду глух [1]

И только чувству стану я послушен.

Так помыслы мои полны тобой,

Что вымер для меня весь круг земной.

С тех пор как разлучились мы с тобой,

Из глаза в душу перенес я зренье,

И бедный глаз мой стал полуслепой,

Его переменилось поведенье.

Пусть предо мною птицы иль цветы,

Иль облака воздушные узоры,

Душой же эти я ловлю черты,

И образы не те вбирают взоры.

Пусть перед ними горы иль моря,

Прекрасные иль мерзостные лица,

Воркун иль ворон, сумрак иль заря

В твой дивный лик все это превратится.

К иному глух, тобой лишь поглощен,

Правдивый дух мой ложью восхищен.

Не то мой дух, гордясь твоей хвалой,

Отравлен лестью - всех царей отравой;

Не то любовью взор обучен мой

Науке чудотворной и лукавой

Алхимии, которая творит

Из мерзкого урода херувима,

Химерам придает твой милый вид,

Своим лучом коснувшись их незримо,

Не ведаю. Виной, наверно, лесть.

Теперь по-царски дух упьется ею.

Ведь знает глаз, что духу преподнесть,

И приготовит чашу повкуснее.

Пусть в чаше яд, но глаз искупит грех

Тем, что его он выпьет раньше всех.

О, как я лгал, когда в стихах твердил,

Что не могу любить тебя нежнее.

Мой жалкий ум тогда не ведал сил,

Огонь любви взметающих сильнее.

Случайностей я видел миллион:

Они нарушат клятвы и решенья,

Ославят прелесть, выгонят закон,

И твердый дух толкнут на преступленье.

Зачем, увы, их власти устрашась,

Я не сказал: "Люблю тебя безмерно?!"

Сомненьям отдавал свой каждый час,

Не понимал, что верно, что неверно?

Любовь - дитя. Зачем же ей расти

Я не позволил, преградив пути?!

Помехой быть двум любящим сердцам

Я не хочу. Нет для любви прощенья,

Когда она покорна всем ветрам

Иль отступает, видя наступленье.

О нет! Любовь - незыблемый маяк,

Его не сотрясают ураганы;

Любовь - звезда; ее неясен знак,

Но указует путь чрез океаны.

И не игрушка времени она,

Хоть серп его и не проходит мимо.

Недель и дней ей смена не страшна

Она в веках стоит неколебимо.

А если не верны стихи мои

То я не знал ни песен, ни любви.

Вини меня, что забывал не раз

Я дань платить душе твоей прекрасной,

Не вспоминал любви бесценной, нас

Связавшей навсегда в союз согласный,

Что суетным и темным душам сам

Твои дары я роздал беззаботно,

Что подставлял свой парус всем ветрам,

От милых взоров уносясь охотно.

Проступки и ошибки запиши,

Дурную волю вспомни, не жалея,

Но наводить свой выстрел не спеши

И ненавистью не казни своею.

Одним могу себя я оправдать:

Хотел любовь я этим испытать.

Как возбудить желая аппетит,

Употребляют острые приправы,

Иль для того, чтоб был недуг убит,

Глотают очистительные травы,

Так к травам взор я также обратил,

Твоей пресытясь сладостной любовью;

Страдая лишь одним избытком сил,

Искал я облегченья в нездоровье.

Таков любви увертливый прием:

Решая сам, что для нее полезней,

Придумал я недуги, а потом

Лечил здоровье мнимою болезнью.

Но коль тебя болеть заставил рок,

Лекарство - яд, как учит мой урок.

Каких я зелий не пивал подчас

Из слез Сирен в смешеньи с горьким ядом!

Сменял надежды страхами не раз

Проигрывал, хоть выигрыш был рядом!

Каких я только не наделал бед,

Себя вообразив на гребне счастья!

Какой в глазах сверкал безумный бред

Горячечной неукротимой страсти!

О благо зла! Взойдет из горя вновь

Былая прелесть краше и прелестней,

И расцветет погибшая любовь

Величественней, ярче и чудесней.

Так я вернулся к счастью через зло

Богаче стать оно мне помогло.

Я не ропщу, что от тебя пришлось

Принять мне столько скорби и печали,

Что я согнулся, изнемог от слез

Ведь не из меди нервы, не из стали.

И если так же от обид моих

Страдал и ты, - нет горшего страданья.

А для себя я даже не постиг,

Как были глубоки мои терзанья.

О почему печали нашей мрак

Нам не дал вспомнить горечь отчужденья?

И почему замедлили мы так

Друг другу принести бальзам смиренья?

Былых ошибок в сердце не храня,

Как я тебя, так ты прости меня.

Уж лучше быть, чем только слыть дурным,

Упрекам подвергаться понапрасну.

Ведь даже радость превратится в дым,

Когда не сам признал ее прекрасной.

Бесстыдным неприязненным глазам

Не опозорить буйной крови пламя.

Суду шпионов - худших, чем я сам,

Желанных мне пороков не предам я.

Я - это я! Глумяся надо мной,

Они изобличат свои проступки.

Да, я прямой, а мой судья - кривой,

И не ему судить мои поступки.

Ведь по себе он рядит обо всех:

Все люди грешны, всеми правит грех.

Твой дар, дневник, я мозгом заменил;

Неизгладимы в нем воспоминанья,

Он сбережет прочнее всех чернил

Твои черты навек, без увяданья.