Приют души - Ольга Михайловна Левонович

Похолодало, и из труб идут дымы…

Весна мелькнула – и лишилась силы.

Последний день, но всё же день – зимы…

Ветры гулкие – крыльев мощен взмах,

Встречь весне на юг полетели

Стаял снег, и холм чабрецом пропах…

Эту зиму мы одолели!

На окраине, где сквозной лесок,

Запах прелых трав, горьковатых хвой…

Ожил, ожил лес, тихо копит сок,

Машет ветками – я живой!

Забайкальская весна… Седые шубы

Ковыля, и грязный снег в полях.

Ветер сумасшедший, пыльный, шумный,

С посвистом качается в ветвях.

Белые берёзы – словно кости

Светятся на чёрном полотне.

Запах гари, обжигов коросты…

В озерках – мальки снуют на дне…

По степям гуляют табунами

Кони с шерстью выцветше-густой,

Жеребята с тонкими ногами…

Мир раздольный, жёсткий и простой…

У кочевников – обветренные лица.

Жизнь в седле проводят степняки…

Под молитвы ветра мирно спится

Детям в белых юртах у реки…

Сегодня пообщалась я с весной.

Ах, как делилась радостью со мной!

Она меня и свежестью поила,

И обнимала, улыбалась мило.

Какие чудные мне принесла подарки!

Вот зелень первая, цвет неба сине-яркий,

Узоры веток, птичьи голоса…

Дождя недавнего хрустальная слеза…

Искрились каплями берёза и сосна…

Домой вернулась я, а на душе – весна!

Восторженный апрель

Разводит акварель.

Рисует он легко

Блеск вербных облаков.

Лиловые цветы,

Прозрачные кусты,

Как плещется вода,

Сломив оковы льда.

И лед вдоль берегов –

Осколки облаков…

Туманный день. Пред снегом иль дождём.

Синица тенькает. А птиц иных не слышно.

Гуляю. Сад почти освобождён

От ледяных сугробов. Каплет с крыши.

На ветках капли. Дышится легко.

Хотя… в апреле! – пальцы подмерзают…

Туман дома упрятал в молоко.

Прольётся скоро тихими слезами.

Далёких фар неясные огни,

Сугробы, пряный запах глинозёма…

А я люблю и вот такие дни.

Перед дождём иль снегом, словно дрёма.

Дождь вечерний, воздух влажный…

Отражает всё подряд,

Даже дом многоэтажный,

Чёрный лаковый асфальт.

Вот реклама на киоске.

В отражении – пожар.

Светофорные полоски…

Вертикали ярких фар…

Разноцветных красок пляски…

Брызги, сырость – ну и что ж!

Не прогулку – просто сказку

Подарил вечерний дождь.

Лето заглянуло к нам весной:

Всё цветёт с невиданною прытью.

Встали одуванчики стеной

Рядом с остролиственною снытью.

Отцветают яблони в саду.

Лепестки небесные повсюду.

Словно я по облаку иду,

Удивляясь радостному чуду.

На столе, скамейке – лепестки…

Два щегла внезапно прилетели,

Суетятся в яблоне, легки.

Голоса – прекраснее свирели.

Ночью дождь собьет последний цвет.

Где-то погромыхивают громы…

А пока – струится райский свет,

Лепестки кружатся, невесомы…

Словно розовые тучи

Опустились на сады.

Солнце глянет – вспыхнет лучик

В каждой капельке воды.

Крепко спят, сомкнув ресницы,

Одуванчики в траве.

Но поют, щебечут птицы,

Неприметные в листве.

Свежесть утреннего сада.

Проплывают облака.

Дремлет синяя прохлада

В каждой чашечке цветка.

Вновь цветут в душе колокольчики,

и ромашки, и одуванчики…

Снова рукопись, чай с лимончиком,

на столе стихи, на диванчике,

на полу и на подоконнике,

монитор в очках отражается…

Вновь душа погружается в хроники…

Это новая книга рождается…

Звучат обрывки мыслей, голоса:

Пришла она, живая полоса,

Когда и явь, и вымысел сплетаешь,

Взлетишь – захватит дух, и тут же – вниз.

В надежде на спасение хватаешь

Огрызок карандашный, чистый лист.

В смятеньи пишешь, пишешь, как ворожишь…

И высказаться до конца не можешь…

На небесах вечерних – знак из линий тонких.

Под аркой радуги сосняк в сиянье тонет.

Дождь брызжет стрелами огня. Хвоя в алмазах.

Какое завершенье дня! Дождь, солнце – сразу!

…Заката лезвие слепит над горизонтом.

Там сопка динозавром спит: привычный контур.

Обычный непохожий день. Когда ж научишь

Вот так же: погружаться в темь, и вновь по тучам

Рассветным, радостно взойти – любя! Любимой!

И заново весь путь пройти – неповторимо!

Качнувшись, зеркало приблизит

Лицо в задумчивых слезах,

Гор заооконных выгиб сизый,

Волнистый росчерк в небесах…

По облакам – пожар закатный.

Прочь, зеркала. Гори, окно.

Сменились краски – троекратно!

… А слезы… Высохли давно.

Рифмуются – любовь и боль.

Не точной рифмой, а по сути…

Неистребима она, коль

До поднебесья душу крутит.

Цветы и листья кружат там.

Взмывает вихрь, пылая свечкой.

И листьев липнут ко щекам

Кровоточащие сердечки…

Герде не знать ли – ведут все дороги

К сердцу любимого Кая…

Зубчатых гор ледяные отроги…

Слёзы замёрзли, стекая…

Лёд отчужденья легко не растает…

Чтобы любимый согрелся,

Герда, отважная, хрупкая, знает –

Надо отдать своё сердце.

Ты – еще рядом.

И ты уже – там, за полосой отчужденья.

Ты невпопад отвечаешь, словам

Не придавая значенья.

Близится, близится время отлета.

А я все надеюсь, надеюсь на что-то…

Хорошо бы последнюю связь оборвать

До того, как уйти соберешься.

А иначе калитка опять и опять

Будет хлопать – и ты обернешься.

А иначе завоют вослед голоса,

Куст шиповника в платье вонзится,

Будут прочной стеною тесниться леса,

Незнакомые хмуриться лица.

Для чего это бегство? Душа – пополам,

Существом бесприютно-несмелым…

Надо так расставаться: душа уже там,

Там, в грядущем. И очередь – тела.

После встречи со мною ты станешь иным.

После встречи с тобою я стану иная.

Седина, а я вижу тебя молодым,

В тёмном взоре тону и не чувствую дна я.

Март бросает лучи через чёрные ветки.

Снова оттепель, таянье, птичий галдёж…

Я ищу в Интернете меж строчек отметки,

Что ты мысленно