Андрей Дементьев - Все в мире поправимо…

Ты прожил счастливую жизнь,

Потому что умел дружить

И не умел завидовать.

От выпадов лжи и зла

Одна защита была —

Поднять себя над обидами.

Грядущее не помирить с минувшим.

Не подружить «сегодня» и «вчера»…

Я кораблем остался затонувшим

В той жизни, что, как шторм, уже прошла.

Манерность мне всегда

Была чужда.

Душа к высокой простоте стремится.

Где Слово, как открытая звезда,

Вдруг осветит нежданную страницу.

Манерность мне всегда

Была чужда.

Хочу остаться близким в мире Божьем

Тем, для кого горит моя звезда,

Кто свет ее своей душой продолжил.

Однажды заплутал я в городе Давида.

Войдя в него, как в незнакомый лес.

По моему растерянному виду

Понятно было – я впервые здесь.

И кто-то подошел, спросил по-русски,

Чем мне помочь… И проводил меня

До улочки – заброшенной и узкой, —

Где ты меня ждала уже полдня.

И я подумал – мог ведь не заметить

Растерянность мою в толпе густой…

Казалось бы пустяк… Но как был светел

Наш день от мимолетной встречи той.

Иерусалим

Мне жена купила бобра

Не живого, а для наряда.

Просто снова пришла пора

И теплей одеваться надо.

И хожу я в своем меху —

И галантен, и самоуверен.

Словно я теперь наверху —

С депутатами и премьером.

Я вальяжно сажусь в авто.

Не какой-нибудь пассажирик.

Мне теперь в дорогом пальто

Позавидует даже Жирик.

А жена говорит: «Бобер, —

Это вам не шкура овечья.

Ты вон шубу свою протер.

А бобер, он теперь навечно…»

И сказал я бобру тогда:

«На хрена тебе долголетье?

Ты отдай мне свои года,

Чтоб приблизить меня к бессмертью…»

Но бобер промолчал в ответ.

И я понял, что нам отныне

На двоих хватит этих лет…

Остальные добудет имя.

Почетный гость из Северной столицы

Читал псалмы у горестной Стены.

Он на иврите рад был помолиться,

Да не были слова припасены.

Записку меж камней вложил он робко.

А что за просьба в ней была – секрет…

И вдруг Стена ответила негромко:

«Но у меня, простите, столько нет…»

Лишь только душа обретала

Покой, забывая про зло,

Как Муза меня покидала…

И если мне в жизни везло,

И в счастье не знал я предела,

Привыкнув к соблазнам и лжи…

Вновь Муза меня не жалела

И мстила за леность души.

Я одинок, как одинок цветок,

Когда его срывают и уносят.

Я одинок, как одинока осень,

Когда последний падает листок.

Я одинок,

Как правда между строк.

И гений трижды может быть

Ничтожен:

Когда он дружбу выгодой итожит,

Когда вослед своей любви былой

Он посмеется, словно шутке злой.

Но в третий раз всего ничтожней он,

Когда забудет, где он был рожден.

С высоты своих

Прожитых лет

Я неслышно спускаюсь в былое.

А в былом ничего уже нет,

Словно кто-то прошелся метлою.

Я, наверно, попал не туда,

И вообще вся затея напрасна.

И вернулся я в те же года,

Из которых уйти собирался.

В древней Спарте их бросали в пропасть.

«Пожили, и хватит… Знайте совесть…»

Правда, жизнь с тех пор переменилась.

Рейтинг стариков намного вырос.

Вместо пропасти – раздолье пенсий.

И на них возможно выжить, если…

Если будете опять при деле.

Или вам придут на помощь дети.

А иначе, в общем, та же пропасть:

По краям ее опасно топать…

Поздно переделывать себя…

Если неугоден ты кому-то,

Можно все решить в одну минуту, —

Не общаться… Только и всего.

Поздно переделывать себя…

Если власть в стихах находит смуту,

Можно все решить в одну минуту, —

Не читать ей просто ничего.

Уехал друг на южный берег.

На берег не своей страны.

А я любил его и верил,

Что нам разлуки не страшны.

Но все сложилось по-иному.

Жизнь разломилась пополам.

И не горюет он по дому,

По честно прожитым годам.

И все, что мы любили вместе, —

Ему теперь превыше сил.

А что боялось нашей мести,

Он виновато позабыл.

Наверно, мне когда-нибудь простится,

Что я живу, по легким дням скорбя.

Мне б надо было

На Святой земле родиться,

Чтоб стать чуть-чуть

Похожим на тебя.

По вере и Богу —

Мы братья и сестры.

По жизни —

Порой наша близость слаба.

И чья-то душа —

Как заброшенный остров.

И так одинока чужая судьба.

Врач сказал:

«Меняйте образ жизни.

Чтобы никаких волнений…»

Я съязвил:

«А душа при этом не закиснет?..» —

«Не закиснет… Вы же не дебил».

Ну, а я – дебил…

Упрямый и недужный.

Не приму и нескольких минут,

Без борьбы, когда порочат дружбу.

И без гнева, – если правду бьют.

«Добро должно быть с кулаками…» —

Из древних кто-то утверждал.

А в кулаке зажатый камень

Меж тем своей минуты ждал.

И мне всегда мешала малость

Поверить в эту благодать.

Да, кулаки – они остались.

Добра вот что-то не видать.

Приходит опыт, и уходят годы.

Оглядываясь на неровный путь,

Чему-то там я улыбаюсь гордо,

А что-то бы хотел перечеркнуть.

Все было в жизни – поиски и срывы.

И опыт постоянно мне твердит,

Что дарит мать птенцу в наследство крылья,

Но небо за него не облетит.

Я подумал: «Стать бы деревом…

Чтобы весь свой долгий срок

Не жалеть о всем содеянном

И о том, чего не смог.

Не страдая, не завидуя,

Позабыв друзей своих,

Молча встану над обидами

И над горестями их.

Не грустя о днях потерянных,

Буду ждать иной судьбы…

Почему не стать мне деревом,

Коль в чести у нас ДУБЫ?»

Вы мне часто снитесь по ночам…

Мама, как всегда при встречах —

Плачет.

Батя неостывшую печаль

Незаметно в разговоре прячет.

…А проснувшись, я грущу опять,

Что при жизни мы общались мало.

Как хотел бы я сейчас обнять

Дорогих навек – отца и маму.

Слон – символ мужества и доброты.

А символы нам так необходимы,

Чтоб рядом с ними были мы чисты

Поступками и мыслями своими.

Слон никогда зазря не нападет.

Хотя с любыми недругами сладит.

И потому так долго слон живет,

Что он себя на мелочи не тратит.

Может быть, я неласковый сын,

Что отчизне посланий не множу.

Но слова, словно шорох осин…

Мне молчание леса дороже.

Ты еще не можешь говорить.

И о жизни ничего не знаешь.

Спит в тебе мальчишеская прыть.

Неизвестно, кем ты в жизни станешь.

Как все дети – ты смешон и мил.

И хотя еще так мало прожил,

Все ты в доме нашем изменил.

Да и нас, поди, изменишь тоже.

Опять коса нашла на камень,

Как ты находишь на меня.

Но бурный гнев в былое канет

До неожиданного дня,

Когда коса решит, что камень

Травой послушной зарастет.

А камень ждет – коса устанет…

Но сталь никак не устает.

О бывших друзьях плохо не говорят.

Так же, как об умерших.

Не стоит оглядываться назад.

Горечи меньше.

Мы с легкостью нежданной иногда

Наносим вдруг обиды близким людям.

И как потом бывает труден

Путь от обиды до стыда.

Если платят за добро неблагодарностью, —

Все потом забудется за давностью.

Но в душе останется оскомина…

И уже не хочется встречаться снова нам.

Пока мои дочери молоды,