Гармония слов. Китайская лирика X–XIII веков - Коллектив авторов

Вечер пришел, а с ветрами дожди налетели,

вымыли летний зной.

Я наиграю тебе на свирели,

хочешь – и бровки подкрашу сурьмой.

Белое тело прикрою халатиком зыбко

и, фимиамом дыша:

«Милый, – шепну я с улыбкой, —

полог задерни, ночка сегодня свежа».

Хожу-ищу, брожу-ищу,

так стало пусто, стало стыло,

тоска, тоска, мне ничего не мило,

то бросит в жар, то вновь дрожу,

а душу всё не отпущу.

Спасусь ли чарочкой-другой,

когда порой ночной

буран закрутит злой?

Ах, гуси, я давно вас знаю,

зачем вы бередите боль,

куда-то улетая?

Как хризантема, пав с куста,

пожухла и увяла,

я никому сегодня не нужна.

Встав у окна, устало

слежу, как входит ночи чернота,

ложится на платан дождя скудель,

и дотемна —

капель, капель…

Всё, что со мной,

довольно ли назвать «тоской»?

Всю ночь лил ливень, завывал ветрило,

забылась сном, не распростившись с хмелем.

Там кто-то поднял полог, я спросила:

«Что яблонька?» – «Да вот, в цвету доселе».

Ты знаешь это?

Верно знаешь это?

Пора бы розовому пасть с зеленых веток[40]!

С балкона глядя,

я вижу хаос гор и дымку в падях.

И дымку в падях,

где в гнездах воронята,

рожок гудит к закату.

Свеча погасла, грустно, пуст бокал,

в закатном ветре лист с платана пал.

Уж лист с платана пал,

и осень все печальней,

и я одна в молчанье.

С земными смешались небесные волны,

и звезды сместились, и мечутся чёлны.

Душа моя сблизилась с горним престолом,

и было мне Слово,

зачем, вопросил Он, вернулась ты снова?

Уж время заката, а путь еще долог,

я жажду найти небывалое слово

и Птицей[41] взметнуться к небесному свету…

О, буйные ветры,

мой челн унесите на Хо́лмы бессмертных[42]!

Мне жаль, что ты – не ясная луна,

ведь где бы ни был я,

ведь где бы ни был я,

со мной не разлучается она.

И все же жаль, что ты, как та луна,

то так близка, то далека,

то так близка, то далека,

и жди, когда опять придет она.

На тихом озере[43] встает волна,

гора покачивается, черна,

и башенки хрусталь уходит в ночь.

Луну приоткрывают туч клочки,

на лотосах – росинки-светлячки,

я сед, но до зари здесь быть не прочь.

Я парус поставлю, мечтая о доме,

причал за причалом миную – так путь мой огромен,

и челн у духмяной косы уже видится в дреме.

Закатный туман,

а там, за деревьями, вижу свой милый Учан.

Но иней тоски опушает виски,

парадное платье, дворцовый прием – это было,

да нет уже тех, с кем мы были близки,

так пусто, уныло.

Боюсь, что чужие места мне уж более милы.

На пустыре за ямом, где мостки,

она цветет в тиши вдали от взоров,

во мгле ночной одна, полна глухой тоски,

тем паче ветер гнет и мочит морось.

И в мыслях нет соперничать с другими,

завистливость пускай владеет ими.

Всем вянуть, падать в грязь ничтожным прахом,

а память сохранит лишь дивный запах.

О, этих тонких рук извив,

янтарный хмель бокала,

весенний парка дух и нежность ив…

Безумство шквала

усладу