Вадим Пугач - На дружеской ноге (сборник)

Тут надобно поставить кое-что.

Я повторяю это предложенье:

Она любила будущего мужа

Практически – тут будет запятая —

Совсем как сорок тысяч – ставим точку.

А он хотел любить в таком порядке:

Сперва ее, а после сорок тысяч,

Не потому, что сорок тысяч меньше,

А просто после, чтоб наверняка.

Они слегка не поняли друг друга,

Она не даша, он, мы знаем, Петя,

И вот мы в результате узнаем,

Что каждый остается при своем.

Внезапно появился Разумихин,

И наш многоугольник разрешился.

Нет повести печальнее на свете,

Чем та, где Дуня даша, но не Пете.

(«Анна Каренина»)

Если после мысли о Вицли-Пуцли

Усомнишься в разуме – мол, не куц ли? —

Если станешь кроток и тут же гневен,

Значит, ты и есть этот Костя Левин.

Если ты не бежишь за любою куклой,

А влюблен в пионерку с губою пухлой,

Жениха пионерке готовит мама,

Пионерка крутит тебе динамо

И встречает радушно другого гостя,

Значит, ты и есть этот Левин Костя.

Если пива не хлещешь, не жрешь шаверму,

А в глухой деревне заводишь ферму,

Ни к кому не ходишь с вином и тортом,

Разговоры длишь с мужиком упертым

Не о сексе, нет – не о нем, проклятом, —

О косьбе, помоле, любви к телятам, —

И во всем наука, прогресс и метод, —

Значит, ты и есть Костя Левин этот.

Если ты забыл про прогресс с наукой

И в леса уходишь с ружьем и сукой,

А потом не вспомнишь – в жарком ли, в супе ль

Потеряли крылья бекас и дупель,

И, с медведя свежую срезав шкуру,

На обед к Облонским поедешь сдуру,

Где – хоть жизнь коверкай, по лесу шастай, —

С пионеркой встретишься – той, губастой,

И тобою новый период начат, —

Ты и есть этот Костя Левин, значит.

Если ты женат, и с женой святыми

Вы хотите быть, чтоб тебе с витыми

Не ходить костями на лобном месте,

Если ты в натуре невольник чести;

Если ты не сторож больному брату

И стремишься скорей понести утрату,

И жена твоя понесет скорее,

Чем колготки сохнут на батарее;

Если, как наукой себя ни мучай,

Остаешься тот же мужик дремучий,

Как, должно быть, предок был при Батые, —

Этот Костя Левин есть, значит, ты, и

Широко вдохни, улыбнись румяно,

Обретая веру в конце романа,

Рассердись на шофера, поспорь некстати,

Обвини жену, помолись в экстазе

И твори добро, как, Толстому вторя,

Завывает Шура[23] в кабаках у моря.

Ты не станешь лучше, прекрасней, чище,

Но такие вещи – навроде пищи.

Если в рот полезло, то все полезно.

Пищевод. Желудок. Кишечник. Бездна.

Еду ли мимо ли цвета вишневого ли,

Сыт ли я, голоден, ласков ли, груб,

Все вспоминается, как мы основывали

Английский, шахматный, пенсил ли клуб.

Вижу ли темную воду ли невскую,

Чахлый газон и на нем деревцо,

Все мне мерещится, будто Раневскую

Я узнаю в дорогое лицо.

Через Тучковы ли, Львиные, Аничковы

Перехожу ли, другие мосты,

Припоминаю восторги я Анечковы;

Анечка, Анечка, помнишь ли ты?!

Если поленом кого отоварили

И волокут в непроглядную ночь,

Бледное личико вижу не Вари ли,

Той, что Раневской приемная дочь?

Памятник чей-то, рука ли, нога его,

Взгляд его грозен, гневлив ли, лукав —

Напоминает мне Ленечку Гаева,

Речь огневую и гаевский шкаф.

Чу! В подворотне собаки залаяли,

Сук с кобелями несметная рать.

То не Лопахина ли Ермолая ли

Голос зовет музыкантов играть?

Едут пожарные. Сладкого дыма вам!

Едет милиция – ясного пня!

Кто же другой нашим Петям Трофимовым

Будет калоши таскать из огня?

Вижу ль фигуру на ящике сыщика,

Ухнули тыщи-ка! Ну, их сыщи!

Все состоянье помещика Пищика

В землю ушло, в плауны и хвощи.

Встречу ль фотографа – сам его сфоткаю,

Вон приспособился рядом с дворцом.

Помню, они с гувернанткой Шарлоткою

Вместе хрустели одним огурцом.

Еду ль, ползу ль, нарушаю ли, вправе ли,

Вечно неловок, всегда неумен,

Что же вы все на меня-то оставили,

Это же я – Епиходов Семен!

Я неудачник, так ешь меня с кашею,

Я ведь ошибся бы даже в азах,

Что ж, презирай, точно Яша с Дуняшею,

Роман крути у меня на глазах!

Вырвусь на волю и выйду к Неве ли я,

К Мойке, Фонтанке, на мыс ли, на пирс,

Это не Варя, а я тут Офелия,

Буду тонуть, забываться, как Фирс.

Сдохну – не выпишут даже квитанции,—

Умер, мол, значит, пора на покой,—

Даже прохожий с начальником станции

Или почтовый чиновник какой

В ус не задуют, не чувствуя прибыли

(Пусть даже каждый из них и усат),

Травы ли, рыбы ли скажут: мол, прибыли?

Убыли, то есть? Пожалуйте в сад.

Песня для потребителя

Над седой равниной моря гордо реет Буревестник, предлагая стойкую, прочную, а главное, радикальную краску для волос «Черная молния» (забудьте о седине навсегда!), а заодно сопутствующие товары и услуги.

То крылом волны касаясь, то стрелой по водной пыли – уговаривает бойко покупать автомобили. Эти крылья иномарки и изящны, и не марки, это вихрь, а не авто, полюби его за то.

В этом крике – жажда бури. Жажда – все, забудь про имидж. Силу гнева гасим, пожалуй, лучшим пивом в мире, в то время как пламя страсти не забываем поддержать «Виагрой» и «Сиалексом», попутно легко расправляясь с простатитом.

Чайки стонут, сестры ноют, вишневый сад вырубился первый, лишь на дне еще бомжует ужас чаек перед бурей. Хватит бомжевать! Возьми ипотеку – забудь про библиотеку.

А гагары? Что гагары? Пух гагарин всем доступен. Пух Гагарин, всем доступен. Не в оттенках смысла дело, а в расценках нашего отдела: пуховики с космическими скидками!

Глупый пингвин, хватит прятать! Фитнес-клуб «Дух тела» ждет тебя! Он хочет тебя!

Все мрачней и ниже тучи. Купите зонтик, пока не поздно: у нас широкий выбор полуавтоматов, автоматов, роботов и киборгов. Гром в пустыне, раздавайся! Наш ядерный зонтик не даст вам обмочиться!

Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким. Мы включаем телевизор, там эротика с порнухой. И бросает их с размаху в дикой злобе на утесы. Мы включаем телевизор, там идут бои без правил. Разбивает в пыль и брызги изумрудные громады. Мы включаем телевизор, Буревестник предлагает ювелирные изделья.

Постоянно с криком реет и нисколько не стареет (покупайте модные подтяжки для брюк и лица); черной молнии подобный, вам не нужен мрак загробный (криогенные технологии спасут от разложения личность и общество); как стрела пронзая тучи, он становится все круче (всех позвонивших в течение пяти минут ждут на самом верху социальной лестницы для индивидуальных консультаций); пену волн крылом срывает, голося, как Пусси Райот (мировой тур знаменитой группы по храмам и кладбищам, билеты продаются в один конец).

Вот он носится, как демон, – гордый, черный, толерантный, – и смеется, и рыгает. Отчего же он смеется, как Обама над Манделой? Потому что насмешили! Отчего же он рыгает? Он прекрасно пообедал (наши рыбные блюда – кость в горле конкурентов; сеть ресторанов высокой кухни «Омар для Хайяма»).

В гневе грома, – чуткий демон, – подползает к Гюльчатай он; знает – личика не скрыть ей паранджою и хиджабом. «Нет, не скроют, нет, не скроют!» – он по-ленински картавит и хватает сладострастно Гюльчатай за части тела. Смотрите новейший отечественный блокбастер «Торжество и предубеждение» – лучшую иллюстрацию к единому учебнику истории (6+12+16+18=33 с учетом скидок; принимаем групповые заявки).

Ветер воет… Гром грохочет… Послушайте прогноз погоды на вчера и позавчера (сегодняшний прогноз прозвучит завтра в это же время).

Синим пламенем пылают планы смелого «Газпрома», потребители желают у себя их видеть дома. Заказывайте поздравительные стихи для исполнения на корпоративах, юбилеях и политических акциях, и ваши акции взлетят, как на дрожжах.

– Буря! Скоро грянет буря! – пропищит, однако, птица; мы смеемся, каламбуря, а она одна коптится. Не грузи меня, ровесник, лучше мой стакан наполни, пусть какой-то Буревестник гордо реет между молний. Разве мы его уморим? Наши скромные обеды над ревущим гневно морем раздели, пророк победы! Если мы сегодня в сборе, если слог мой непроворен, пусть сильнее грянет Боря Чечельницкий[24] и Григорин! Мы не Кэрролом и Милном укротим вселенский хаос, оттого-то Горький мил нам как язык рекламных пауз.

Вчерашний день пошел на слом,

Я вышел на природу.

Там била женщина веслом

О пенистую воду.

Ни звука из ее груди,

В моей же – шум от зуда.

И я сказал себе: «Иди,

Иди скорей отсюда».

И я пошел оттуда на

Какой-то двор за стройкой.

И вижу: там опять она

Бежит с веслом за тройкой.