Собрание сочинений. Том 2. Мифы - Генрих Вениаминович Сапгир

Дремлют дачники московские

Кира, я и Брусиловские

Парни с лыжами прошли

По вагонам путешествуя

Вдруг вошла танцуя шествуя —

Из совсем другой игры

– Будет Авель помнить Каина…

– Вы! Забыли про хозяина!

Сталин – мой отец и брат! —

У старухи голос мхатовский

Книппер-чеховский ахматовский

И замасленный бушлат

И кривясь улыбкой странною

Держит пальму ресторанную

Будто зонтик или флаг

Приближаются кошачие

Рыже-серые незрячие

– Будешь помнить или как?

Усмехнулась понимающе

– Посоветуйте товарищи

В общем можете идти —

На часы гляжу растерянно

Как плывет в другую дверь она —

Время ровно без пяти

Рядом девушки хихикают

Огоньки в окошке прыгают

Наше дело – сторона…

Но была она – вошедшая

Пьяная и сумасшедшая

Величава и страшна

Ни движения ни шума

Лишь на белой крыше дома —

Голубая тень дыма

Откуда ни возьмись

Прикатил виляя виллис

На пригорке вылез

Фетровые бурки поскрипывают

– Погляжу-ка я на вас —

Кто-то всхлипывает

– Как навоз?

– Что корма?

Немы серые дома

Окна смотрят кротко

Скрипнула калитка

На снегу – следы

– Сюда пожалуйте сюда —

Навес. Окаменел навоз

– Где ж у вас коровы?

– Тут честное слово!

И поросят штук пятьдесят…

– Почему не хрюкают?

– Дак они мяукают

Хруп хруп – опорки

Поскрипывают бурки

И еще следы – навстречу

Теплый голос:

– Добрый вечер

Темный волос – на снегу

– Это наша птицеферма

– Где же куры?

– Вот – помет

Кохиноры и леггорны

Тыщи полторы примерно…

А теперь прошу к столу

Это – сало это – мед…

Нет ни меда

Ни народа!

Хоть кричи отчаянно

Нет в избе хозяина!

Солнце село

Тишина

Мертвое село!

Лишь машина —

У колоды

И следы, следы, следы

Волчьи заячьи овечьи…

Как электричка неслась и кричала

В ночной подмосковной пустыне!

Как электричка неслась и стучала стучала стучала

Всеми своими вагонами полупустыми

Без головы и хвоста без конца и начала

Блюдца жестянки и банки дребезжали в

          заколоченной даче

Так электричка кричала – неслась и кричала!

Окна таких же вагонов мелькая летели навстречу

Светом своим мельтеша без конца и начала

Ночь без конца и начала – одни на рабочем

          воровском полустанке

Чудилась близость Москвы без конца и начала

И все сильнее бренчали ведра тазы и жестянки

Чайкою в снег электричка неслась и кричала

чудовищная грозовая

собою из себя сияя

воссев на блюде

на Христовом обеде

Жар-птица кличет призывая

усопших мастеров к беседе:

– славные мои художники

живые во граде

пьяницы ругатели безбожники

девок запрягатели

враги-приятели

завсегдатаи кабака

все до последнего слабака

прилетайте

отведайте облака —

птичьего моего молока

– поднимаю крылья как знамена

называю всех поименно:

Краснопевцев Дима

жил неизгладимо

…неисповедимы —

и не стало Димы

только у Престола

нечто просияло:

сюда мое сердце

Дима Краснопевцев!

белый на белом

Вейсберг Володя —

он снова уходит

к незримым пределам…

и возвращается —

вновь воплощается

белый на белом

…летал в пустоту —

будто ложку ко рту —

не вычерпать всю пустоту!

…пусть на кумполе венок

из украинских былинок —

нежный Петя Беленок

один в поле борщ варил

анекдоты говорил

с салом с перцем

с Сен-Жон Персом

сожрала

самого Москва

пришлым варевом жива

– кто явился к мессе

голый как морковь?

– Ситникову Васе

сядь не прекословь

видишь радуются все

…подмосковным летом

стариком-атлетом

в парке

мастерил байдарки

сказал: уеду —

канул будто в воду

…в Вене и в Нью-Йорке

потрафлять заказчикам?

…одержал победу

ушел в подвал

накрылся ящиком

оброс мохом

оскалился смехом

и умер монахом

говорят остались вещи:

в рюкзаке – святые мощи

Сидур Вадим

Сидур Вадим

давай попьем и поедим

…на той войне

разворотило челюсть —

глаза остались

скорбные вдвойне

и после смерти

до самой смерти

ты верил аорте

…чугунные

струнные

крики твои

говорят о великой любви

огромный волосатый

сюда сюда Рухин —

всегда в любви несытый

и пламенем объятый

борода твоя как дым

завивается колечками —

вот и умер

молодым

…и гласили скрижали: