Валерий Гаркалин - Катенька

Люди и куклы

Наша идея создания театра из ничего немного пугала. Хотя мы все были молоды, самоуверенность била через край, и желание совершить нечто в искусстве, репетировать сутками, доказывать себе и миру, что мы чего-то стоим, присутствовало в нас с лихвой. Понятно, что ребята и девочки, приглашённые в труппу к Сергею Владимировичу, рисковали больше. Мы не проработали в театре ни дня, но нам уже было, что терять. Руководство создаваемого ансамбля начало массированную обработку Катеньки, объясняя ей, что меня необходимо отпустить в Кемерово, что у меня там гораздо больше перспектив, а в Театре Образцова я ещё годы просижу за ширмой, играя заднюю ногу пятого кролика. В этом была своя логика. Действительно, особого движения в образцовской труппе не наблюдалось. Молодые актёры, которых, впрочем, в труппе было совсем немного, могли ожидать новых ролей годами. А в Кемерово нам предлагали практически карт-бланш, насколько это вообще было возможно при тотальном слежении партийных органов за искусством. К тому же к концу обучения я прочно завоевал одно из ведущих мест на курсе и соответственно в нарождающемся коллективе. Собственно говоря, у меня был лишь один серьёзный конкурент — Володя Агеев, явно превосходивший меня в искусстве кукловода, но проигрывавший мне в «живоплановых» ролях. Но нам это не только не мешало, а наоборот, помогло создавать прекрасный тандем, тем более что за время обучения мы очень сдружились. Думаю, эта дружбы продолжалась бы до сих пор, если бы Володя 20 лет назад не остался во время гастролей в Канаде. Там он сделал блестящую профессиональную карьеру, став художественным руководителем Государственного театра кукол в Монреале, культурной столице франкоязычной Канады. Я очень за него рад, никогда не сомневался в его подлинном таланте кукольника…

Сегодня, по прошествии более чем трёх десятилетий, я удивляюсь мужеству нашего учителя Леонида Абрамовича Хаита. Бросить место режиссёра и актёра в Театре Образцова, профессора Гнесинского института и уехать в полную неизвестность с некой эфемерной надеждой на чуть большие творческие возможности, открывавшиеся перед ним! А ведь он был уже далеко не мальчиком, много поездил, повидал и прекрасно понимал, что теряет, покидая Москву.

Наша юношеская бесшабашность была вполне естественна, но их, Хаита и Аси Левиной, решение кинуться с головой в полную неизвестность, да ещё и в далёкой Сибири, потрясает меня до сих пор. Каждый раз, когда бываю в Израиле, я посещаю их гостеприимный дом, стараясь хоть как-то выразить свою благодарность этим людям, столь значительно повлиявшим на мою судьбу. Раньше мы приходили к ним с Катенькой и вспоминали молодость, ансамбль, друзей. Теперь вспоминаем Катеньку…

При создании ансамбля с актёрами и главным режиссёром никаких проблем не было, сразу было известно, кто это. Но не хватало ещё одного важного, зачастую решающего элемента для начала нормального функционирования театра кукол. Нам необходим был художник и не просто театральный и талантливый, но человек, способный рисовать, придумывать и, главное, самостоятельно производить куклы. Таких специалистов всегда было очень мало. А ещё это должен был быть художник одной с нами крови, одной театральной веры, готовый с нуля начать создание нового коллектива. Таким человеком оказался Виктор Платонов, знакомый нам ещё по училищу.

Виктор Платонов работал мастером-кукольником в Театре Образцова. Никто не сомневался в его таланте и высоком профессионализме, но у него не было высшего специального образования, что по тогдашним бюрократическим правилам не давало ему возможность занять должность главного художника. Однако Леонид Абрамович Хаит рискнул, настоял на кандидатуре Платонова и никогда не пожалел о своём выборе. Витя стал человеком для театра незаменимым. Он придумывал спектакли, декорации, куклы и сам их делал. Мне же с ним повезло вдвойне. Он стал нам с Катенькой близким другом, сопровождавшим всю нашу жизнь, что называется, и в горе, и в радости. И сегодня, когда Витя вполне заслуженно считается одним из лучших и самых востребованных театральных художников России, я не расстаюсь с ним и в жизни, и в работе. Он и его жена Света помогают мне во всех моих начинаниях со студентами.

Ансамбль создался так быстро, что, похоже, никто даже не успел предупредить об этом нашего соруководителя курса и художественного руководителя театра Сергея Владимировича Образцова, что в дальнейшем сослужило мне плохую службу. Но кто тогда об этом думал? По рассказам очевидцев, осенью Образцов начал интересоваться, где те восемь человек, которые весной были зачислены в труппу. Ему ответили, что они в театр не придут, ибо создали собственный ансамбль. Сергей Владимирович был потрясён и очень обижен. За долгие годы его руководства театром никогда не случалось массового отказа от уже принятых артистов войти в прославленный коллектив. Но, ещё раз повторяю, тогда нам было не до этичности наших поступков. Мы все горели новой работой, были ослеплены широтой открывавшихся перед нами возможностей.

Катенька, скрепя сердце, отпустила меня в Кемерово, обещав приехать при первой возможности. Я тогда и предположить не мог, что в этой московской балованной девочке столь сильна страсть к путешествиям, познанию чего-то нового, такая неприхотливость в быту и такое умение выживать в любых обстоятельствах.

В Кемерово нас поселили в типовом общежитии городского типа, не заслужившим даже названия. Бытовые условия, мягко говоря, оставляли желать лучшего. Но мы были молоды, влюблены в своё дело и настроены на успех. Скорей всего, именно это предопределило существование Людей и кукол в первые годы.

Мы объездили с гастролями весь огромный СССР, во многих местах побывали по нескольку раз. Нас везде принимали очень тепло. Мы отменили ширму как класс, но наше взаимодействие с куклой было настолько точным и выверенным, что зрители не обращали на это никакого внимания. Мы пользовались огромным успехом практически у любой аудитории, от столичных интеллектуалов, много повидавших и понимавших в искусстве театра кукол, до самых простых, порой не слишком счастливых людей. Наше сибирское базирование предопределяло частые поездки с концертами в зоны, которых вокруг было предостаточно.

Каждый зритель видел в наших спектаклях нечто своё, но это своё им нравилось. Мы были на правильном пути, и это вдохновляло.

Мы очень быстро стали известны и популярны — и у начальников от культуры. Когда в 1980 году в Москве должна была состояться Олимпиада, нас среди немногих провинциальных коллективов неэтнического либо этнографического свойства пригласили принять участие в культурной программе. Это было определённое признание наших заслуг, ведь ансамблю не исполнилось ещё и двух лет. Мы были очень горды собой, но, главное, появилась прямая возможность довольно долго поработать в Москве, пожить в нормальных условиях с любимым человеком, Катенькой.

По мере набора ансамблем высоты нас начали выпускать за границу, что на тот момент было высшим признанием творческих заслуг коллектива. Правда, порой это принимало комические формы. Однажды мы поехали на гастроли на Кубу. Понятно, что информации об «острове свободы» у нас практически не было. Перелёт занял почти сутки, а, приземлившись в Гаване, мы с интересом узнали, что нас никто там не ждёт. Гастроли попросту забыли организовать — заделать, говоря на актёрском сленге. Нас поместили в роскошную гостиницу, сохранившуюся с 50-х годов. Тех же годов были и огромные, чудом уцелевшие американские машины. На этом, собственно говоря, можно было бы и закончить перечисление увиденного на Кубе. Да и отношение местных жителей к происходящему в стране нам узнать не удалось. Несмотря на нерушимую дружбу наших народов, общаться с отдельными их представителям здесь не разрешалось. Мы жили на самом берегу океана, ели, купались и… ничего не делали. Только через несколько дней, наконец, у нас состоялись первые спектакли. Поэтому, когда мне рассказывают, что сейчас у нас бардак, а при коммунистах всё работало, я вспоминаю годы гастролей по всему Союзу и за его пределами, и уверенно могу утверждать, что тогда бардак был не меньший, просто говорить о нём было не принято, да и опасно. А чиновники и тогда, и сейчас не перетруждались. Такая уж у них, чиновников, планида.

Катенька честно выполняла своё обещание, приезжая ко мне в Кемерово (и на гастроли) при первой возможности. Это становилось праздником не только для меня, но и для всего ансамбля. Она приезжала всегда нагруженная подарками, передачами от родственников моих сослуживцев. Как-то незаметно Катенька стала центром всего ансамбля, объединяя не только артистов и сотрудников, но и их родных и близких.