Маршал Саундерс - Красавец Джой

Гарри дал Лоре сахару и сказал ей, чтобы она на ладони протянула его лошади. Флитфут осторожно брала сахар и грызла его, внимательно разглядывая Лору.

— Как эта лошадь умно смотрит! — воскликнула Лора.

— Да, она умна, как старая лошадь. Я ее очень заботливо воспитывал. По правде сказать, она привыкла ко мне, как собака, ходит следом за мной, обнюхивает все, что я трогаю, точно хочет понять, что я делаю.

— Твоя мать рассказывала мне, — сказала Лора, — что она прошлым летом нашла вас обоих на лужайке спящими: жеребенок положил голову на твое плечо.

Гарри улыбнулся и обнял лошадь за шею.

— Мы с тобой добрые товарищи, дружище! Да? Мне делается даже стыдно подчас, до того лошадь привязана ко мне. Когда я иду в деревню, она непременно тоже отправляется за мной. Люди смеются. Ведь ей уж четвертый год пошел. Она отлично ходит в упряжке. Мы сегодня поедем на ней в кабриолете.

— Куда мы поедем? — спросила Лора.

— Недалеко. Мне нужно съездить по делу отца. Мы вернемся раньше чая.

— Я очень рада с тобой ехать, — отвечала Лора. — Пойду надену шляпу.

— А мы с тобой отправимся в конюшню, Флитфут, — сказал Гарри и пошел к конюшенному сараю.

Лошадь и я последовали за ним. Пока Гарри закладывал лошадку, я вернулся на балкон и ждал Лору. Вскоре Гарри подъехал к балкону: кабриолет и сбруя — все было новенькое и блестело. Флитфут помахивала своим красивым густым хвостом, отгоняя докучливых мух, а сама повернула голову так, чтобы видеть, кто сядет в экипаж. Я стоял подле ее ног.

Лора вышла одетая для прогулки; она села рядом с Гарри, который что-то сказал, и лошадь побежала рысью, а я — за нею вдоль аллеи. Флитфут выражала мне свое удовольствие, время от времени наклоняя голову ко мне. Я чувствовал себя вполне счастливым. Лошадь была рысистая, но Гарри не давал ей полного хода.

— Ты не любишь слишком быстрой езды? — спросила Лора.

— Нет! — отвечал Гарри. — Я нахожу, что рысистые лошади ни к чему в сельском хозяйстве. Нам нужны сильные лошади, выносливые и с большим ходом, а рысистые лошади только соблазняют молодежь участвовать в бегах.

— К кому мы едем? — спросила Лора.

— К одному англичанину, который поселился на лесном участке недалеко отсюда; он, кажется, ничего не смыслит в деле, белоручка и на нас, рабочих фермеров, смотрит с презрением. Отец кое в чем помог ему. Он говорит, что англичанину надо так же помогать, как и нашему брату, американцу.

— Да не только англичанину, — воскликнула Лора, — но и китайцу, негру и всякому человеку, все равно, кто бы он ни был! Надо стараться утверждать всеобщее братство, Гарри.

— Конечно, Лора! — отвечал Гарри, и я видел, что он с восхищением посмотрел на Лору.

— Расскажи мне про этого англичанина, Гарри, — сказала Лора, помолчав немного.

— Да о нем нечего рассказывать, — отвечал Гарри. — Он ни с кем не водит знакомства и только изредка появляется в деревне, куда он ездит за провизией. Он, как я уже сказал, на всех нас смотрит свысока.

— Отчего? — спросила Лора.

— Потому, что он считает себя барином, а нас простолюдинами. Конечно, отец не умеет так ухаживать за дамами, как этот англичанин, не умеет отвесить такого поклона, не одевается во фрак к обеду. Главное же, мы не можем ничего верного сказать про нашего прапрадеда. Подумай, можем ли мы равняться с таким родовитым господином, как этот англичанин?

Лора засмеялась.

— Как это все странно и смешно! — воскликнула она и весело взглянула на своего двоюродного брата.

— Неужели он и тебя презирает? Ведь ты немало учился! — спросила она.

— Будь в том уверена, — отвечал Гарри, вторя ее смеху.

Мы между тем миновали берег реки и луга и ехали теперь чащей леса. Дорога была плохая. Лошадь осторожно выбирала места.

— Зачем же этот важный господин поселился в такой глуши? — спросила Лора.

— Право, не знаю, — отвечал Гарри. — Отец думает, что прошлое его скрывает что-нибудь нехорошее, зачем бы он стал жить таким нелюдимом? Ведь заболей он, около него не будет живой души. Теперь уж давно его и в деревне не видали. Мы слышали о нем последний раз, когда он приезжал в банк за деньгами. Отец хотел бы с него долг получить, я за этим и еду к нему. Вот и въезд во владения англичанина.

Мы подъезжали к изгороди, вход в которой был загорожен двумя жердями.

Гарри сошел с кабриолета, снял перекладины и велел Лоре въехать. Перед изгородью стояла большая глубокая лужа, в которой Гарри замочил ноги.

— Какой плохой хозяин! — воскликнул он. — Хоть бы засыпал это болото.

Нам пришлось ехать шагом по неприглядной и дурной дороге: кругом был запущенный кустарник вперемежку с деревьями; солнце едва проникало в эту заросль. Глушью и заброшенностью веяло отовсюду.

— Можно ли до того запустить свое имение! — сказала Лора. — Берегись, Гарри, ветки исцарапают тебе лицо.

— Лень заела этого господина! — сказал Гарри с негодованием. — Ну, слава Богу, доехали!

Мы остановились на прогалине леса. Тут валялись бревна, щепки, а в нескольких шагах я увидел грубую, некрашенную постройку. Входная дверь была отперта и заложена палкой. Стекла в окнах были разбиты; весь дом выглядел грустно и уныло. Я еще никогда не видал такого невеселого места.

— Мне кажется, тут никого нет, — сказал Гарри. — Странно, где же он? Подержи лошадь, Лора, я пойду посмотрю.

Гарри подвинул кабриолет к маленькому бревенчатому сарайчику, который, видно служил здесь конюшней. Я лег подле кабриолета.

Сарайчик скоро привлек мое особенное внимание. Оттуда не было слышно ни звука жизни, но я чутьем узнал, что там кто-то есть. Лежать спокойно я больше не мог. Флитфут тоже волновалась; она рыла землю, фыркала и неотступно смотрела на сарай.

— Джой, что с тобой сделалось? — спросила Лора. — И с лошадью также что-то неладно. Чего вы беспокоитесь? Или вы чуете здесь чужого?

Она сама зорко оглянулась кругом. Я чувствовал, что в сарае неладно, но не знал, как приступить к делу; я стал на задние лапы, лизнул руку Лоры и залаял в знак того, что я прошу у нее позволения уйти. Потом я побежал за сарай. Там оказалась дверь, но она была так крепко заколочена деревянной перекладиной, что я никак не мог оторвать ее, сколько ни рвал ее зубами. Наконец, Лора пришла ко мне на помощь.

— Ты ничего, кроме крыс, тут не найдешь, Джой, — сказала она, срывая перекладину с двери. — Крыс ты не ловишь, не знаю, зачем тебе понадобилось сюда идти. Впрочем, ты собака разумная: обыкновенно знаешь, чего хочешь. Ступай же, смотри.

С этими словами она отворила дверь и заглянула в сарай. Он был темный, и только в отворенную дверь светил слабый свет, при нем Лора не могла разглядеть, что было внутри сарая.