Джеральд Даррелл - Три билета до Эдвенчер

Но вот осталась позади блещущая сочными красками возделанная равнина, и нас поразила внезапная смена пейзажа. Взамен цветущей пышной зелени — небольшие кучки чахлых, опутанных мхом деревьев, окруженных пыльным, истрепанным ковром низенького кустарника. Но и такие места выглядели оазисами на фоне огромных безжизненных пространств песка, белых и мерцающих, словно выпавший снег. Да и сам песок был мелкий и белый, перемешанный с миллионами крохотных пластинок слюды, в которых, словно в миллионах алмазов, отражались лучи утреннего солнца. Незадолго до того, как мы достигли этой странной белой пустыни, Кордаи снял башмаки, и я теперь понял почему: босиком ему было легко и быстро скользить по сверкающему песку, словно на лыжах, тогда как Боб, Айвен и ваш покорный слуга едва поспевали за ним, по щиколотку увязая в песке, который предательски набивался нам в башмаки!

Песчаные острова, или, как их называют в Гвиане, маури, встречаются там довольно часто. На самом деле — это остатки древнего морского дна (трудно поверить, что когда-то морские волны плескались на всей территории, где теперь расположена целая страна!). С точки зрения ботаника, маури интересны до чрезвычайности, так как произрастающие на них кустарники и травы либо вообще свойственны только данному типу местности и больше нигде в Гвиане не встречаются, либо являются причудливыми разновидностями флоры влажных лесов, адаптировавшимися к жизни в безводной местности. Иные искривленные низкорослые деревья убраны огромными гроздьями орхидей, источающимися из их коры, словно струи розовых цветочных водопадов. Конечно, здесь, в этой пустынной местности, орхидеи выглядят особенно нарядно и сочно, но как-то совершенно неуместно. Впрочем, ветвям некоторых других деревьев достались куда более скромные, зато более естественные украшения: серые, слепленные из грязи гнезда термитов. Из дупла одного такого гнезда при нашем появлении выпорхнула пара попугаев и с хриплыми криками полетела между деревьями. Но основными обитателями этого маури оказались сотни крупных амейв, очевидно облюбовавших белый ландшафт именно потому, что на нем я отчетливо смотрелась их яркая внешность. Здешние амейвы казались более смелыми, чем те, что обитали возле Эдвенчер. Они подпускали нас совсем близко и уползали не торопясь. Я удивлялся, каким образом сотни крупных и прожорливых ящериц находили себе среди чахлой и скудной растительности достаточно пропитания в виде насекомых, но факт остается фактом: все они выглядели упитанными и, видимо, не имели причин жаловаться на жизнь. Возможно, гвианские песчаные острова и представляют огромный интерес с точки зрения ботаники и зоологии, но кросс по такой сильно пересеченной местности, мягко говоря, довольно утомителен. После того как мы прошагали мили две по песку, мой энтузиазм заметно угас. Я взмок как мышь, от ослепительного блеска песка болели глаза. Очевидно, Боб и Айвен чувствовали себя не лучше, а вот Кордаи — хоть бы что! Меня аж зло разбирало: трудно поверить, что позади столько миль пути, а он выглядел отлично! Наша троица едва поспевала за ним, бросая ему в спину суровые мрачные взгляды. Вдруг песчаная коса кончилась столь же внезапно, как и началась, и мы очутились под благодатной сенью густого леса, росшего по берегам широкого и неглубокого канала. Кордаи намеревался и дальше безостановочно мчаться вперед, но так как нас было трое, то он вынужден был капитулировать, и мы улеглись в тенечке для отдыха.

После такого изматывающего перехода вся наша компания лежала молчаливо и недвижно. Но вот на осенявший нас полог из переплетенных ветвей сели крохотные птахи и, о чем-то взволнованно щебеча, принялись перепархивать с ветки на ветку. Это были кругленькие птички с умными крутолобыми головками и большими темными глазами. Верхняя половинка тела у них окрашена насыщенным блестящим цветом берлинской лазури и кажется почти что вороненой, пока на нее не упадут солнечные лучи. Нижняя же половина — ярко-желтого, переходящего в оранжевый цвета. Милые пташечки весело прыгали и порхали среди листвы, громко перекликаясь между собою звенящими голосами и время от времени, свесив головы, искоса поглядывали на нас. Я растолкал Боба, чтобы обратить его внимание на птиц.

— Как они называются? Ей-богу, они из мультфильма Уолта Диснея!

— По-научному — Tanagra Violacea, — звучно произнес я.

— Что-о???

— Tanagra Violacea!

Боб пристально посмотрел мне в глаза, не шучу ли я.

— Не пойму я вас, зоологов! Ну скажите, зачем нарекать столь прелестных созданий такими ужасными именами![5] — наконец выдохнул он.

— Согласен, в данном конкретном случае могли подобрать и получше, — сказал я и принял сидячее положение.

С испугом убедившись, что мы не являемся частью растительного мира, бедные птички с «ужасным» названием тут же умчались вдаль, отчаянно щебеча.

Наш проводник заверил нас, что озеро неподалеку и через какой-нибудь час мы окажемся на месте. Услышав это, Боб немедленно срезал в кустарнике массивную палку На случай, если Кордаи вознамерится снова вести нас через пески. Поигрывая этим орудием, словно профессиональный боец, он нечаянно задел куст у себя за спиной. Среди листвы тут же раздался громкий писк, побудивший нас к немедленным действиям. Кордаи с Айвеном обогнули куст с флангов, а мы с Бобом настроились на лобовую атаку. Раздвинув листья, мы всмотрелись в стебли травы, — но ничего там не увидели.

— Там что-то шевелится! — неожиданно сказал Боб.

— Где? Что там?

Боб вгляделся в листву.

— Кры-ыса, — протянул он с отвращением.

— Какая? — спросил я с надеждой в голосе.

— Как какая? Самая обычная!

— Дай-ка мне взглянуть! — сказал я, и Боб уступил: мне точку наблюдения. Я вгляделся сквозь ветки — вот это да! Там сидела крупная бурая крыса с бледным брюшком кремового цвета. Это была не кто иной, как иглошерстная крыса (впрочем, англичане зовут ее куда менее помпезно: просто крыса-солдатик). Но только я взглянул на нее, как это существо с отчаянным писком бросилось наутек.

— Хватай ее, Боб! — заорал я что было сил. — Это солдатик! Вот, бежит к тебе! Ну, хватай же, ради Бога!

Я был особенно взволнован потому, что упомянутый вид грызунов казался мне особенно удивительным. И это при том, что до сих пор я знал этот загадочный вид грызунов лишь по чучелам, которые видел в различных музеях. Не теряя надежды я давал их описания всем охотникам, которых встречал в Гвиане, — но, увы, никто из них о такой крысе и слыхом не слыхивал! Я было смирился с тем, что так и уеду в Англию без живого экземпляра — и вот сейчас на моих глазах самая настоящая иглошерстная крыса бежит сквозь траву на ловца! Прямо под ноги Бобу! Тот лишь мгновение размышлял, удивленно переспросив: «Солдатик?» — и тут же самоотверженно повалился прямо на убегающее животное.

— Да не дави ты так! — жалобно вскрикнул я. — Ты ведь погубишь ее!

— А как бы ты хотел, чтоб я ее поймал? — раздраженно парировал Боб. — Она как раз подо мной! Ну, теперь твой черед! Давай доставай.

Но как ее достать? Нельзя же с бухты-барахты! Тут надо действовать с толком, с расстановкой! Пока мы тщательно обкладывали Боба мешками и сетями, он, лежа ничком и уткнувшись лицом в кустарник, обстоятельно докладывал нам о перемещениях крысы:

— Ползет к моей ноге… Нет, пошла назад… Остановилась у меня под грудью… Ну скорее же, чего вы там канителитесь! Она уже ползет к моему подбородку! Ну пошевеливайтесь, я не могу вот так лежать весь день! Она укусит меня!

— Да где уж ей кусаться после того, как ты шмякнулся на нее, — сказал я.

Мое воображение рисовало жуткую картину: подумать только, первая в моей жизни иглошерстная крыса, но в таком состоянии, будто по ней проехался паровой каток!

Между тем на лице Боба появилась изумленное выражение.

— Слушай… Похоже, их тут две… Клянусь, она только что была у меня под грудью, я теперь я чувствую ее под ногой!

— Да это тебе кажется, — сказал я и наклонился к нему. — Ну, под какой ногой?

— Под левой.

Я аккуратно сунул руку под его бедро и в самом деле почувствовал теплое, пушистое тельце зверька. Осторожненько, чтобы он и в самом деле не покусал меня, я обхватил его пятерней и извлек наружу. Крыса покорно лежала у меня на ладони, даже не пытаясь сопротивляться — на какое-то мгновение я даже подумал, что Боб все же покалечил ее. Я внимательно осмотрел крысу — нет, на первый взгляд вроде все в порядке — и торжественно сунул в холщовый мешок. Затем я повернулся к Бобу и увидел, что он по-прежнему лежит ничком посреди кустов.

— Что с тобой?.

— Понимаю, ты никак не нарадуешься на свое приобретение, — с ангельским терпением изрек он, — но все же сделай милость, убери вторую крысу у меня из-под груди! Я боюсь пошевелиться — вдруг укусит?