Леонид Фомин - Парма

Да, не каждому удается наблюдать такое! А может быть, облака рождаются здесь?

Туман исчез, не чувствовалось и зябкой сырости, хотя с крыши избушки звучно капало, и все вокруг набухло, посинело, отяжелело. Где-то стрекотали дрозды, тюрлюкали пуночки, над лугом тянул седокрылый лунь, легко удерживаясь на восходящих воздушных потоках.

Нина подставила ладони под струйку, стекавшую с крыши, плеснула на лицо. Талая вода попахивала дымком, свежей кошениной и еще не поймешь чем — кажется, цветущей вербой. И от этих запахов, от звенящей капели, от доверчиво лежащих на земле облаков просветлело на душе. Нина прикоснулась щекой к выпуклому бревну стены. «Я сейчас ухожу, ты остаешься за старшую», — живо вспомнила наказ Василия Терентьевича. «Это я-то старшая?! Уй, как здорово!» — И тихонечко запела:

Она постояла еще немного, прислушиваясь к звукам, а потом собрала под навесом заготовленные дрова и вошла в дом.

Изба уже нагрелась, надо было будить ребят, а Нина все медлила. «Вот попроведаю телят, тогда и разбужу», — оттягивала минутки и уже хотела идти к телятам, но тут во сне несвязно заговорила Валя:

— Не надо, не рубите! Я травы натаскаю… Вон зеленый лужок… Белке принесу. Не рубите…

Нина бережно подняла свисающую Валину руку, подбила под бока одеяло. Валя дышала неровно и часто, бледные ее щеки розовели.

— Не надо! — простонала Валя и очнулась. Увидела склонившуюся Нину, улыбнулась: — Как хорошо, что ты здесь. Постой маленько, я сейчас встану, будем пойло заводить…

— Лежи, тебе нельзя вставать.

Валя все же приподнялась на локтях, но тут же бессильно опустилась.

Нину это очень встревожило: Валя расхворалась не на шутку. Что, если Василий Терентьевич скоро не вернется? Где эта Пеля? Найдет ли учитель геологов?

Теперь-то Нина понимала, почему ушел Василий Терентьевич, ушел так внезапно, ночью, голодный, уставший. Значит, иначе нельзя было.

Значит, все обстоит гораздо серьезнее, чем Нина предполагает.

Хорошее настроение как рукой сняло. «Распелась! — укорила себя Нина. — Тут надо думать, чем лечить Валю, как лучше накормить телят, если уж за главную осталась, а не природой любоваться…»

Пришлось достать из аптечки несколько пакетиков. Нужны ли они, не нужны — Нина не знала, но хотела как-то помочь Вале и решила дать ей еще одну аспириновую таблетку. Налила в кружку воды.

— Выпей! Здорово помогает.

Валя не ответила.

— Выпей, я тебя очень прошу! — умоляюще сказала Нина. — Ты слышишь меня или нет?

— Ничего мне не надо, — Валя не открывала глаз.

— Тогда… тогда я не знаю, что делать… — призналась Нина. И тут же покаялась: «Разнюнилась!» Уж больно беспомощно прозвучали эти слова, как-то не так надо… И вдруг озлилась на себя: «Тоже мне, старшая! Знал бы Василий Терентьевич, кому доверял! Кто тебя слушать будет?»

— Вот тебе таблетка, вот кружка с водой. Сейчас же проглоти таблетку! — повысила Нина голос.

Валя удивленно посмотрела на подругу и послушно взяла кружку…

В углу под двумя одеялами завозился Петя. Выбрался из-под них, пригладил ладонями светлые, шелковистые, как перестойная метелица, волосы.

— Утро уже?

— Утро, утро! — недовольно ответила Нина, неумело разламывая коряжистое недоколотое полено.

— Ух, кривые руки! — возмутился Петя. — Кто так ломает? Дай-ка сюда!

Петя всегда поучал ребят — терпеть не мог, если видел, что какое-то дело делается не так. А уж если брался за что, обязательно находил работе продолжение.

Вот и сейчас, разломив полено, увидел, что и в печке не так горит — поправил огонь; и дров Нина наложила не тех — пошел на улицу, набрал других и еще нашел бы заделье, да вдруг спохватился:

— А где Василий Терентьевич?

— Ушел искать геологов, — ответила Нина и спохватилась сама: — А тебе кто разрешил вставать? Ты же болеешь!

— К каким геологам? — не слушая, спросил Петя.

— К каким, к каким! Откуда я знаю? На Пелю какую-то ушел. Из-за вас же. Ты заболел, Валя… Ложись давай!

— Не болею я, — растерянно протянул Петя. — Вот только тут малость высыпало, он потрогал губу.

Нина, как и полагается старшей, придирчиво осмотрела обветренное Петино лицо и нашла, что болячка на губе — это еще не болезнь.

— Ладно, — согласилась, — не болеешь. Давай буди ребят, а я схожу к телятам.

Телогрейка показалась Нине лишней, и она побежала к сараю в свитере. Вытянулась на носках, заглянула в щелку ворот. Телята лежали. Совсем близко от ворот расположилась Белка.

— Бе-елочка, иди ко мне, — ласково поманила Нина.

— Му-у, — протяжно и сонно откликнулась Белка.

— Иди сюда, милая, — звала Нина.

Белка неуклюже встала, покачиваясь и выгибая спину, поковыляла меж телят к воротам.

— Подожди здесь, я тебе рябинки наломаю.

Нина подошла к куче облущенных веток, но листьев на них было мало, и она побежала в дальний угол загона. Наклонилась к ветке, и… перехватило дыхание: на желтом снегу отчетливо отпечатался продолговатый когтистый след.

«Медведь!» — опалила догадка. Нина чуть не вскрикнула. Но, как и в первый раз, на вырубе, справилась с собой, медленно обвела взглядом прилегающий к загону ельник. Пересиливая волнение, все же взяла ветку, поднесла к воротам, сунула в щель.

— Ешь, Белка, ничего не бойся, я сейчас тебе пойла принесу!

Взобралась на прясло, с высоты еще раз осмотрела ельник и припустила к домику. Поплотней прихлопнула за собой дверь, поискала глазами топор и только после этого объявила Пете:

— Медведь приходил к телушкам!

Она долго трясла ребят, но никто не вставал. Устали от вчерашней работы, не могли головы поднять. Витя Пенкин отбивался:

— Чо пристала, рано еще!

— Уй ты, рано! Я уж печку истопила, а ты — рано! Вставай давай, Василь Терентьича нет!

Витя сразу же сбросил одеяло.

— Опять один угнал телят?

— Ничего не угнал, — мы сегодня без него пасти будем. Он еще ночью ушел. К геологам, — тараторила Нина. — По радио сообщит, что здесь снег выпал. Меня за старшую оставил… А к телушкам приходил медведь! Я там была, видела.

— Медведя?!

— Да нет, следы видела. Во-от такие! — и Нина показала размер следов сначала в размах рук, потом, прикинув, маленько убавила. — Вот такие!

Это сообщение быстро подняло всех. Ребята в минуту разобрали в углу сапоги и — к скотнику. Только двое остались дома — Наташа и Валя. Наташа должна была прибрать избушку, сварить обед, а заодно присмотреть за Валей.