Луи Буссенар - Охотники за каучуком

Капитан, видя, что усилия матросов бесполезны, быстро принял решение. Он снял куртку, закатал до колен брюки, обвязал вокруг пояса канат, длиною равный якорному, вскочил на борт и нырнул в воду. Шестеро человек команды, четверо негров и два индейца, склонились над желтоватой водой, где бурлили водовороты, и скорее с любопытством, чем с тревогой, ожидали появления хозяина. После довольно долгого отсутствия молодой человек наконец вынырнул из воды и влез на борт с быстротой, говорящей о его недюжинной силе. Но, увы, вытащить якорь по-прежнему было невозможно.

— Ну, хозяин, — сказал один из негров на местном наречии, — если твоя, такой сильный, не смог распутать канат, то даже сам маипури (тапир)[48] не сможет!

— Молчать, лодыри! Мне стыдно за вашу трусость. Никак не ожидал такого от вас, негров племени бони, привезенных моими добрыми друзьями Ломи и Башелико.

— О, не сердись, господин! — смиренно ответил негр. — Бони храбрые только на Марони, но когда они попадают на Арагуари, то делаются ничем не лучше индийских кули. Мы не виноваты — здесь все по-другому…

— Хватит! У вас на все готов ответ.

— Нам выбирать канат?

— Нет, — возразил молодой человек, обвязывая вокруг якорного ворота тот канат, с которым он нырял. Конец его оставался теперь в воде. Между тем прилив прибывал. Нос вижилинги начал погружаться в воду. Но это не смутило капитана.

— Становись за ворот, ребята! — коротко приказал он.

— Но, хозяин, мы идем ко дну, — заныл один из негров.

— Помолчи и тяни, не жалея сил!

Под двойным действием прилива и ворота вижилинга все больше зарывалась носом в мутную воду реки. Неустойчивость ее становилась опасной. Малейшая волна могла опрокинуть ее, но пока морская гладь была спокойна, как зеркало. Еще немного — и вода дойдет до шлюзов. Несмотря на видимое спокойствие, капитан начал волноваться. Он уже подумывал, не обрубить ли обе якорные цепи, как вдруг судно резко подпрыгнуло, так что мачты затрещали сверху донизу.

— Наконец-то! — пробормотал хозяин. — Если только канаты выдержат и не лопнут, как бечевки, то якорь спасен и мы можем сниматься.

В тот же момент судно пришло в равновесие. Люди быстро вытянули канат, не чувствуя больше сопротивления. Вскоре показался якорь, спасенный удачным маневром.

— Давай, Пиражиба, друг мой, становись к штурвалу, — сказал капитан индейцу тапуйя, который стоял неподвижно, пока негры горячо обсуждали ловкий прием с якорем.

— Правь вдоль Пунта-Гроса, обогни Фуро-Грандэ и бери курс на надежду Робинзона. Надо добраться туда, пока не начался отлив.

Маленькое судно, находившееся между 52 градусом западной долготы и 1 градусом 24 секундами северной широты, устремилось с приливом в широкое устье Арагуари, называемое также Винсент-Пинсон[49], по имени знаменитого сподвижника Христофора Колумба. Арагуари течет с юго-востока на северо-запад, через территорию, за которую, вследствие крючкотворства португальских властей, давно уже спорят между собой Франция и Бразилия. Навигация по ней сложна из-за глубоких омутов, частых разливов и изменений дна, производимых проророкой. Но прочно сколоченное судно, управляемое умелой рукой, может пройти по ней в пору прилива.

В это время река вполне судоходна, так как разница между приливом и отливом достигает между островом Марана и гвианским побережьем гигантской цифры в 16–17 метров в пору сильного прилива.

Такие большие приливы аборигены называют проророка; это звукоподражание тому грозному грохоту, с которым волны океана, возвышаясь отвесной стеной, устремляются в устье. Явление того же порядка бывает на Сене и на Жиронде, но здесь оно достигает гигантских размеров, соответственно тому количеству воды, что Амазонка выносит в море.

Происходит это регулярно за три дня перед новолунием и полнолунием[50]. Море преодолевает преграду речной воды, отбрасывает ее назад и наполняет устье за пять минут, вместо обычных шести часов подъема воды.

Несколько цифр могут дать представление о силе этого явления, когда океан с неодолимой силой штурмует воды гигантской реки.

Русло Амазонки, не считая изгибов в ее верхней части, простирается на 5000 километров. Ширина ее не менее поразительна. Возле Табатинга, что находится в 3000 км от Атлантического океана, она достигает 2500 км. При впадении в Амазонку Мадейры, в 5 км ниже Сантарема и в 500 км от моря, ширина доходит до 16 км. Наконец, устье верхнего рукава между Макапа, маленькой бразильской крепостью, и берегом острова Мараджо, который имеет 500 км окружности и лежит между двумя рукавами русла реки, достигает уже 80 км ширины. Ширина же главного устья Амазонки между Пунта-Гроса и мысом Магоари свыше 200 км. Глубина реки временами меняется, но в устье всегда довольно велика, около 185 м, а в среднем — между 75 и 100 м на всем протяжении. В океан река выносит до 100 000 кубических метров воды каждую секунду. Прилив делает Амазонку такой полноводной, что уровень воды повышается и в Токантине, на расстоянии 160 км от места его впадения в реку.

Но возвратимся к вижилинге, которой, по словам ее капитана, вскоре предстояло выдержать натиск проророки. На ней уже были поставлены оба паруса, и она стремительно неслась, подгоняемая западным ветром и приливом. Рулевой-индеец уверенно вел судно, минуя изломы берега и илистые мели, которые образовались во время последнего отлива. Хозяин корабля в это время растянулся возле мачты под парусным навесом и, покуривая сигару, созерцал чудеса тропической природы, плывшие мимо него.

Иногда сплошные заросли манглий сменяла прекрасная пальма с громадными листьями, длиной в пять метров, и грациозной короной на стройном стволе; четыре или пять разновидностей лавра, все огромной высоты; деревья каштана и каучуковые.

…Однако прилив начинал понемногу спадать. Вскоре вода остановится и начнет убывать. Затем наступит самое страшное. Но молодой человек загодя принял все меры предосторожности перед приходом проророки. Время пока еще есть, вода поднимется часов через шесть.

Вдруг негр, сидящий на корточках на носу судна, издал радостный крик:

— Хозяин, надежда!

Рулевой повернул штурвал, судно послушно скользнуло влево и зашло в маленькую, но глубокую бухту, которую укрывал выступ мыса, врезающийся в реку метров на пятьдесят.

— Бросай якорь, — приказал капитан.

Якорь, укрепленный на двойном канате, сразу же зацепил дно. Затем были убраны паруса, тщательно проверены скрепы мачт. С палубы убрали все лишнее, люки задраили. Люди, опасаясь, что их смоет за борт, приготовили канаты — привязать себя к креплениям судна, когда опасность будет близка.