Владимир Арсеньев - Жизнь и приключение в тайге

216

Напечатано: «Приамурье», № 1720, от 12 июля 1912 г.

{1} В. К. Арсеньев имеет в виду случаи взяточничества со стороны русской администрации.

Более подробно эта тема разработана в книге «Китайцы в Уссурийском крае», но приведенные здесь примеры в книгу не вошли и являются, таким образом, дополнением к ней.

Напечатано: «Приамурье», № 1730, от 24 июня 1912 г.

{1} Пустоты в лавах заполняются минералами (цеолиты, халцедон, кальцит), отлагающимися из вод, циркулирующих в горных породах. Обсидиан — лавовое стекло — не может заполнить пустоты в лаве; овальные тела, найденные В. К. Арсеньевым, могут представлять обсидиановые бомбы, выброшенные при извержении вулкана и упавшие в горячий лавовый поток или же, что более вероятно, В. К. Арсеньев ошибся в определении, и найденный им минерал был халцедон. Под нейтральной лавой В. К. Арсеньев подразумевает лаву среднего состава.

Ф. Ф. Б у с с е. Остатки древности в долинах Лефу, Даубихэ и Улахэ. «Зап. об-ва изучения Амурского края», т. I, Владивосток, 1888.

В настоящее время археологические памятники в СССР находятся под охраной государства, и раскопками могут заниматься только лица, получившие на это специальное разрешение; но лица, желающие помочь изучению памятников старины, могут составлять планы городищ, могил и т. п. (но без раскопок), а также собирать и доставлять в музеи подъемный материал, то есть предметы, поднятые на поверхности (см. Инструкцию для производства археологических сборов в «Справочнике путешественника и краеведа», под ред. С. В. Обручева, т. II, М., 1950).

Настоящим письмом открывается переписка с Л. Я. Штернбергом, длившаяся с перерывом в течение 17 лет (1910–1926).

Штернберг Лев Яковлевич (1861–1927) — замечательный русский ученый-этнограф, выдающийся знаток народностей Дальнего Востока, главным образом айнов и нивхов (гиляков). В молодости принимал деятельное участие в революционном движении и был сослан на Сахалин; во время пребывания на Сахалине (1889–1897) началась его научная и литературная деятельность. Первая же его работа («Сахалинские гиляки» — «Этнографическое Обозрение», 1893, № 2), в которой он сообщал об открытой им у нивхов форме группового брака, принесла ему общеевропейскую известность: еще до появления ее в печати о ней сделал доклад Д. Н. Анучин; отчет об этом докладе был помещен в газете «Русские Ведомости», и па него обратил внимание Ф. Энгельс, посвятивший специальную статью открытию Л. Я. Штернберга: «Вновь открытый случай группового брака» (Соч. К. Маркса и Ф. Энгельса, т. XVI, ч. 2, стр. 321–324). В 1897 г. Л. Я. Штернберг получил возможность возвратиться в Россию; в 1901 г. поступил на службу в Музей антропологии и этнографии, в котором и работал до конца своей жизни. Л. Я. Штернбергу и В. В. Радлову Музей в значительной мере обязан тем, что из сравнительно небольшого собрания превратился в музей мирового значения. С именем Л. Я. Штернберга связывается и организация специального этнографического образования в России; по его инициативе был открыт этнографический факультет в Географическом институте (1918), позже в расширенном виде как этнографическое отделение включенный в состав Ленинградского университета. Как ученый Л. Я. Штернберг является и замечательным полевым этнографом и крупным теоретиком, исследователем социальных отношений, верований и фольклора первобытных народов. В резолюции Ленинградской этнографической конференции 1929 г. Л. Я. Штернберг был охарактеризован, как один из лучших представителей старой буржуазной этнографии, «которые дали образцы применения стихийно-материалистического подхода к явлениям культуры и общественной техники». Труды Л. Я. Штернберга, посвященные народностям Дальнего Востока, собраны в сборнике: Л. Я. Штернберг, Гиляки, орочи, гольды, негидальцы, айны. Статьи и материалы, Хабаровск, 1933. В монографии Н. Е. Кабанова и в биографическом очерке М. Самунина (открывающем собрание сочинений в шеститомном издании) сказано, что знакомство В. К. Арсеньева с Л. Я. Штернбергом произошло еще во время пребывания последнего на Дальнем Востоке. Это явная ошибка: В. К. Арсеньев приехал на Дальний Восток лишь в 1899 г., то есть спустя два года после отъезда Л. Я. Штернберга. Знакомство их состоялось только в 1910 г., когда Л. Я. Штернберг во время своей экспедиции к айнам и нивхам проездом посетил Хабаровск. К этому времени относится и данное письмо.

Солдатов Владимир Константинович (род. в 1875), известный ихтиолог, автор ряда работ о рыбах речных бассейнов Дальнего Востока.

Основными районами работ экспедиции Л. Я. Штернберга были: Амур (между Хабаровском и Николаевском-на-Амуре), Амгунь (от устья до Керби) и западное побережье Сахалина к северу от Алексапдровска. Сборы производились в более крупных селениях нанайцев, нивхов, ольчей и негидальцев.

Соловьев, Дмитрий Константинович, впоследствии известный охотовед, автор книги «Основы охотоведения» (т. I–V, М., 1922–1929); в 1910 г. находился на Дальнем Востоке для скупки этнографических коллекций по поручению Русского этнографического музея.

Берг Лев Семенович (1870–1950) — в то время старший зоолог Академии наук, впоследствии профессор Университета, академик и президент Географического общества Союза ССР; автор труда «Рыбы бассейна Амура». «Зап. Акад. наук по физ. — мат. отд.», т. XX, № 9, СПб., 1909.

Научные труды и руководства, о которых упоминает В. К. Арсеньев в настоящем письме, вероятно, следующие: «Курс анатомии растений» И. П. Бородина (СПб., 1888); «Учебник зоологии для студентов Университета и высших учебных заведений» (1884–1887) Н. В. Бобрецкого; «Геология. Общий курс лекций» А. А. Иностранцева (СПб., 1885; 3-е изд., 1903 г.); «Геология» Гохштеттера (СПб., 1877).

Радлов Василий Васильевич (1837–1918) — академик, директор Музея антропологии и этнографии, один из крупнейших исследователей языка и фольклора тюркских народностей. Основной труд его: «Образцы народной литературы тюркских племен, живущих в южной Сибири и Джунгарской Стели», тт. I–VII. СПб. 1866–1896.

Погребение Ингину В. К. Арсеньев нашел во время экспедиции 1908–1910 гг. В СА он рассказывает: «Из среды самаргинских удэхейцев выдвинулся Ингину из рода Камедича. Он был пожизненно «Чжанге», то есть судьей и старшиной по всему побережью от Ботчи до реки Амагу. Повидимому, это был умный и авторитетный человек, о котором у удэхейцев сохранилось много рассказов. Он умер лет сорок назад и был похоронен на возвышенном левом берегу, немного ниже фанзы Кивета» (СА, стр. 161); к этому месту В. К. Арсеньевым сделано примечание: «В 1912 году вся гробница Ингину с гробом и хорошо сохранившимся трупом (естественная мумизация), со всеми погребальными аксессуарами была мною отправлена в Музей антропологии и этнографии Академии наук» (там же, стр. 282). Как видно из настоящего письма, В. К Арсеньев в данном примечании ошибочно поставил год: 1912 вместо 1910. «Гробница Ингину» находится в Музее этнографии Академии наук и принадлежит к числу примечательнейших экспонатов Сибирского от дела музея.