Георгий Тушкан - Разведчики Зеленой страны

— А я бы его спилил на пенек.

— Никогда! — возразил Егор и обратился к Максиму Ивановичу, ходившему от группы к группе.

— Самое могучее дерево, — согласился Максим Иванович. Егор торжествующе улыбнулся. — Но надо его спилить на пенек, — закончил Максим Иванович.

— Ага! — крикнул Ромка.

— Но почему? Почему? — недоумевал Гномик.

— А потому, что дерево это образует только мужские цветы, значит не дает урожая.

Когда Максим Иванович ушел, Егор стесал топором кусок коры и на древесине написал: «Н. П.» (на пенек).

Оценку лучших ореховых деревьев делали сообща и внимательно. Нелегко решиться срубить огромное дерево.

Хорошо сказать: наметить в рубку старые и больные деревья, неплодоносящие или слабо плодоносящие, с плохо развитой кроной, деревья, дающие плоды плохого качества; оставить все деревья, дающие обильный урожай хороших плодов, вне зависимости от здоровья и возраста; оставить молодые, могущие быть привитыми или окультуренными. Здесь были деревья всех возрастов.

Егор и Люда пересчитали все ореховые деревья на своем гектаре, их было 91. Ромка насчитал 83, Борис — 102, а группа Асана и Топса — 88. Так и оказалось, как говорил Максим Иванович: из всех деревьев удовлетворительно плодоносили только 20 процентов. Значит, Егор должен отобрать 18 ореховых деревьев, Ромка — 16, Борис — 20, Асан и Топс — 17.

Вот и попробуй выбрать лучшие, да так, чтобы они не стояли рядом, а распределялись по всей площади. Было одно рекордное по урожаю дерево, но с дуплом.

Пришел Максим Иванович и разрешил спор:

— Это дерево надо оставить: дупло еще небольшое, надо его продезинфицировать, засыпать щебнем и замазать глиной.

Нет, все это было вовсе не так просто, как думалось вначале. Каждый чувствовал себя хозяином, каждый чувствовал ответственность, а желание сделать лучше всех заставляло ребят бегать от дерева к дереву и сравнивать их. В трудных случаях на помощь приходил Сапегин. Он везде поспевал, его шутки вызывали громкий смех, его бодрый голос слышался то здесь, то там.

Потом Максим Иванович проверял, принимал работу по отбору деревьев. Почти у каждого он переменил два-три дерева. Гномик и Топс жалели рубить и оставили много старых ореховых деревьев. Топс был в особенно добродушном настроении: он получил письмо от сестры, возвратившейся из армии. Он всех приглашал к себе в гости, был весел и оживлен.

После успехов и поздравлений, выслушанных от профессора за сбор редких жуков — усачей, чернотелок, стафелин, жужелиц, слоников, особенно редкого слоника, называвшегося по-латыни «акалес раулцерн», — Гномика признали специалистом.

Потом принялись за дикие яблони. Надо было оставить хорошие старые яблони, и молодые для прививки, и «подрост» от корневой поросли.

Всех яблонь, включая выросшие от поросли, должно было быть шестьдесят штук на гектар. Значит, старых надо было оставить штук двадцать.

Дикой сливы, алычи, должно было быть сто кустов на гектар. Посадка должна была вестись от деления кустов, обладающих лучшими плодами, а их надо было выбрать.

И все это была не игра, а самая настоящая и интересная работа.

Три девочки из группы Егора так хорошо заделывали дупла, что их приглашали в другие группы и даже к Ромке. В группе Бориса нашелся настоящий чертежник, и все приставали к нему с просьбами сделать план «своего» плодового леса.

После обеда уточнили, какие деревья пойдут на вырубку, какие нужно оставлять на пенек, а какие совсем убрать.

Уже к вечеру первые удары топора в группе Егора возвестили, что ребята приступили к вырубке неплодовых. Первый клен «грохнулся» под восторженные крики. Падая, он задел ветвями оставленную яблоню и обломал у нее одну ветку.

— Надо быть осторожнее и лучше обрубать большие ветки на дереве, — сказал Василий Александрович.

Но не так-то легко было лезть на дерево и рубить. Не все могли это сделать. Лучше всех это делал Асан.

Стучали топоры, валились деревья, и на площадках все отчетливее вырисовывались деревья, оставленные жить, и те, которые должны были срубить на пенек в конце октября.

Чистый воздух, ясное небо, бурное веселье увлекали даже самых тихих и робких ребят.

Максим Иванович рассказал один случай на фронте, когда плохо сделанная работа — постройка моста через реку — замедлила наступление. Поэтому всякую работу надо делать честно и хорошо.

Ужинали перед заходом солнца. Потом пели и танцевали при свете огромных костров, и Егору, не отходившему от Максима Ивановича, ночь показалась совсем короткой. Так быстро наступило утро!

Три дня ребята проработали на этом участке, а на четвертый день пошли приводить в порядок плодовый лес, окультуренный Василием Александровичем и Искандером в прошлом году.

Здесь было много света, все взрослые яблони были усыпаны множеством хороших, крупных яблок, а возле пней росла трехметровая поросль. Ее-то и вырубали ребята. Они замазывали дупла, корчевали пни и собирали яблоки на сушку. Азарт первого дня сменился глубоким интересом к работе. Одни больше интересовались орехами, другие — алычой, третьи — яблоками. Спорили о лесо-садах и плодовых лесах.

— Конечно, лучше лесо-сады, но за ними больше ухода. Кто будет работать? — говорил Сапегин.

— Мы! — единодушно отвечали пионеры.

Максиму Ивановичу пришло время уезжать. Егор ходил неспокойный. Ему не хотелось расставаться с Максимом Ивановичем, но жаль было бросать работу в Зеленой лаборатории и друзей.

— Пока оставайся здесь — надо закончить дело, раз начал, — сказал Сапегин, поняв его настроение. — Я поеду по другим районам, а потом приеду за тобой и Гномиком. Решим, что тебе делать.

— Я ведь решил создавать новые формы растений, — признался Егор.

— Очень хорошо, — одобрил Максим Иванович. — Но для этого надо много учиться.

В этот день Сапегин с ребятами возвращался в Зеленую лабораторию через ореховый лес, где бригады сборщиков рапортовали ему о своих успехах. Петя Петухов, смущаясь, сказал, что его бригада собрала бы больше орехов, но у них орехи, как и раньше, куда-то исчезают.

Борис рассказал о воре-невидимке.

Это было неприятное дело. Все ребята огорчились и молча стояли, опустив головы.

Асан, отсутствовавший эти дни, не знал о пропаже и внимательно слушал все, что говорилось о воре-невидимке. Вдруг он вышел вперед и показал под ореховое дерево:

— Орехи здесь, — сказал он. — Пусть Барс роет. Сапегин удивленно посмотрел на Асана, потом вдруг улыбнулся, кивнул головой и приказал Барсу рыть землю. В пионеров полетели комья земли. Все стояли молчаливые, сосредоточенные, и веселое настроение Максима Ивановича и Асана было им непонятно.