Г. Красинский - На Советском корабле в Ледовитом океане

К этому времени на корабле оставалось всего около 120 тонн (7.440 пудов) угля. Впереди предстоял еще порядочный (свыше 300 верст) путь до наших угольных запасов в заливе Провидения. При той картине льда в прилегающей области Ледовитого океана, которую мы наблюдали, не было оснований ждать чистой воды поблизости от нас. Дальнейшие попытки прорваться через окружавший лед ничего положительного не сулили. Угля хватило бы только на несколько дней напряженной работы корабля. Продвинулись бы мы вперед, в лучшем случае, верст, быть может, на двести, В результате мы бы оказались вынужденными зазимовать где-нибудь у побережья, в месте, не обеспечивающем достаточно корабль от давления движущихся льдов, без угля и без возможности отопить даже жилые помещения на корабле. Между тем, мыс Северный представлял все преимущества для зимовки. Принимая одной своей стороной напор льдов, дрейфующих с запада, он по другую, восточную, сторону дает хорошее укрытие для корабля. На мысу имеется чукотское селение.

Там же—и товарообменный пункт, в котором можно было бы раздобыть некоторые нужные продукты питания. В то же время, сохранив имевшийся на судне уголь, можно было бы всю зиму отапливать жилые помещения, оставив некоторый запас угля и для разведения паров в котлах, на тот случай, если бы пришлось менять место при весенней передвижке льда. Все эти соображения говорили в пользу решения избрать мыс Северный в качестве зимовочной стоянки.

Но и это решение наше не могло быть сразу осуществлено. Для того, чтобы пройти под восточный берег мыса, где имелась чистая вода, мы должны были раньше преодолеть отделявшую нас от воды полосу льда. Попытка взрывать лед кончилась безуспешно: двадцатифунтовый подрывной патрон давал очень небольшую воронку.

Несмотря на то, что ширина полосы-перемычки в некоторых местах не превышала одной версты, взломать ее оказалось чрезвычайно трудным делом, так как представляла она гряду мощных, частью сидевших на мели, льдин. Трудным оказалось это еще и потому, что у корабля не было достаточно воды — для разбега. Выше мы уже объяснили, что основная сила ледокола состоит в том, что, взбираясь на лед, он продавливает его своей тяжестью. Но взобраться на лед ледокол может только с разбегу. Следовательно, ему нужно раньше иметь достаточно места, чтобы развить сильный ход. Между тем, необходимого пространства чистой воды вокруг корабля не было. Разломанный лед оставался на месте, заполняя канал, который „Красный Октябрь" выдалбливал в ледяной перемычке. Чтобы получить разгон, корабль должен был после каждого удара отходить на некоторое расстояние назад. Но остававшийся в канале разбитый лед, попадая под винт, мешал заднему ходу. В конечном итоге, после ряда усилий, в береговую полынью под мысом Северным удалось пройти лишь к 6-му сентября.

Обратный поход от острова Врангеля до мыса Северного не легко дался „Красному Октябрю". Полулучив на переднем пути к острову лишь незначительные бортовые вмятины, корабль при возвращении сильно пострадал: много согнутых шпангоутов („ребра" корабля), свороченный руль, смятые борта, значительная течь в водяных цистернах и трюмах.

Начиная с 6-го сентября начались приготовления к зимовке. Выключено было паровое отопление, поставлены чугунные камельки, произведено перемещение личного состава экспедиции (эскимосы были удобно устроены в отдельном доме на берегу), прекращена частично работа динамо-машины, введено керосиновое освещение и т. д. Было также заготовлено и оленье мясо в необходимом количестве. За оленями ездили к оленным чукчам, пользуясь тем, что они еще не успели откочевать далеко вглубь полуострова.

Одновременно подготавливалась поездка одного из участников экспедиции на собаках в Нижне и Средне-Колымск и далее на оленях и лошадях, на Верхоянск и Якутск, — в Иркутск, а оттуда во Владивосток и Москву, с целью ознакомления с положением экпедиции и для осуществления необходимого ей содействия.

Но положение к 26 сентября неожиданно изменилось. Задувший северо-восточный ветер, "слабо ощущавшийся нами, но вызвавший, очевидно, сильное волнение в океане севернее нас, сказался в появлении зыби и слабого прибоя под берегом. Отдельные льдины пришли в движение. Все это указывало на то, что в океане шторм и что отделяющая нас от чистой воды площадь льда не может быть очень широкой. Иначе даже самое сильное волнение в море не могло бы до нас докатиться, ибо лед задерживает волну. Решено было поэтому попытаться выйти за ледяную площадь и двинуться к Берингову проливу.

К тому времени судовые котлы на „Красном Октябре" уже были выключены (огонь в топках погашен), пресная вода из них спущена. Пришлось заполнять котлы соленой морской водой и спешно готовиться к выходу. Угля на корабле насчитывалось около 50 тонн (3.100 пудов), что при осторожном расходе на два котла должно было хватить на два с половиной дня ходу. Имелось в виду, если лед позволит, зайти за углем в Колючинскую губу, где должны были быть остатки угля, доставленного в 1914 году для „Вайгача" и „Таймыра". Если бы, однако, этот заход оказался невозможным, предполагалось раздобыть хотя бы небольшое количество угля из запасов, оставленных на зиму для советских работников, находящихся на мысу Дежнева. Но во всех наших расчетах мы исходили из того, что Берингов пролив должен быть совершенно чистым от льда.

Снялись мы 27-го сентября. Вся ледяная перемычка, отделявшая нас от воды, находилась в движении. Чем дальше, тем сильнее было движение льда, пришедшего в волнообразное состояние. Продвигались мы в этой сплошной переливающейся массе около четырех часов. Наконец, мы вышли на чистую воду, встретив здесь сильную зыбь, все усиливавшуюся, по мере того, как креп северо-восточный ветер. Почти незагруженное, с малой осадкой в воде, ледокольной постройки, судно имело слабую устойчивость при бортовой (боковой) волне. Корабль, действительно, сильно качало.

Между тем уголь все расходовался, и становилось ясно, что, его одного не хватит для подхода к мысу Дежнева. Расчет на уголь, лежащий в Колючинской губе, должен был отпасть, так как вход во вдавшуюся глубоко в материк губу был закрыт льдом. Приступили поэтому к использованию, в качестве топлива, корабельного дерева и всего того, что могло быть употреблено, как горючее. В топки шел угольный шлак (уже прогоревший уголь), поливаемый машинным маслом, жглись пеньковые тросы (канаты), краски, корпус моторного катера, — вообще все, что могло служить топливом. Угля оставалось только около 20 тонн.

Ночью 30-го сентября подошли к мысу Дежнева, а утром 1-го октября обнаружили, что Берингов пролив—вопреки всяким расчетам и ожиданиям — забит льдом, по крайней мере в западной его части. Пытались мы продвинуться в казавшемся вначале легко проходимом льду. Однако, лед этот, представлявший собой скопление мелких раздробленных льдин („орешков"), оказался настолько спрессованным противодействовавшими течениями с юга и ветром с севера, что продвижение корабля сделалось невозможным. Не удалось даже выбраться обратно на чистую воду, и мы остались во льду.