Игорь Фесуненко - Бразилия и бразильцы

Через год, когда истек срок контракта, я без сожаления распрощался с улицей Дувивьер и отправился жить в соседний, куда более спокойный район Ботафого.

Не будем подробно описывать ассортимент удовольствий, на которые может рассчитывать состоятельный гость Копакабаны: он организован по международным стандартам туристского сервиса. Обратим лучше внимание на жизнь и быт хозяев этого района, которых официальная статистика делит на три категории: «класс А», обитающий в основном на авениде Атлантика, «класс Б» — живущий в более удаленных от океана многоквартирных домах, и «класс С», ютящийся в печально знаменитых фавелах. Еще совсем недавно эти скопища убогих лачуг покрывали серым налетом почти все склоны гор, опоясывающих Копакабану. Теперь их осталось здесь гораздо меньше. Чтобы понять причины их исчезновения, следует предпринять небольшой экскурс в историю города.

Копакабана — самый густонаселенный район Рио и одновременно один из самых молодых его районов.

В XIX веке, когда после золотой лихорадки начинается кофейный бум, Рио долгое время остается главным портом по экспорту кофе. Часть заработанных капиталов местные дельцы вкладывают в строительство фабрик и заводов, мастерских и магазинов. В городе появляются театры и банки, прокладываются широкие улицы, воздвигаются многоэтажные дома. В начале XX века отцы города обращают внимание на пустынный пляж Копакабана и начинают быструю застройку этого района. Именно в это время из страдающего жестокими засухами Северо-Востока и потянулись сюда, в Рио (как, впрочем, и в Сан-Паулу, и в некоторые другие крупные города бразильского Юго-Востока), тысячи переселенцев и беженцев, прослышавших о строящихся фабриках и небоскребах, о шумных базарах, о кофейных плантациях, нуждающихся в батраках.

Прибыв в этот шумный беспокойный город, изголодавшиеся бедняки сколачивали себе убогие лачуги, бараки и хижины из любого подвернувшегося под руку строительного материала: обломков досок, подобранных на стройках, кусков фанеры, жести, из остатков ящиков или кусков черепицы. Таким образом и выросли печально известные фавелы.

Сперва городские власти смотрели сквозь пальцы на бурный рост фавел. В те времена ни центр, ни Копакабана не были застроены полностью, и в освоении горных склонов, на которых селилась беднота, не было особой нужды. В последние же годы ситуация изменилась. Перенаселенность Южной зоны, не говоря уже о центре, заставила городские власти обратить внимание на горы, усеянные фавелами, в которых проживало в 1970 году, по официальным данным, 926 тысяч человек, то есть четвертая часть населения Рио.

Опоэтизированные в грустных стихах и гневных самбах фавелы тоже входят в перечень самых знаменитых объектов города. Журнал «Вежа» не без гордости сообщил, что фавела «Росинья», находящаяся неподалеку от Копакабаны, — самая большая в мире. В ней проживает около ста тысяч человек, функционирует три с половиной тысячи торговых лавок и мелких магазинов, поставляющих хлеб насущный, и семь церквей и молитвенных домов, заботящихся о пище духовной.

Что делать с фавелами? Ответ на этот вопрос пытаются найти свыше ста официальных, частных, благотворительных, религиозных и иных «нянек», у которых дитя, как и следовало ожидать, осталось без глаза.

Специалисты предлагали самые разнообразные решения проблемы фавел — от благоустройства до уничтожения. Именно последняя точка зрения восторжествовала в начале 60-х годов, когда губернатором Рио-де-Жанейро стал известный своим честолюбием делец Карлос Ласерда, впоследствии лишенный политических прав и отстраненный от участия в жизни страны. По его указанию началось выселение жителей фавел Копакабаны и других районов Южной зоны города. Самих фавеладос Ласерда отправил в специально выстроенные за городом убогие резервации, а их бараки сровняли с землей бульдозеры. Это решение по принципу «с глаз долой — из сердца вон» не устраивало подавляющее большинство фавеладос, но их мнением ни Ласерда, ни сменившие его чиновники не интересовались. В 1966–1971 годах преемник Ласерды — Неграо де Лима, следуя тому же рецепту, переселил в дешевые «жилищные объединения», расположенные в северной зоне города, еще пятьдесят тысяч фавеладос. Однако, как меланхолично констатировала городская печать, все эти вновь выстроенные кварталы бедноты лишь превратились в «фавелы улучшенного типа».

В те дни, когда проводилось переселение одной из самых крупных в Рио фавел — Катакумбы, в газете «Жорнал до Бразил» появилось объявление о продаже на Копакабане уникальной квартиры. Пресса назвала ее самой крупной квартирой Бразилии. Она занимает весь тринадцатый этаж здания с поэтическим названием «Шопен», имеет семь салонов, двенадцать спален, зимний сад, несколько лоджий и прочие помещения. Квартира эта принадлежала Андре Шпицману, эмигрировавшему из Польши в Бразилию накануне второй мировой войны и нажившему спекуляцией на бирже громадное состояние.

Одних только ванных комнат насчитывается у Шпицмана полдюжины, а расположенный в подвале дома персональный гараж предназначен для двенадцати машин. Чтобы избежать контактов с соседями по дому, Андре Шпицман имел два персональных лифта. А чтобы облегчить контакты внутри квартиры, он установил в ней собственную телефонную сеть на двенадцать номеров!

Цена этих апартаментов, глядящих бесчисленными окнами на расстилавшиеся внизу воды Атлантики, вполне соответствовала его параметрам и достаточно ярко характеризовала стремительный рост благосостояния некогда нищего Шпицмана: 2 миллиона 400 тысяч крузейро! Ровно столько зарабатывает за год все взрослое население Катакумбы. А если бы один из ее обитателей захотел бы купить квартиру в здании «Шопен», ему понадобилось бы уплатить за нее свой заработок за две тысячи лет.

Эти цифры достаточно ярко характеризуют глубину пропасти, разделившей кариок на тех, кто живет в дворцах из стекла и бетона, и тех, кто строит дворцы из песка.

…Бели в самом Рио на каждые 440 человек приходится по одному врачу, то в одном из его пригородов, Казимиро-де-Абреу, на двадцать тысяч жителей нет даже одного санитара. Об этом сообщил социолог Мурилло Мело Фильо в серии репортажей о проблемах Бразилии, опубликованных в 1969 году, именно тогда, когда на Копакабане на улице Санта-Клара была торжественно открыта оснащенная импортированным из США оборудованием клиника для домашних животных, имеющая даже машины скорой помощи. Через год там же, на Копакабане, появилась ветеринарная лаборатория клинических анализов, в которой кариоки «класса А» могли исследовать количество гемоглобина в крови своих болонок. Это событие произошло в 1970 году, в то самое время, когда в рабочем пригороде Рио Нова-Игуасу безработный Одилон Белем дос Сантос из-за отсутствия средств был вынужден выкупать из муниципального госпиталя свою жену с только что родившимся ребенком… кровью. Своей собственной и еще девяти друзей, которых он привел в госпиталь в качестве доноров.