Альфред Шклярский - Томек в стране фараонов

– Трудно с этим спорить, – начал Новицкий, – но…

– Я еще не кончила, – поспешно прервала его Салли. – Солдаты Наполеона обнаружили знаменитый розетский камень, благодаря которому историк Шампольон[11] позднее раскрыл тайну египетских иероглифов. И тогда заговорили надписи со стен дворцов, храмов и гробниц, стали понятными папирусы, а в них была заключена вся драматическая история долины Нила.

– Розетта? – заинтересовался Новицкий. – Тот маленький порт на западном рукаве дельты Нила? И что за волшебный камень там нашли?

– Да не было там никакого волшебства. Во время укрепительных работ в форте Рашид (его тогда называли Жюльен), что расположен в нескольких километрах к западу от Розетты, солдаты обнаружили плиту из базальта. На ней были высечены надписи тремя видами письма: иероглифическим, демотическим[12] и греческим. Как позднее выяснилось, надпись заключала в себе благодарность за благодеяния, обращенную жрецами Мемфиса[13] к Птоломею V. Сравнительный анализ текста на трех языках дал ключ к разгадке тайны иероглифов.

– Ничего себе открытие, – согласился Новицкий. – Надо полагать, французы вывезли эту плиту.

– Хотели, но ничего не вышло. Наполеону пришлось спешно возвратиться во Францию, а оставленная в Египте армия вскоре потерпела поражение от англичан. Капитулировав, французы вынуждены были вернуть все награбленные ценности, в том числе и этот камень. Тем не менее, французские ученые успели снять с плиты копии и слепки, а сама она находится в настоящее время в Англии.

– Интересно было бы на нее посмотреть, – сказал Новицкий.

– Я видела ее в Британском музее в Лондоне. Черная базальтовая плита размером со стол. На отполированной поверхности видны надписи, они высечены сверху вниз в трех рядах. Она помещена на вертящийся пюпитр под стеклянной рамой таким образом, чтобы можно было ее осматривать с обеих сторон.

– Занятные ты вещи рассказываешь, синичка. Видать, в Англии ты время зря не тратила. Рассказываешь о Египте не хуже профессора, – похвалил ее Новицкий. – Трудно с тобой спорить, но и мне кое-что известно. Французы здесь правили твердой рукой и крепко досадили египтянам. Они оставили после себя недобрую память. По правде говоря, и я не питаю к лягушатникам дружеских чувств. Не могу простить Наполеону, что он обвел поляков вокруг пальца. Раскусил его один Костюшко и наотрез отказался иметь с ним дело.

– Грустно, но это правда, – вступил в разговор Томек. – Наполеон обманул ожидания поляков, а они пролили за него немало крови, в том числе и во время египетской экспедиции. Стоит вспомнить хотя бы Сулковского[14], Лазовского[15] либо генерала Зайончека[16].

– Я читал книгу об адъютанте Наполеона Юзефе Сулковском. Он хорошо знал арабов, говорил по-арабски. В битве у пирамид он командовал гусарами и получил семь колотых и три огнестрельных раны. Он хорошо знал арабов, говорил по-арабски. Повстанцы в Каире зарубили его насмерть, – Новицкий охотно поддерживал разговор, если тот касался Польши.

Оживленно разговаривая, все трое расхаживали по каменистому плоскогорью, пока не остановились перед смутно вырисовывающейся в темноте могучей фигурой сфинкса. Салли, глубже всех переживавшая встречу с прошлым, попыталась вернуть то настроение, что сопутствовало им на пороге этой лунной ночи.

– Как много необыкновенного мы бы узнали, если бы эти великолепные пирамиды могли говорить, – вздохнула она. – Ведь они видели владык мира: Александра Македонского, Юлия Цезаря, Марка Антония, прекрасную царицу Клеопатру, Наполеона. Ну, и вашего Сулковского, раз он принимал участие в битве у пирамид, – добавила она, желая доставить друзьям удовольствие. Ее замечание заставило спор вспыхнуть с новой силой.

– Битва у пирамид вовсе не проходила у их подножия, – Томек почувствовал себя обязанным внести уточнения и сделал это как всегда с охотой и присущей ему скрупулезностью. – Битва, в которой победу одержали французы, произошла на западном берегу Нила, на расстоянии четырнадцати километров у пирамид, у местечка Имбаба, сейчас это пригород Каира. Романтическое название оно получило позднее, и причиной этого скорее всего послужила легендарная речь Наполеона, которую он произнес перед солдатами перед началом битвы: «С вершин этих пирамид на вас смотрят сорок столетий».

– Видимо, так оно и было, – сказал Новицкий. – Но ты посмотри на сфинкса. Не пушечные ли ядра так искалечили голову этого льва с лицом человека?

– Ты верно угадал, но сделали это умышленно мамелюки за несколько сотен лет до прихода сюда французов. Никак они не могли уничтожить этот документ, и тогда использовали его как мишень для артиллерийских учений.

– Неужели? – поразился Новицкий. – И египтяне не протестовали против этого вандализма?

– В то время египтяне сами не понимали, какое великолепное наследство получили от фараонов древности, а завоевавшие Египет мусульмане-фанатики приложили все силы, чтобы уничтожить следы великого египетского прошлого.

– Вы оба правы, но лишь отчасти, – вмешалась Салли. – Повредил сфинкса мусульманский дервиш Саим аль-Дар, и сделал он это в знак протеста против фальшивой религии темных древних египтян.

– И теперь это отсутствие чутья увеличивает интерес туристов, – пошутил Томек.

– Да, наш «хеопсик» унюхал, что потеря носа добавит ему популярности, – вторил ему Новицкий.

Однако неутомимая Салли, как будто их не слыша, тянула дальше нить повествования:

– Арабы принесли с собой в Египет собственную культуру, высокоразвитую науку и искусство, они преднамеренно уничтожали египетские памятники. При строительстве нового Каира они использовали материалы, содранные с монументальных памятников эпохи фараонов. Из старой столицы Египта, Мемфиса, арабы вывозили порталы, колонны, даже части стен древних храмов. Разобрали триумфальные арки времен римского владычества. Возвышающаяся над Каиром крепость… ее возвел султан Саладин. Она построена из камней, взятых из пирамид, что поменьше. Прибавьте еще воздействие природы. Ведь еще в древности пески пустыни занесли сфинкса, так что была видна лишь одна его огромная голова. Таким увидел его Денон, увековечив на своем рисунке.

– Ты хочешь сказать, что до этого никто не занимался сфинксом? – снова удивился Новицкий.

– Если память мне не изменяет, еще фараон Тутмос IV повелел удалить песок вокруг сфинкса и окружить его стеной из обожженного кирпича, однако песчаные бури вновь засыпали монумент, и песок убирали потом многократно![17]