Олег Алякринский - Австралия (Путеводитель)

КОЛОНИЗАТОРЫ И СЛЕДОПЫТЫ

Жалкий приют для бунтовщиков, ворюг, проституток и убийц… Клетка для преступников, которых сторожат ещё более мерзкие преступники в мундирах… Остров-тюрьма, чьи узилища выстроены китобоями, беженцами, и политиканами… В будущем Австралия виделась отнюдь на райской Землей Обетованной. И тем не менее вскоре после возникновения небольшой колонии преступников и «красных мундиров», которые в 1788 г. водрузили крест и утвердили суровые европейские порядки на этих Богом забытых берегах, тут сложилось некое общество.

Потеряв Мэриленд и Джорджию после Американской войны за независимость, англичане были вынуждены искать новые места для ссылки своих уголовников. Осужденные временно размещались на гнилых речных баржах в лондонских доках, но очень скоро эти рассадники болезней, беззакония и беспредела вызвали бурное общественное недовольство. Отчаявшись, британское правительство согласилось с доводами сэра Джозефа Бэнкса, что Ботани-Бей в Новой Голландии — самое подходящее место для создания, как потом выразился поэт Лес Марри, «английского тайного ГУЛАГА».

Первый флот. В мае 1787 г. 11 небольших кораблей «Первого флота» под командованием капитана (позднее — губернатора) Артура Филлипа отплыли из Портсмута. Восемь месяцев спустя 1000 пассажиров — три четверти из них составляли уголовники — прибыли в Ботани-Бей. Рекогносцировка местности выявила две вещи: во-первых, данное Куком описание этой местности без всякого намека на пресноводные источники было слишком приукрашенным, а во-вторых, в заливе на якоре стояли два корабля графа де Ла-Перуза, возможно, прибывшие сюда по поручению Людовика XVI для исследования нового континента.

Филлип поспешно ушел на 20 км к северу в Порт-Джексон и 26 января 1788 г. — после весьма неумеренных возлияний и громоподобного орудийного салюта — поднял на берегу британский флаг во славу Георга III. Офицеры, матросы, пассажиры, овцы, козы и коровы выгрузились со своих ноевых ковчегов в укромной скалистой бухте, куда ныне выходят окна сиднейской Оперы.

Главный врач флота отметил, что Порт-Джексон — «самая красивая и самая обширная бухта в мире». Предание гласит, что даже ссыльные преступники при виде голубых вод залива и золотистых песчаных дюн огласили окрестности криками радости. В летописях отмечается также, что два аборигена, вышедшие навстречу неизвестным судам, завопили: «Варра! Варра» (Убирайтесь!), но на них никто не обратил внимания.

Итак, колония явилась к жизни. Но поначалу эта жизнь была ох какой несладкой. Заброшенные на край земли, первые ново-южно-уэльсцы обнаружили, что подмокшее пшеничное зерно не желает приживаться на песчаной почве. Коровы разбрелись по бушу, а овцы стали жертвами уголовников, собак динго и аборигенов.

После 30 месяцев полуголодного существования в полной изоляции, запертые в естественной тюрьме австралийского буша, поселенцы были вынуждены вдвое сократить пищевой рацион. Когда же на горизонте наконец-то появился корабль, то, к их разочарованию, выяснилось, что на его борту были не овцы и не хлеб, а 222 старух-рецидивисток. К счастью, провиантские корабли второго флота были на подходе.

Сидней-таун (названный в честь виконта Сиднея, министра внутренних дел, курировавшего дела колоний) был попросту экспроприирован у местных аборигенов. Без всякого договора, без бус в подарок, без слов благодарности. Впоследствии Филлип, по наивности никак не считая себя непрошеным гостем в этих краях, попытался установить дружественные и честные отношения между своим поселением и местными туземцами. Но в награду за свои старания лишь получил копье в грудь, попав в засаду близ залива Мэнли. И между двумя расами разверзлась пропасть враждебности.

Вскоре парусиновые палатки в Сиднейской бухте сменились кирпичными и деревянными домами. Филлип пытался выстроить поселок по строгому плану, но единообразие было чуждо духу его непутевых обитателей. Протоптанные ими тропинки скоро превратились в улицы и, невзирая на позднейшие поползновения внести некий порядок в городской план, удобные для пешеходов извилистые проходы до сего дня угадываются в сетке улиц современного Сиднея небоскребов.

Сидней-таун рос вширь, к западу, в сторону плодородных угодий Парраматты, но его экспансия сдерживалась неприступными склонами Голубых гор. Следопыты, откликаясь на зов бескрайних просторов суши и моря, открывали новые пастбища и приходные для пахоты земли и даже совсем глухие природные «тюрьмы строжайшего режима» — например на острове Норфолк — для особо опасных преступников, совершавших преступления уже в австралийской ссылке. Поначалу англичане предполагали, что Норфолк станет стратегическим поставщиком льна, пеньки и мачтового леса для тихоокеанских торгового и военно-морского флотов. Но план не осуществился, и острову было уготовано стать пыточной камерой на радость тюремщикам-садистам.

Новый Южный Уэльс обходился английской казне весьма дорого (за первые 12 лет его освоения был истрачен 1 миллион фунтов), но зато новая колония приносила немалую прибыль местным землевладельцам и офицерам Ново-южно-уэльского корпуса, который прозвали «Ромовым корпусом». Корпус решительно боролся с грабительскими поборами капитанов торговых судов, в то же время создавая свои собственные монополии. Колония стала в полном смысле пьяным притоном, а спрос на бенгальский ром — его торговлю контролировал корпус — был столь велик, что в колонии он стал едва ли не местной валютой.

Ад земной. Для наведения порядка в «пьяную колонию» был назначен губернатор Уильям Блай. Ему в обязанности также вменялось организовать приезд в Сидней вольных переселенцев. Однако «Ромовый корпус», подстрекаемый фермером-офицером Джоном Макартуром, поднял мятеж и в 1808 г. снял Блая с должности.

Новый Южный Уэльс и его поселения-спутники для особо опасных преступников в Мортон-Бей (нынешний Брисбен), на острове Норфолк и на Земле Ван Димена (нынешняя Тасмания) вошел в XIX в., имея славу «ада земного» причем австралийские англичане надеялись, что столь прискорбная репутация отвадит от их владений нежелательных пришельцев.

Судьба свела в Австралии ирландских мятежников из подпольных террористических групп и мелких городских воришек, осужденных за кражу буханки хлеба. Для них смерть на виселице была бы большим милосердием. Некоторые беглецы из «британского ГУЛАГА» стали первыми исследователями австралийской земли. Отчаявшиеся узники убегали в буш, полагая, что сразу за отрогами Голубых гор лежит желанный Китай или что в глубине материка расположены колонии вольных белых. На острове Норфолк единственно верным путем спасения от патологически жестоких тюремщиков было совершение убийства — в любом случае убийцу уж точно ожидала виселица.