Юрий Ефремов - Тропами горного Черноморья

Вечер был темный, многозвездный. Казалось, только через океан хрусталя могут литься с неба такое мерцание, такие россыпи сияющей пыли. На веранде раздались звуки пианино...

На лесенке в полутьме одинокая девушка. Вгляделся - регистраторша. Спрашивает, что же я не танцую.

- Если бы даже умел - отложил бы такое удовольствие до Москвы. Оказаться в кои-то веки на юге, в горах - и такую звездную ночь протанцевать?

- Хорошо, что вы так думаете. Так однообразны, так повторяются эти танцующие кавалеры. Мне здесь очень скучно - подсчитываю дни до отъезда...

- А вы не здешняя?

- Москвичка, учусь, но временно прервала курс. У меня процесс в легких, вот и приехала сюда - говорят, Красная Поляна помогает туберкулезным. Но тут так сыро...

Печальная справка. Что в ответ на нее сказать?

- А в горы не ходите? Скажем, завтра на Ачишхо?

- Ой, что вы! Мне и служба и здоровье не позволяют. Я слышала, что над Красной Поляной еще лучше, чем в самой Поляне. Но я только завидую проходящим. И вам в том числе.

Так неожиданно открылось, что в счастливой Поляне есть и грустные судьбы, что можно и здесь тосковать, ждать отъезда.

Подвел ее к своему объявлению и попросил завтра, пока я буду на Ахишхо, показывать его "подходящим" туристам. В блеклом свете дальнего фонаря Нина (так звали девушку) пробежала текст объявления и неожиданно сказала:

- А это мне не нравится.

И, не дожидаясь ответа, убежала.

ПУТЬ К СОСНОВОЙ СКАЛЕ

Группа в сборе. Не досчитываемся только двоих: вчерашних смутьянов. Ходивший за ними посланец говорит, что койка краснолицего пуста, а компаньон спал и рассердился, что его разбудили.

Руководитель решительно произнес:

- Ваш опаздывающий товарищ может испортить нам весь поход. Ачишхо самое мокрое место в стране. Осадков там выпадает больше, чем в Аджаристане. С полудня гребень, как правило, закрывают облака. Мы должны подняться туда раньше, чем появится облачность, иначе пропадет все удовольствие от восхождения. Поэтому - в путь! Условимся: меня не обгонять, темп задаю я. Будем чаще останавливаться, чтобы перевести дыхание. Во время минутных остановок советую не садиться.

Гид быстро проверил, весь ли сухой паек получен, захвачены ли ножи, ложки, кружки, условился со старостой об очереди - кому нести рюкзаки с едой, а кому еще два рюкзака - с мешками для сбора каких-то материалов с опытных площадок.

Привлекательный облик - юный розовощекий блондин, взгляд, отражающий живой и острый ум, хорошо поставленная речь с четкой дикцией, ненапускная серьезность, достоинство, с которым он держится, и хозяйская уверенность в обращении с группой - все это так подкупало, что туристы легко и без возражений подчинились его воле. Чувствовалось, что у этого человека есть опыт в вождении групп по горам. И совсем не удивляло, что его, такого молодого (а он был немногим старше меня), как-то сразу и все стали называть по-взрослому, с отчеством: Георгий Владимирович.

Вот мы и в пути. Идем по улицам Красной Поляны веселой переговаривающейся гурьбой. Подъем, хоть он вначале и мало заметен, быстро делает людей менее разговорчивыми - только успевай дышать.

Георгий Владимирович остановил нас, показал на явившийся впереди зубчатый хребет и сказал:

- Вот и наш Ачишхо. Мы пойдем к самой правой из видных отсюда вершин. Вон, видите, ниже второй справа вершины светло-зеленое пятнышко среди леса. Это - поляна с камнем, ее высота - 1400 метров. Там один из наших привалов.

Признаться, я не разглядел поляну и тем более не увидел никакого камня. Склон казался однообразным, и плохо верилось, что в этой путанице лесистых лощин и отрогов можно что-то различить. Двинулись дальше, даже не заметив, что во время этой остановки дыхание успокоилось. Не дав ему вновь "разыграться", экскурсовод вскоре опять остановил нас, уже за пределами селения. На этот раз он обратил внимание на то, как вместе с нашим подъемом словно вырастает видная сзади Аибга.

Он был прав. Гора становилась более гордой, приподнималась на глазах. Особенно возносился и обособлялся средний пик, выглядывающий из-за двух передних больших пирамид. Уже можно было думать, что именно это - главная вершина пятигорья.

Для столь же кратких остановок находились все новые поводы. То это были отдельные деревья черешни, одичавших груш, грецкого ореха на старых аулищах. То предметом беседы служил упавший плод ореха еще в жестком зеленом футляре - нужно же было посоветовать не расковыривать эту кожуру пальцами: она красится стойкой, долго не смываемой коричневой краской. Показаны были и глянцевые ярко-коричневые плоды каштана, игольчатые оболочки которых напоминали маленьких ежиков. Удивило и запомнилось обещание провести нас через несколько сезонов - из лета к весне, зиме и осени. В разных высотных зонах и сезоны наступают в разное время. Пока что издали руководитель показал нам только на побуревшее криволесье и выцветшие луга выше границы леса на Аибге.

- Там,- сказал он,- уже началась осень. Но там же, пока стоят теплые дни, продолжают еще дотаивать прошлогодние снега. И вокруг этих "пятен зимы", на площадках, с которых только сегодня растает снежок, поторопятся распустить свои первые листья ранневесенние травы. Краткой будет такая весна, но все же она наступает, и сегодня вы увидите всю ее скоротечную прелесть.

Подошли к мосту через бурлящую речушку, рокот которой уже давно сопровождал нас, доносясь слева. Как идет к ее прыгающим, пенистым струям недоброе и в то же время такое ласковое название - Бешенка!

Дорога превратилась в тропу. На очередных остановках экскурсовод показал нам граб, каштан, бук, ильм, научил различать их листву. Запомнилось, например, что у граба иззубрен краешек листа, причем по более крупным зубчикам бежит мелкая иззубренность - зубчики второго порядка. Первые буки что-то не произвели впечатления.

В одном месте нам было сказано: "Вот здесь нужно держаться правых троп, чтобы не уйти на западные вершины хребта". Я взглянул на экскурсовода с уважением: как он легко ориентируется в этой чаще! Мне казалось, что тропа и до этого ветвилась уже десятки раз и что опознать место, где новые лесные развилки грозят увести путника не туда, было равносильно ясновидению... Но вскоре влево от нас действительно ответвилась торная, хорошо утоптанная скотом тропа.

Впереди громоздится крутая скала метров сто высотой. На ее серо-бурых обрывах и на верхушке видна совсем другая зелень, нежели в окружающем ярком лиственном лесу: голубовато-сизая - это зелень хвои сосен. Да и стволы не как у соседних деревьев - отсвечивают чем-то своим, красноватым.

Кто-то с ужасом спрашивает:

- И на эту скалу полезем?