Тим Северин - Дорогами Чингисхана

Я знал, чему удивился Док. Десять дней назад, раскладывая наши экспедиционные вещи в его улан-баторской квартире, я нашел очки. Я протянул их Доку, который всегда ходил в очках. Но он вернул их, сказав, что это не его очки. Он думал, что это мои или Пола. Хозяин не нашелся, и загадочные очки пришлось отложить, хотя в такой бедной стране, как Монголия, человек, потерявший очки, наверняка постарался бы их вернуть. Как Самга могла узнать о таком происшествии, оставалось тайной. Конечно, это еще ни о чем не говорило. Совпадение или ловкий трюк… Я тактично удержался от просьбы продемонстрировать способности Самги, а сама она не обратила внимания на собственную ремарку. Просто констатировала, что есть такие очки.

Ее гыр выглядел очень скромно, без претензий. Никаких особых шаманских приспособлений. Обставлен бедно. Потолочное колесо поддерживалось одним-единственным столбом, вбитым в землю. Ничего необычного, оккультного в этом месте не было. Самый обычный жилой гыр, наполненный тувинскими детьми, которые смотрели на все удивленно, а также близкими родственниками Самги. Внук-учитель хотел удостовериться, что мы оценили таланты его бабушки. «Она видит будущее, — сказал он и тут же принялся расхваливать ее умение готовить. — Она предсказала смерть Брежнева за десять дней до того, как это случилось, а еще она знает, когда к ней должны прийти, и говорит нам заранее. Она может указать направление на то место, где случилось важное событие, и рассказывает, что происходит в других районах, хотя сама из дома не выходит».

— Можешь ли ты предсказать что-нибудь для своей семьи? — спросил я. Я не стал спрашивать, знала ли она о нашем посещении, чтобы мое интервью не походило на перекрестный допрос.

— Нет, — ответила Самга. — Единственное, что я смогла предсказать, — смерть моей матери.

Архи давало о себе знать, старуха становилась все более разговорчивой, перескакивала с одного предмета на другой.

— Никогда я не желала таких способностей, я и теперь с удовольствием отказалась бы от них и умерла. Но люди не дают мне уйти. Они держат меня здесь, я им нужна. Когда кто-то измучен, как брошенный пес, я могу слетать к нему и помочь. Когда мой дух крепок, я могу летать через всю долину, помогаю тем, кто в нужде или в беде.

— В какое время сила проявляется больше?

— На девятый день каждого месяца и на Новый год.

Тут в разговор вмешался внук. Он спросил, не хотим ли мы посмотреть, как Самга проводит шаманский обряд, пока она еще не слишком устала. «Только если она сама этого хочет, — ответил я. — Если она устала, то не нужно. Может быть, время или место для этого не подходят».

Но Самга нетерпеливо отмахнулась. Ей хотелось показать, как она работает.

— Вот только яркий электрический свет мне мешает, при нем мне трудно сосредоточиться. И жаль, что у меня нет всей утвари. Шаманский бубен, который я унаследовала от отца, давно износился, и мне не заменить его другим. Когда-то у меня была особая шаманская одежда, но и она изорвалась в клочья, а я слишком стара, чтобы шить себе другую. Я могу работать и без этого. У меня остались шапка и жезл.

Она поднялась на ноги, и дочь помогла ей надеть головной убор. Это было нечто среднее между головным платком и обтягивающим капюшоном. По шее свисал длинный хвост, а на макушке был пришит ряд перламутровых пуговиц. Выделялась грубая черная бахрома, свисавшая на лоб, как плохой парик, зачесанный сзади наперед. Эффект был такой, будто домашняя бабушка вдруг обернулась страшной ведьмой, сошедшей со страниц сказок братьев Гримм.

Однако тувинские дети нисколько не испугались. Они знали, что их прабабушка проделывает такое регулярно. Они ожидали начала сеанса. Самга принялась ритмично бормотать и припевать, покачиваясь взад и вперед. Потом проковыляла в другой конец гыра и опустилась на колени. Сидя на коленях, она продолжала раскачиваться, при этом ее голова болталась из стороны в сторону. В руках она держала маленький жезл, длиной около фута. К его концу крепились короткие белые тряпичные ленты. К рукояти, со стороны лент, был приделан хрустальный (или стеклянный) шарик. Напевая, Самга ритмично размахивала жезлом. Иногда она останавливалась и переводила дыхание, чтобы тут же опять затянуть свой напев. Внезапно она остановилась, и дочь тут же оказалась позади матери. Не поднимаясь с колен, Самга завела руку себе за спину, и дочь вложила в нее зажженную трубку. Самга затянулась, набрала полный рот дыма и выдула его в угол. Затем властным движением протянула трубку обратно за спину. Медленно и мучительно Старуха поднималась на ноги, потом приняла от дочери ковшик с молоком и выплеснула его содержимое в воздух, как подношение. Она повторила это трижды, плеща молоко в каждый угол. Затем снова опустилась на кровать, и пару секунд ее трясло и колотило, словно в приступе. Я не мог понять, была ли эта дрожь вызвана усталостью или имела какое-то значение.

Неожиданно Старуха снова встала и направилась к двери, шагнула наружу, прямо под свет дня, хотя и говорила, что яркий свет мешает ей сосредоточиться. Ярдах в пяти от двери стояла дымящаяся жаровня. Самга встала перед ней на колени, согнулась так, что лицом почти коснулось коленёй, и снова затянула свой напев, продолжая размахивать жезлом. Подошла дочь и брызнула на угли благовониями, затем налила кобыльего молока из чайника в стакан и тоже брызнула духам неба и домашнего очага. Самга поднялась и проковыляла назад в гыр. Дочь несла за нею дымящуюся жаровню. Наконец Самга сделала еще один круг по дому, останавливаясь перед каждым взрослым, поднося благовония к его носу и махая перед его лицом жезлом. Зарывшись лицом в тряпичные полоски, она вдохнула с хрюкающим звуком, словно высасывая воздух из жезла. И, совсем измученная, вернулась в первоначальное положение на кровати.

Я увидел достаточно, чтобы решить, что если Самга и не совсем умелая шаманка, то она, во всяком случае, не обманщица, по-писанному изображающая движения шамана. Она выходила из гыра и входила обратно, как настоящая шаманка. Каждый раз, открывая дверь, она разворачивалась и пятилась. Когда мы впервые увидели ее за чисткой котла, она входила в дом нормально, вперед лицом. Когда же находилась в роли колдуньи, она ходила через дверь задом наперед. В меньшей степени это поведение проявлялось, когда она брала трубку из-за спины, вместо того чтобы развернуться лицом к дающему. Действия, выполненные наоборот, веками характеризовали шаманские обряды. Шаманы живут отчасти на этом свете, отчасти на том. Когда они на том свете, то общаются с духами. С нашей точки зрения, на том свете все задом наперед и наизнанку. Некоторые шаманы даже выворачивают свою одежду и рукавицы. Вероятно, лохмы, свисающие с шапки на лоб шаманки, должны изображать волосы, которые растут наоборот.