Дж. Троост - Брачные игры каннибалов

В торговом центре мы онемели, а челюсти у нас отвисли до колен. Перед нами простирались акры кондиционированных торговых помещений, в которых звучала приятная легкая музыка. Они были призваны удовлетворить любое желание покупателя. У нас перехватило дыхание. Мы так привыкли к тому, что покупать нечего, и тут вдруг оказались в торговом центре – в американском торговом центре. «Блумингдейлз» или «Хехтс»? Хаки или деним? Мокасины или туфли на шнурках? Люди вокруг нас уверенно входили в магазины и делали покупки. Мы же ступали медленно, как первопроходцы на Луне, озираясь по сторонам от изумления и восхищения. Ухоженные дамы за прилавком с косметикой взирали на нас утомленными очами.

На мне были рваные шорты и рубашка с цветочным рисунком, которую я купил на Фиджи. Футболка Сильвии вещала о питательных свойствах беле – зеленой водоросли, растущей на атолле. Шлеп-шлеп, шлеп-шлеп, шлепали мы своими вьетнамками по торговому центру. А потом вышли на улицу. Это было для нас слишком. Мама сжалилась и решила проблему выбора, сходив в магазин и купив нам одежду. У нее были весьма конкретные понятия о том, как должен одеваться мужчина, и, поскольку у меня не было выхода, пришлось подчиниться. Но шейный платок Сильвия мне надевать запретила.

Как только у меня появилась обувь, я начал искать работу. Я надеялся, что через два года люди, которые донимали меня с долгами по кредиту и студенческому займу, забудут о прошлом и простят мне все, но оказалось, что это не так. «Помнишь, мы с тобой ужинали в Аннаполисе три года назад? – спросил я Сильвию. – Три года процентов, просроченных платежей и пени. Теперь он обойдется мне в полторы тысячи». Сильвия была недовольна. На листочке бумаги она сложила плату за аренду, расходы на продукты, коммунальные услуги и прочее и разделила на два. «Вот столько ты должен зарабатывать, – заявила она и обвела цифру кружочком. – Ни пенни меньше».

К счастью, по странному недоразумению вскоре я устроился на работу консультантом в Мировой банк. Так до сих пор и не понял, что заставило Мировой банк поверить, что я хоть что-то смыслю в финансовой инфраструктуре. Я даже никогда не сводил баланс собственной чековой книжки. Более того, я даже не пытался. Смысл сводить баланс, когда на счету почти никогда не бывает даже четырехзначных цифр? Поэтому страны третьего мира, которым не посчастливилось иметь дело со мной во время разработки проектов финансовой инфраструктуры, простите меня, пожалуйста. Я все придумывал на ходу. Поймите меня. Мне нужны были деньги.

А деньги были немаленькие. Денег было много, и они не облагались налогом. Я был очень благодарен Мировому банку. Мало того, теперь я понял, чем они на самом деле занимались. Они боролись с бедностью, обогащая одного консультанта за другим. Чтобы заслужить такую щедрость, я притворялся. Притворялся, что мне нравится носить костюм. Притворялся, будто знаю, что в Азии финансовый кризис. А на самом деле думал: «Что за кризис? Что за Азия?» Единственный финансовый кризис, о котором мне было известно, был мой собственный.

На приеме, устроенном главным экономистом Мирового банка, меня посадили рядом с министром инфраструктуры Гаити. Он рассказывал о том, какие губительные последствия будет иметь приватизация для его страны. Тысячи людей потеряют работу. Многие останутся без средств к существованию. Я понимающе кивал.

– Конечно, – кивал я. – Приватизация болезненна, но необходима.

Эти слова стали моей мантрой на время работы в Мировом банке – «болезненно, но необходимо».

Приватизация должна была привести к большей эффективности, а та, в свою очередь к большей продуктивности, а та – к увеличению капитала, инвестиций, и в итоге – богатству и процветанию для всех. Я впитал эту философию, как младенец, впитывающий странный новый мир вокруг себя. Я сидел за столом, как губка, слушая разговоры из коридора, переваривая полученные сообщения, пытаясь расшифровать, о чем говорит мой босс. Болезненно, но необходимо.

Через несколько месяцев питье воды из-под крана уже не казалось смертельно рискованным предприятием. Ботинки на ногах перестали казаться чем-то неестественным. Я перестал бояться ресторанов. Поженившись, мы с Сильвией провели медовый месяц в Бретани. Когда ее отправили в командировку в Брюссель, я поехал с ней, и мы провели долгие выходные в Амстердаме. Мы ездили в отпуск на виноградники Сономы. Как-то постепенно, по кусочкам, мы стали частью городского среднего класса. Путешествовали с комфортом. Читали правильные газеты. Выписывали правильные журналы. Разговаривали о роли Международного валютного фонда в Турции, андалузской кухне, рыночной реформе в Китае, животном мире Замбии, спорили, где лучше покупать белую спаржу. Мы адаптировались к жизни в современной Америке.

В Мировом банке мы с коллегами обсуждали самые важные проблемы. У кого лучше бизнес-класс – у «Сингапурских» или «Британских авиалиний»? Какие акции лучше купить, «Нокиа» или «Куолкомм»? Куда идти за костюмом – в «Берберрис» или «Брукс Бразерс»?

Во время поездки на Ближний Восток – бизнес-классом, с номером в отеле «Парк Лейн Шератон» в Лондоне – я провел две недели в амманском «Интерконтинентале» в Иордании, якобы помогая организовать конференцию по вопросам финансовой инфраструктуры. На самом деле моей единственной «помощью» на этой конференции было обеспечение бесперебойной работы проектора для презентации PowerPoint. А самым ответственным заданием – сочинить поздравление ко дню рождения короля Абдуллы от имени Мирового банка и правительственных чиновников – гостей конференции. Полдня прошло, прежде чем марокканец, араб в платье, перебирающий четки, и дерганый сириец решили, что мое поздравление достаточно торжественно.

После конференции я поехал на юг Иордании, в Петру – золотой город в каньоне. Я давно мечтал там побывать. И всегда представлял, как вхожу в Петру после долгого путешествия по пустыне в сопровождении бедуинов, где я мучился под палящим солнцем и время от времени отдыхал в оазисах, поил верблюдов и обсуждал со своими проводниками «Тысячу и одну ночь». Вместо этого меня вез по пустыне черный «мерс» с шофером. Со мной были мой босс, перс, с тоской вспоминавший, как в бизнес-классе «Иранских авиалиний» до революции подавали черную икру, и профессор Гарвардской бизнес-школы. Они вели оживленную дискуссию о сделке по финансированию новой электростанции в Катаре компанией «Голдман Сакс». По пути мы проезжали палестинские лагеря беженцев. В пустыне мальчишки пасли стада коз. Нас обогнал гигантский белый «кадиллак» с саудовскими номерами. У израильской границы кружила эскадрилья военных вертолетов. Мне было так не по себе видеть все это за окном «мерседеса», и вдруг до меня дошло, что я превратился в одного из тех, кого всегда ненавидел: бездельника-консультанта, которому платят ни за что. Я зря тратил время. Как вы уже, наверное, поняли, я люблю тратить время зря, но не так. У меня было такое чувство, будто я участвую в афере, и хотя в моральном смысле все это меня не слишком возмущало, жизнь моя явно превратилась в полный абсурд. Есть масса способов получше, чтобы превратить жизнь в полный абсурд, согласитесь?