Аркадий Недялков - Натуралист в поиске (Записки ловца змей)

— Ну а если кто-нибудь украдет теленка?

— Кто украдет? — удивился Джанмурчи. — Кругом все знакомые живут. Чужих нет.

— А мы?

— Вас мы видели в тот день, когда вы приехали. Ждали все, что вы в аил заедете, а теперь я приехал посмотреть, какие люди здесь поселились и почему в аил наш не едут.

— Возле аила змеи есть?

— Змей там нет.

— Тогда зачем нам ехать в аил?

— В гости приезжайте, бешбармак кушать!

— Времени у нас нет по гостям разъезжать.

— Так нельзя говорить. Обязательно нужно погостить. Только плохие люди аилы объезжают.

— Не обижайтесь, Джанмурчи. Как только чуть — чуть освободимся, обязательно приедем! — сказал Илларионыч.

Пока мы пили чай и беседовали, ветер разорвал тучи. Выглянуло солнце. Мы заторопились на охоту. Джанмурчи согнал телят в стадо и погнал их к аилу.

Через день мы поехали на мотоцикле в гости. Дорога привела нас к спуску в широкую балку. Там на берегу степного озера стояли камышовые загоны для скота и пять юрт. Это был аил, где жил Джанмурчи. Перед аилом нас встретили собаки. Полдюжины здоровенных псов остервенело бросались на мотоцикл, и нам пришлось бы туго, если бы не паренек на неоседланном коне. Он увидел, что мотоцикл петляет по степи, уворачиваясь от собак, поскакал к нам и отогнал псов. В аиле нас встретили очень приветливо. Собрались все его жители. Седой аксакал, отец Джанмурчи, приветствовал нас и пригласил в юрту. Нас усадили на ковры, расстелили по коврам скатерти и расставили на них подносы со сладостями. Джанмурчи распоряжался, а все остальные жители аила — молодые парни и женщины — суетились, готовя угощение. Один парень принес мешок с какой-то снедью. Джанмурчи взял у него мешок и высыпал на скатерть целую гору хрустящих печеных баурсаков.

— Кушайте!

Баурсаки похрустывали на зубах и были очень вкусны. Другой парень внес в юрту кожаный бурдюк с кумысом. Джанмурчи налил кумысу в большую плоскую чашу и подал ее аксакалу. Аксакал пригубил чашу и передал ее Илларионычу. Чаша пошла по кругу. Кумыс был кисловатый и чуть — чуть хмельной. Мы пили кумыс, ели баурсаки и беседовали. Аксакал был весьма любознательным и обращался главным образом к Илларионычу. В самый разгар беседы принесли бешбармак — широкие ленты лапши, огромные куски вареной баранины. Поверх мяса лежала вареная голова барана. Аксакал взял голову и подал ее Илларионычу. Илларионыч отрезал себе одно ухо и вернул голову аксакалу. Потом аксакал и Джанмурчи мелко порезали мясо и высыпали его на лапшу.

— Берите! — пригласил аксакал. — Кушайте бешбармак! Ложек не было, но это нас не смутило. Мы знали, что бешбармак едят руками. Отсюда и название: «беш бармак» — пять пальцев. В самый разгар пира за стеной юрты послышался гудок автомобиля и злобно залаяли собаки.

— Доктор приехал, — сказал Джанмурчи и поднялся. — Вы кушайте, а я пойду встречу.

— Разве в аиле кто-нибудь болеет? — спросил Вячеслав.

— Слава аллаху, все здоровы, — отозвался аксакал, — это другой доктор. Он лошадей, коров и овец лечит.

Минутой позже Джанмурчи вернулся с двумя русскими мужчинами.

— Доктор Сизов, — сказал один, подавая руку.

— Василий, шофер, — отрекомендовался другой. Потеснились. Доктор и шофер сели рядом с нами. Знакомство с ветеринарным врачом совхоза было для нас весьма кстати. Змеи кусают животных гораздо чаще, чем людей. Виктор Александрович Сизов мог нам сообщить места, где змеи кусают овец наиболее часто, то есть указать места концентрации змей. Мне не терпелось начать с ним разговор на соответствующую тему, но бригадиром был Илларионыч, и опережать начальство не следовало. Я знал, что Илларионыч тоже горит желанием перейти к деловому разговору. Однако за едой говорить о делах не принято и Илларионыч соблюдал местный этикет. С бешбармаком справиться было нелегко. Блюдо было огромное. К тому же все ели неторопливо, смакуя каждый кусок. Но все на свете имеет свой конец, и блюдо с бешбармаком наконец опустело. Подали чай. Доктор Сизов осведомился о том, кто мы и что делаем здесь. Наш бригадир важно, соблюдая достоинство, поведал ему о том, что мы выполняем заказ по отлову степной гадюки. Доктор на слово не поверил и попросил документы. Илларионыч предъявил ему свое удостоверение. Сизов внимательно прочитал текст удостоверения на бланке зообазы, где помимо фамилии и имени отчества бригадира было обращение ко всем государственным, советским и общественным организациям с просьбой оказывать нам содействие. На этом официальная часть знакомства окончилась.

— Ваше прибытие весьма кстати, — сказал доктор, — кое-где змеи нам изрядно досаждают. Особенно весной. За прошлый год от укусов змей мы потеряли около сотни голов овец и десятка полтора голов молодняка крупного рогатого скота. «Проклятую землю» возле артезианского колодца вы уже знаете. Еще два таких участка есть в третьем отделении совхоза, и особенно опасное место — на трассе скотопрогона у моста через речку Тургень. Там каждую весну совхоз теряет десятки овец. Перегон на Джейляу — летние пастбища начался. Первые отары сегодня уже в пути и послезавтра будут возле моста. Вам следует посмотреть это место. Дороги сейчас вполне проезжие Весь путь до моста займет всего часа три.

Сколько километров нужно проехать? — спросил Илларионыч.

— Чуть больше ста.

— М-да, — запнулся Илларионыч, — не очень далеко, но и не так уж близко…

— В наших краях сто километров не расстояние, — усмехнулся доктор Сизов. — Давайте все же договоримся так: вы поможете нам избавиться от змей возле моста, а мы, в свою очередь, поможем вам отыскать и другие места, где много змей.

— А что значит «дороги вполне проезжие»? — поинтересовался я.

— То, что подсохло и везде проехать можно. Весной солонцы так размокают, что не только автомобиль — гусеничный трактор пройти не может: тонет в жидкой почве по самую кабину.

— А какие там змеи?

— Разные: большие и маленькие, серые и пестрые.

— Вид змей определяли?

— Нет.

— Жаль. Ну раз дороги вполне проезжие и змеи такие, что от их укусов гибнут животные, нужно посмотреть и место, и змей.

— Когда выезжаем?

— Завтра.

Речка Тургенка начинается где-то в горах Талгарского хребта. Какова она там — можно только догадываться. На равнине же река весьма капризна: то разольется широким плесом, заросшим высоченным камышом, то бурлит и петляет, протискиваясь через узкий глубокий овраг с голыми склонами. По пути к «проклятому месту» мы раз двадцать то выезжали на берег и ехали вдоль воды, то сворачивали в степь и ползли по разбитой дороге, поднимая густую пыль. Ехали весь день и на нужное место попали уже в сумерках. Газик Сизова нырнул в небольшой овражек, выбрался из него и стал. Я подвел «Москвича» к газику.