Жюль Верн - Великолепное Ориноко

Нечего и говорить, что Жак Хелло и Жанна должны были дать полковнику Кермору самый подробный отчет о путешествии. Он слушал, наблюдал их, догадывался о чувствах Жака Хелло и был задумчив. В самом деле, какие новые обязанности наложат на него эти новые обстоятельства?

Само собой разумеется, молодая девушка в тот же день облачилась в женское платье, которое хранилось в одном из чемоданов, стоявших в каюте «Галлинетты».

По этому поводу Герман Патерн не преминул заметить своему другу:

— Мила мальчиком, мила и девушкой! Впрочем, я ведь ничего в этих делах не понимаю!..

На другой день, распростившись с Паршалем и Вальдесом, которые предпочли остаться с пирогами для их охраны, отец Эсперанте, его гости и гуахарибосы оставили лагерь пика Монуар. С лошадьми и телегами переход через леса и саванны не представлял трудностей.

Отряд направился не по старой дороге, ведущей к истокам Ориноко. Кратчайший путь лежал вдоль правого берега реки, по которому шел Жак Хелло по указанию молодого индейца. Шли так быстро, что к полудню достигли брода Фраскаэс.

Никаких следов квивасов, теперь рассеянных, замечено не было; впрочем, бояться их было уже нечего.

У брода сделали небольшую остановку и, так как движение телеги не очень утомило сержанта Мартьяля, вновь двинулись в путь к Санта-Жуане.

Расстояние от брода до поселка можно было пройти в несколько часов, и еще засветло отряд достиг миссии.

Две комнаты в миссии были отведены Жанне Кермор и сержанту Мартьялю, другие две — Жаку Хелло и Герману Патерну — в соседней постройке, где их принял брат Анжелос.

Бесполезно рассказывать шаг за шагом жизнь последующих дней в миссии. Здоровье раненого быстро поправилось, уже в конце недели ему было дано позволение сидеть в мягком кресле из оленьей кожи под тенью пальм.

Полковник Кермор и его дочь вели длинные беседы о прошлом. Жанна узнала, как ее отец, лишившись жены и ребенка, решил заняться миссионерством. Мог ли он теперь оставить свое незаконченное дело?.. Нет, конечно… Жанна останется с ним, она посвятит ему всю свою жизнь…

Эти беседы отца с дочерью сменялись беседами миссионера с сержантом Мартьялем.

Миссионер благодарил старого солдата за все, что он сделал для его дочери… Он благодарил его за то, что тот согласился на это путешествие… Затем расспрашивал о Жаке Хелло… расспрашивал, не наблюдал ли сержант за ними… им и Жанной…

— Что вы хотите, полковник! — отвечал сержает Мартьяль. — Я принял все предосторожности… Это был Жан… молодой бретонец… племянник, которого дядюшка взял с собой в путешествие по этим диким странам… Случилось, что Жак Хелло и ваша дорогая дочь встретились в дороге… Я делал все, чтобы помешать, но ничего не мог сделать!..

Между тем время шло, а положение вещей не менялось. В общем, почему Жак Хелло не решался поговорить обо всем открыто? Ошибался он?.. Нет, ни в своих собственных чувствах, ни в чувствах, внушенных им Жанне Кермор, он не ошибался. Но из чувства деликатности, которое отличало его, он молчал… Ему казалось, что его предложение может показаться требованием вознаграждения за оказанные им услуги.

Весьма кстати разрешил вопрос Герман Патера. Однажды он сказал своему другу:

— Когда же мы отправляемся?

— Когда хочешь, Герман!

— Хорошо! Но ведь когда я захочу этого, то не захочешь этого ты…

— Почему?

— Потому что дочь Кермора будет уже замужем.

— Замужем?..

— Да, потому что я намерен просить ее руки…

— Ты сделаешь это?.. — воскликнул Жак Хелло.

— Не для себя, конечно, а для тебя!

И он сделал, как говорил, не слушая никаких возражений.

Жак Хелло и Жанна Кермор предстали перед миссионером в присутствии Германа Патерна и сержанта Мартьяля. Затем на вопрос отца Жанна сказала растроганным голосом:

— Жак, я готова стать вашей женой… и всей моей жизни едва хватит, чтобы выразить вам мою благодарность.

— Жанна… моя дорогая Жанна! — ответил Жак Хелло. — Я люблю вас… да!.. Я люблю вас…

— Довольно, замолчи, дорогой друг! — воскликнул Герман Патерн. — Лучшей жены ты все равно не нашел бы.

Полковник Кермор обнял обоих.

Было решено, что свадьба будет отпразднована через две недели в Санта-Жуане. О согласии ничем не связанного Жака Хелло, семью которого полковник знал раньше, спрашивать не приходилось. Несколько недель спустя после свадьбы молодые должны были уехать, с тем чтобы по дороге в Европу заглянуть в Гавану, повидать семью Эредиа. Оттуда они направлялись во Францию, в Бретань, чтобы устроить свои дела. После этого они должны были вернуться в Санта-Жуану, к полковнику Кермору и сержанту Мартьялю.

Двадцать пятого ноября в присутствии Германа Патерна и сержанта Мартьяля в качестве шаферов миссионер совершил акт гражданского и церковного бракосочетания Жанны Кермор и Жака Хелло.

После этого прошло около месяца, когда Герман Патерн решил, что уже пришло время давать отчет о научной экспедиции, которая была поручена ему и его товарищу министром народного просвещения. Без министра, как видно, Герман Патерн обойтись не мог.

— Уже? — спросил Жак Хелло.

Дело в том, что он не считал дней… Он был слишком счастлив, чтобы заниматься такими вычислениями!..

— Да… уже, — повторил Герман Патерн. — Министр, вероятно, думает, что нас съели хищные звери или что мы кончили свою научную карьеру в желудках людоедов.

После переговоров с отцом Эсперанте отъезд из миссии был назначен на 22 декабря.

С грустью и болью ждал полковник Кермор часа разлуки с дочерью, хотя она и должна была вернуться к нему через несколько месяцев. Правда, это путешествие должно было совершиться при благоприятных обстоятельствах, и г-же Хелло не предстояло испытать тех опасностей, которые пережила Жанна Кермор. Спуститься вниз по течению реки до Боливара было нетрудно. На этот раз надо было лишиться общества Мигуэля, Фелипе и Варинаса, так как они, вероятно, покинули уже Сан-Фернандо.

Впрочем, достигнуть Кайкары пироги могли в пять недель, а оттуда предстояло уже ехать на пароходе по нижнему Ориноко. Что касается возвращения в Санта-Жуану, то в этом отношении можно было положиться на Жака Хелло: оно должно было совершиться при наилучших условиях как в смысле скорости, так и в смысле безопасности.

— И потом, полковник, — заметил сержант Мартьяль, — ваша дочь имеет хорошего мужа, который сумеет защитить ее, а это лучше, чем старый, глупый солдат, который не мог даже спасти ее ни из вод Ориноко, ни от любви этого храбреца, Жака Хелла!