Жюль Верн - Великолепное Ориноко

Глава четырнадцатая. ДО СВИДАНИЯ!

Двадцать пятого декабря, утром пироги были готовы начать свое обратное плавание вниз по течению Ориноко.

В это время года разливы еще не поднимают уровня реки. Пришлось поэтому тащить «Галлинетту» и «Моришу» пять километров к устью маленького притока правого берега, где глубина была достаточна. Дальше они уже не рисковали сесть на мель до дождливого времени года; самое большее, что им грозило, — это остановка на несколько часов.

Отец Эсперанте пожелал проводить своих детей в новый лагерь. Сержант Мартьяль, который вполне окреп, присоединился к нему, так же как и молодой индеец, сделавшийся приемышем миссии Санта-Жуана.

Их сопровождал конвой из пятидесяти гуахарибосов, и они благополучно прибыли к устью реки.

Ко времени отправления Вальдес занял свое место на «Галлинетте», на которой должны были поместиться Жак Хелло с женой. Паршаль сел за руль «Мориши», в каюте которой должны были поместиться драгоценные коллекции Германа Патерна и не менее ценная особа самого натуралиста.

Так как обе фальки должны были идти вместе и чаще всего борт о борт, то Герман Патерн не был осужден на одиночество. Он мог, когда хотел, быть в обществе молодых супругов. Кроме того, само собой разумеется, обеды и ужины должны были происходить сообща на «Галлинетте», за исключением тех случаев, когда Жак и Жанна Хелло были бы приглашены Германом Патерном на «Моришу».

Погода стояла благоприятная, то есть ветер дул с востока, и довольно свежий, заволакивавшие солнце легкие облака делали температуру очень сносной.

Полковник Кермор и сержант Мартьяль спустились к самому берегу, чтобы проститься со своими детьми. Ни те, ни другие не скрывали своего, вполне естественного, волнения. Жанна, несмотря на всю свою энергию, тихо плакала.

— Я тебя привезу к отцу опять, моя дорогая Жанна! — сказал Жак Хелло. — Через несколько месяцев мы оба снова будем в Санта-Fуане…

— Все трое, — прибавил Герман Патерн, — так как я, кажется, забыл собрать некоторые растения, которые растут только на территории миссии, и я докажу министру народного просвещения…

— До свидания, мой добрый Мартьяль, до свидания! — сказала молодая женщина, целуя старого солдата.

— Да, Жанна, не забывай своего дядюшку, который тебя никогда не забудет!..

Затем наступила очередь Гомо, который тоже получил свою долю поцелуев.

— До свидания, отец, — сказал Жак Хелло, пожимая руку миссионера, — до свидания… до свидания!

Наконец Жак Хелло с женой и Герман Патерн заняли места на «Галлинетте».

Паруса были поставлены, чалки отданы, и обе пироги начали спускаться по течению.

Затем сержант Мартьяль, Гомо и миссионер, сопровождаемые гуахарибосами, двинулись по дороге к миссии.

Не стоит рассказывать подробно об этом плавании пирог вниз по Ориноко. Благодаря течению путешествие потребовало в три или четыре раза меньше времени, в десять раз меньше усилий и представляло в десять раз меньше опасностей, чем при движении к истокам. Употребление бечевы для пирог стало совсем ненужным, а когда поднимался ветер, то достаточно было шестов.

Какой контраст представляло это путешествие по сравнению с совершенным несколько недель назад! Молодая женщина и ее муж вспоминали все беспокойства и опасности своего первого плавания!

У плантации кептэна барэ Жанна вспомнила, что, если бы Жак Хелло не раздобыл драгоценного колорадито, который предупредил смертельный кризис, она умерла бы от лихорадки…

Недалеко от горы Гуарако пассажиры узнали то место, где стадо быков было атаковано ужасными электрическими угрями…

Затем в Данако Жак Хелло представил свою жену Мануэлю Ассомпсиону, у которого они в обществе Германа Патерна провели в гостях один день. Каково было удивление радушных жителей плантации, когда они узнали в красивой молодой женщине «племянника Жана», который вместе со своим дядюшкой Мартьялем останавливался в одной из хижин селения марикитаросов!

Наконец, 4 января «Галлинетта» и «Мориша» вошли в Атабапо и остановились у набережной Сан-Фернандо.

Жак Хелло и его спутники оставили этот город три месяца назад. Находились ли еще здесь Мигуэль, Фелипе и Варинас?.. Это казалось невероятным. Обсудив со всех сторон вопрос об Ориноко, Гуавьяре и Атабапо, они давно уже должны были вернуться в Боливар.

Герман Патерн очень хотел узнать, какая из трех рек оказалась победительницей. И так как пироги должны были простоять здесь несколько дней, чтобы возобновить запас провизии до Кайкары, то было время удовлетворить это любопытство.

Жак Хелло, его жена и Герман Патерн высадились на берег и остановились в том же доме, где уже жил сержант Мартьяль.

В этот же день они отправились с визитом к губернатору, который с удовольствием узнал о событиях, происшедших в миссии Санта-Жуана: с одной стороны, о почти полном истреблении шайки Аль-фаниза, с другой — об удачном результате путешествия.

Что касается Мигуэля, Фелипе и Варинаса, то они — пусть не удивятся этому — все еще оставались в городе, менее чем когда-либо согласные относительно гидрографического вопроса о трех реках.

В тот же вечер пассажиры «Галлинетты» и «Мориши» смогли пожать руку трем пассажирам «Марипара».

Как хорошо встретили Мигуэль и его коллеги своих старых товарищей по путешествию! Можно также представить себе изумление, когда они увидели Жана… их милого Жана… под руку с Жаком Хелло, в дамской одежде.

— Почему он так переоделся? — спросил Варинас.

— Потому что я женился на нем, — ответил Жак Хелло.

— Вы женились на Жане Керморе? — воскликнул Фелипе, глаза которого буквально полезли на лоб.

— Нет, на мадемуазель Жанне Кермор.

— Что? — изумился Мигуэль. — На мадемуазель Кермор?..

— Она сестра Жана! — ответил, смеясь, Герман Патерн. — Не правда ли, как они похожи!

Все объяснилось, и самые сердечные поздравления посылались как на новобрачных, так и особенно на г-жу Хелло, нашедшую своего отца в лице миссионера Санта-Жуаны.

— А Ориноко? — спросил Герман Патерн. — Оно все на том же месте?

— Все на том же, — ответил, смеясь, Мигуэль.

— Ну так как же? Это его воды донесли наши пироги до истоков Сьерра-Паримы?

При этом вопросе лица Варинаса и Фелипе нахмурились. Глаза их метнули молнии, предвещавшие грозу; Мигуэль покачал головой.

И опять начался спор, горячность которого не уменьшилась от времени, — спор между сторонником Атабапо и сторонником Гуавьяре.

Нет!.. Они не были согласны между собой и никогда не будут согласны. Они охотнее уступили бы мнению Мигуэля в пользу Ориноко, чем один другому!