Антон Кротов - От -50° до +50° (Афганистан: триста лет спустя, Путешествие к центру России, Третья Африканская)

Разговорились.

— О, везёт же вам, иностранцам, у вас же куча денег!

— Да нет же, для путешествий не обязательно иметь много денег, — объяснил я. — Даже ты можешь поехать автостопом, ну например в Аддис-Абебу. Но начинать надо с небольших расстояний. Прямо у твоего дома проходит дорога, сперва потренируйся, останови попутную машину и доберись, например, в Харар или Дыр-Дыву.

— Ага, вот я хочу поехать в Харар, застоплю грузовик, а он мне: Харар 5 быр! — хозяин, впервые в Эфиопии, глубоко заинтересовался сущностью автостопа.

— А ты ему: гензеб йеллем! Денег нет!

— Да нет же, он и не остановится! Вас видят, что вы иностранцы, всем интересно, а я такой же чёрный, как и они, кто меня захочет брать? Да и о чём мы с ним будем говорить? Местному человеку путешествовать автостопом нереально!

— Ещё как реально, мы же путешествуем автостопом не только в Африке, но и в нашей стране, хотя дома нас и не принимают за иностранцев. Так и тебе нужно только поверить и попробовать. Сперва в Харар, потом в Аддис-Абебу…

Мы долго обсуждали автостопную тему, что является редкостью для Африки. Обычные эфиопы воспринимали нас иначе: одни как пешеходов, другие думали, что мы пользуемся оплаченным транспортом. Этот, на удивление, понял, что мы ездим бесплатно на попутках, и даже пытался выяснить, как это делается. Уходя, мы пожелали ему удачи и смелости в освоении азов автостопа. Того и гляди, появятся через годы в Эфиопии сперва несколько автостопщиков, а потом и автостопный клуб, или какая-нибудь Эфиопская Лига Автостопа (сокращённо ЭЛАС)…

Подарили эфиопу рекламку АВП на английском языке. Жаль, не на амхарском.

…Из Алемайи мы поймали джип, и всего через сутки после выезда из столицы приехали в Харар.

Харар — известный в исламском мире святой мусульманский город; говорят, в нём 99 мечетей. Но город нам показался не столько святым, сколько обычным эфиопским, оказалось, там обитают не святые люди, а надоедливые дети, которые кричали нам: «Дай мне денег! Иностранец, у тебя много денег! Поделись! Проклятый иностранец, дай мне мой быр!»

Гуляя по узким улочкам древнего Харара, я вскоре озверел от этих выкриков детей, которых было больше, чем взрослых. Взрослые встречались реже и вели себя как-то спокойнее. Когда на одном из перекрёстков мы остановились, чтобы заменить плёнку в фотоаппарате, к нам прискакал какой-то пацан, кстати, неплохо одетый, и обутый в ботинки (а не в автопокрышки за 3 быра). Сей юный эфиоп на чистейшем английском языке произнёс:

— Мистер, у тебя много долларов, дай мне один из них!..

— Я сейчас ему покажу, — сказал И.Алигожин, но я опередил его: скинув рюкзак, я направился в сторону ребёнка. Тот — бежать, я за ним, вниз, вниз, по узким средневековым переулкам, мощёным древним булыжником; ребёнок, напрягая все силы, пользуясь отличным знанием местности, бежал очень быстро. Он успел в последний миг вынырнуть из моих рук и ввалиться в какой-то двор (может, его семейное жилище), где упал ничком на траву

— Never!! Never say “Give me one dollar”! Never! NEVER!! NEVER!!! — Никогда! Никогда не говори иностранцам «Дай мне 1 доллар»!! Никогда! Никогда!! НИКОГДА!!!

Сбежались люди, из дома и из соседних домов. Школьник лежал у моих ног, почти потеряв сознание от страха, и всхлипывал от моего морального давления. Наверное, под ребёнком на земле и траве осталась вмятина в форме ребёнка. Среди соседей попался англоговорящий, я объяснил ситуацию, и тот пообещал сделать внушение ребёнку. Оставив всех, я ушёл и присоединился к Алигожину, — мы продолжили осмотр города.

Вскоре и другой мальчишка пострадал от моей руки: он шёл с портфельчиком из школы, тоже такой цивильный, опять в ботиночках, паренёк лет 11-ти. Вероятно шёл с урока английского языка, и решил применить язык на практике.

— Иностранец! Дай мне денег! Дай доллар!

По моему изменившемуся выражению лица ребёнок понял, что доллара он не получит, и инстинктивно бросился бежать. Я за ним: и хотя у меня на спине висел рюкзак, а в одной руке у меня была 5-литровая канистра с водой, бежал я очень быстро. Ребёнок, как и его предшественник, развил сумасшедшую скорость, забежал в магазинчик — это оказалась лавка золотых изделий — и, прошмыгнув мимо витрин, просочился сперва в служебное помещение, а потом и на задний двор. Тут в лавку влетел я, и, чуть не развалив все витрины с золотыми украшениями, промчался по следам ребёнка и обнаружил его во дворе. Взял его за руку и потащил за собой, громко повторяя:

— Никогда! Никогда не стреляй деньги у иностранцев! Никогда! Никогда!

Человек тридцать эфиопов последовало за нами в удивлении и ужасе. Такая получилась процессия: сперва Алигожин и я с рюкзаком, канистрой и с ребёнком за руку (он пытался вырваться, но тщетно), из другой руки ребёнка сыпались школьные тетрадки (вероятно, по английскому языку); дальше — эфиопы: всем было интересно. Даже подъехала машина с полицией, спросила есть ли у меня проблемы, я сказал, что проблем нет, и полиция уехала. У местных жителей ничего не спросили: презумпция невиновности иностранца и виновности местных жителей действует в таких случаях в таких странах. Наконец эфиопы обступили нас плотным кольцом и один из них, англоговорящий, весь в гневе, воскликнул:

— За что мучаете ребёнка?

— Он меня разозлил, — отвечал я. — Все вы, эфиопы, во всех городах, непрерывно, 100 раз в день, говорите мне: дай, дай, дай, дай! Дай быр, дай доллар, дай то, подари это! Пусть этот ребёнок отучается от своей привычки!

Мужик, наверное, хотел (мысленно) напасть на меня, побить и освободить ребёнка, но смелости не хватило — хотя человек сорок бы его поддержали, все уже стояли в гневе, не знаю уж, что там пищал по-эфиопски пойманный мною ребёнок — английский язык он уже забыл навсегда. В итоге я отпустил ребёнка и он исчез в толпе, а вскоре исчезла и толпа.

Надеюсь, что когда в следующий раз в Харар приедут иностранцы, и сей юный попрошайка будет вновь идти из школы, повторяя домашнее задание «Hello, mister! Give me one dollar!» — и тут он увидит иностранцев и тут… и тут… в его памяти пронесётся 10 минут пережитого страшного ужаса, английские слова застрянут у него во рту, и он в страхе и слезах убежит домой, а на следующем уроке английского языка, заикаясь, получит «двойку». Так ему и надо.

Интересно, что Эфиопия — единственная в Африке страна, которая никогда не была колонизирована, и давала отпор другим африканским и европейским захватчикам. Пятьдесят стран Африки превратились в колонии (включая прибрежную мусульманскую эфиопскую область Эритрею), а эфиопы, живя в горах, отстояли свою независимость и пребывали свободными последние 5.000 лет (кроме четырёх лет периода Второй мировой войны, когда они были временно оккупированы итальянцами). Казалось бы, такая свободолюбивая горная народность. И вот при появлении иностранца начинается такое унижение — позор для всей нации: дай быр, дай доллар, мистер, можно вас отведу в магазин, в гостиницу, займу для вас место в автобусе…, демонстрация своей бедности, своих болезней, своей лени, наконец! Невозможно такое представить среди других горцев, сравнить например афганцев или чеченцев (тоже свободолюбивых). Здесь, в Эфиопии, униженное «Дай» слышно пятьсот раз на дню! И сами редкие цивильные эфиопы знают, сознают, что это позор, но не вмешиваются, как бы два мира — один над другим. Одни — в цивильных джипах, другие — на улицах; одни работают, другие — бездельничают, собираются толпой и…