Богуслав Шнайдер - Золотой треугольник

Вот сидит юноша, выпрямившись, словно он опирается на невидимую стену. Точечные зрачки красноречиво свидетельствуют о том, что он принял сильнодействующий наркотик. К обелиску подошла блондинка с красным рюкзаком за плечами. Она прочла надпись на полукруглой низкой каменной ограде памятника и, заглядывая в план города, стала рассматривать исторические объекты вокруг площади. Солнце било ей в глаза, и потому она не заметила реакции юноши, того самого, который сидел прямо, будто проглотил аршин. Он резко поднялся — в нем точно развернулась сжатая пружина — и как лунатик пошел за ней. Негр, до сих пор вроде бы равнодушно сидевший на ограде, соскочив, вразвалку двинулся за красным рюкзаком.

— Эй, детка, хочешь гаш?

Хозяйка рюкзака сначала не поняла, что это обращаются к ней. Оглянулась и тут же увидела уставившегося на нее молодого человека. Насторожилась.

— Можешь получить и героин. Первую дозу задаром. Идет?

— Спасибо, я не употребляю.

Негр расхохотался. Длинными тонкими руками он стал бить себя по бедрам и чуть не налетел на молодого человека, который выкрикнул что-то хриплым голосом. Торговец сразу превратился в клоуна. Прогибаясь от смеха, он заорал на всю площадь:

— Наконец-то Джеки нашел свою русалку! — Те, кто еще способен был что-то воспринять, начали хихикать, вслед шагающему красному рюкзаку полетели насмешки.

— Сторонитесь каналов, мадемуазель, Джеки известный обманщик! Поторопись, Джеки, убежит! Русалка, — красный свет, стоп!

Джеки шел за красным рюкзаком, словно безвольная кукла, типичной походкой наркоманов — напоминая пьяного, который старается идти прямо, чтобы не упасть. Шел, натянутый, будто струна, уперев взгляд в светловолосую девушку. У перехода она остановилась. Он тоже. Чтобы сбить с толку преследователя, блондинка изменила направление. У соседнего перехода замигал зеленый свет. В последнюю секунду она перебежала улицу, сделала вид, что идет в костел, а сама свернула к зданию главного почтамта. Молодой человек сунулся под машины на красный свет. Шоферы гудели, с обеих сторон объезжали неуверенно идущего человека, по походке узнавая, с кем имеют дело. Светлая головка скрылась в дверях почтамта, и Джеки ускорил шаг. Когда он вошел туда, открылась боковая дверца, красный рюкзак перебежал через улицу и нырнул в костел.

Неудача Джеки никого не интересовала. Мостовой возле обелиска завладели две девушки в черном, известные здесь под кличкой Вороны. Девушки исполняли диковинный танец под музыку, которую слышали только они. Черные юбки с глубокими разрезами на бедрах доходили до середины икр, босые ноги шлепали по мостовой, руки взлетали к небу. Довольно долго девушки раскачивались из стороны в сторону. Потом, наклонившись вперед и отводя руки назад, словно крылья, стали описывать магический круг. Одна из девушек, очевидно, когда-то занималась художественной гимнастикой или училась в балетной школе: порой ее движения были весьма грациозны. Другая танцевала неуклюже. Красоты ей не прибавила и красная косынка, эффектно повязанная вокруг лба. Концы косынки ниспадали на плечи и реяли вокруг головы. Вдруг девушка споткнулась.

Туристов необычайное представление изумляло и забавляло. Неискушенные смотрели на все это с явной подозрительностью. Уличное искусство процветает в больших западных городах, с ним можно столкнуться на каждом шагу. Студенты подрабатывают музыкой, бродяги демонстрируют причудливые, собственного изготовления музыкальные инструменты, каждый из которых может заменить небольшой духовой оркестр. И всегда вокруг них собирается толпа. Но возле танцующих не было ни футляра от музыкального инструмента, ни перевернутой шапки, ни копилки. Просто девушки под воздействием наркотиков пытались как-то выразить свои ощущения и без всякого стеснения танцевали свой странный танец, не обращая внимания на насмешки толпы. Единственный, кто был захвачен их выступлением, — высокий тощий старик с гривой седых вьющихся волос, которые падали ему на плечи, а наверху были схвачены какой-то «конструкцией» из разноцветных металлических блях.

— Когда-нибудь им это удастся, — убеждал он стоящих вокруг зевак, дико жестикулируя и хриплым голосом поощряя черный дуэт. Девушки отпрянули друг от друга, запрокинув головы, их распростертые руки напоминали машущие крылья, а в упорстве, с которым они все это делали, было даже что-то пугающее. Увы, ожидаемый «взлет» не наступал. Обессиленные, они рухнули у ног старика. Тот похлопал их по спинам, вынул пробку из двухлитровой бутылки дешевого вина, сделал глоток и полил из нее девушкам на головы.

— Клоди была уже совсем близка, — прохрипел старик. Он стащил с головы неуклюжей девушки красную косынку, окропленную вином, и утер ею лоб Клоди. Ее подруга, стоявшая на коленях, зарыдала, плечи ее сотрясались от плача. Кто-то прыснул. Старик пришел в ярость.

— Когда-нибудь у них это получится, — закричал он на всю площадь, — они взлетят туда, наверх, и окаменеют на вершине обелиска, а вы только будете ходить вокруг да таращить глаза!

Возможно, когда-нибудь и впрямь вершину обелиска на площади Дам украсит черный ворон. Обелиск белый, и поставили его в память о павших. Черной птице, которая благодаря не одному поколению поэтов стала символом гибели и смерти, очевидно, самое место на этой площади — в память о тех погибших, что лежат вокруг обелиска, хотя они еще живы.

Пока еще живы…

Все персонажи этого повествования реальны. Где-то в Азии и поныне живет А. Манн, бывший офицер абвера и владелец отеля «Атланта», живет там и Дик Манн, в прошлом миссионер. Убийцы, подосланный Кхун Са, действительно застрелили на тротуаре перед зданием американского Агентства по борьбе с наркотиками, не обозначенного ни в одном телефонном справочнике, жену Майкла Пауэрса. Если же все-таки наше повествование кому-нибудь покажется слишком фантастичным, автор не виноват: он не сочинил его, а лишь записал события, которые буквально сыпались ему на голову.

Чехословацкий журналист Богуслав Шнайдер, используя собственные и документальные материалы, в частности опубликованные ранее в книге Альфреда Маккоя «Политика героина в Юго-Восточной Азии», живописует масштабы нелегальной торговли наркотиками в капиталистических и развивающихся странах мира. Еще в XIX в. английский публицист Дж. Даннинг (1799–1873) писал в книге «Тред-юнионы и стачки»: «Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы»[8].