Милослав Стингл - Поклоняющиеся звездам

Скрещенные женские руки, очевидно, были для древних перуанцев таким же символом веры, как, например, для христиан — крест. Американисты по праву назвали это древнейшее святилище «Храмом скрещенных рук».

Археологов, больше привыкших в Перу к статуям и рельефам, изображающим массивные, коренастые фигуры, эта исключительная находка вдохновила в полном смысле слова на поэтические высказывания. Так, доктор Эрманн Бусе в книге «Перу. 10000 лет» писал: «Эти руки воплощают бесхитростность, набожность, чистоту». Позднее оказалось, что одна из ниш со священными женскими руками находится справа, а другая — слева от более значительной по размерам ниши на северной стороне храма. В этом «главном алтаре», очевидно, некогда было помещено еще одно, более крупное пластическое изображение, возможно, опять священные скрещенные руки.

Вскоре после столь неожиданного открытия Ицуми решил снова посетить Котош, на этот раз с более многочисленной группой. Его экспедиция работала здесь — близ реки Мито — в 1963 году и постепенно откопала весь храм. Она подтвердила, что храм действительно был построен около 1800 года до н. э., то есть еще до зарождения керамики. Ицуми установил, что «Храм скрещенных рук» «посажен» на 8-метровую ступенчатую платформу, что к святилищу верующие поднимались по ступеням, а в помещение со священными руками входили с южной стороны, через ворота высотой в 2,25 метра.

Вторая японская экспедиция тщательно изучила не только стены, но и пол святилища. Археологов интересовало, что под ним скрывается. В результате было сделано еще одно, не менее поразительное открытие: в утрамбованной глине они нашли остатки очага. Очаг в храме? Это казалось странным. Вот почему Ицуми дал указание копать еще глубже. Довольно глубоко под полом храма был обнаружен искусно построенный воздухопровод, выведенный из святилища наружу. Очевидно, он должен был обеспечивать доступ воздуха, чтобы пламя в очаге никогда не угасало. После открытия этой своеобразной храмовой вентиляции стало ясно, что археологи обнаружили не обычный очаг, а место, где должен был гореть — и, вероятно, десятки лет горел — вечный огонь, чье священное пламя четыре тысячи лет назад было для перуанцев символом сверхъестественных сил, которым эти люди, по всей вероятности, поклонялись.

Скрещенные руки в Котоше остались, а огонь в священном очаге давно погас. Но иной огонь, огонь высоких культур древнего Перу, никогда уже не угасал. Собственно, это и есть конец начала. Огонь Котоша освещал Перу дальнейший путь — путь к первому индейскому государству…

После Котоша и первых пирамид в Перу появляется первая действительно высокая культура, первая цивилизация, а возможно, и первое государство. Эта культура и эта древнейшая «империя» имеют общее название — Чавин.

Появление создателей этой культуры было поистине эффектным. На сцене перуанской истории появление культуры Чавин напоминает скорее взрыв, неожиданную вспышку, последствия которой ощущались на протяжении многих столетий. Впервые в истории Перу мы встречаемся с культурой, чье прямое или косвенное воздействие можно проследить в находках из районов Косты и Сьерры, из мест, отдаленных друг от друга на тысячи километров.

Первые следы культуры Чавин были найдены в перуанском селении Чавин-де-Уантар. И хотя ныне наука уже знает десятки других очагов этой культуры, самым значительным из них по-прежнему остается Чавин.

Открыл Чавин профессор Хулио Се-cap Тельо. Он занимался и этимологией названия деревни, давшей культуре свое имя. В отличие от многих названий древних перуанских культур, как, например, Рио-Секо, Лac-Кулебрас, Пунта-Грандес и даже Сан-Николас, которые явно более позднего, испанского происхождения, название Чавин, бесспорно, почерпнуто из индейских языков. Это был один из множества карибских языков, на которых говорили и поныне говорят в северной части Южной Америки (в Венесуэле, в Колумбии, на Малых Антильских островах, а также на Панамском перешейке, где сходились все связи между Мексикой, Месоамерикой и доколумбовым Перу).

Тельо, установивший происхождение названия этой древнейшей перуанской столицы, выяснил также, что слово «чави» на одном из карибских языков означает «ягуар», а «чавинави» — «сыновья ягуара с копьями».

Город «сыновей ягуара с копьями» — Чавин — ныне привлекает к себе внимание всех, кто в той или иной степени занимается историей доколумбовых культур и индейских государств Перу. Но неужели до середины XX века, то есть до того, как профессор Тельо определил ключевую роль Чавина в истории своей страны, о нем никто не знал? В отличие от Котоша и древних пирамид, которые покоились под многометровым слоем земли и забвения, о Чавине знали еще первые пришедшие в Перу европейцы. Один из первых хронистов-испанцев, член ордена Кармелитов[5] Антонио Васкес де Эспиноса еще в 1620 году в своем труде «Сумма и описание Западных Индий» писал о Чавине и его святилищах: «В этом селении… есть большое здание из отесанного камня… Это самое знаменитое святилище, которое почитается так, как у нас почитаются Рим или Иерусалим; сюда собирались индейцы совершать свои жертвоприношения, потому что дьявол этого места разъяснял им многие приметы, и сходились они со всей империи…»

Город Чавин возник около 850 года до н. э. Государство инков, с могуществом и культурой которого столкнулись в Перу испанцы, возникло на две тысячи лет позднее. И все же память о славе и значении Чавина сохранилась до колониальных времен! Ведь для европейца-христианина, воспитанного на библейских и античных традициях, сравнение с Иерусалимом, градом Христовым, городом Соломона и Давида, или с Римом, городом могущественнейших императоров, а позднее и городом пап, значило очень многое!

По всем признакам Чавин был покинут жителями и впоследствии стал мертвым городом. Память о городе «сыновей ягуара с копьями» сохранилась лучше, чем его каменные храмы.

В сегодняшней Республике Перу есть два индейских города, вызывающих особое восхищение: один — самый древний, другой — самый молодой (хотя он и существует уже пять веков). Самый молодой — это инкское «Орлиное гнездо» — Мачу-Пикчу, который ныне посещают десятки тысяч туристов. Самый древний, разумеется, Чавин, облюбованный археологами и историками.

Оба древнеперуанских города восхищают уже одним своим великолепным расположением. На высокой горе, в нескольких сотнях метров над яростной стремниной реки Урубамбы, вздымаются руины Мачу-Пикчу. Чавин лежит еще выше, на высоте 3200 метров над уровнем моря, в поистине волшебной местности, окруженной ледниками и никогда не тающим снежным покровом Анд.