Майн Рид - Отважная охотница

Внутренность фургона, около которого мы стояли, была все время темной, но вдруг, как по волшебству, в нем вспыхнул свет, засиявший сквозь неплотную парусину. Кто-то зажег там свечу. Руководимый каким-то предчувствием, я не мог удержаться от искушения и решил заглянуть внутрь. Для этого нужно было только сделать шаг к занавеске фургона. В щель между двумя неплотно сдвинутыми кусками грубой ткани все было прекрасно видно. Несколько больших ящиков и кое-какая домашняя утварь занимали половину фургона. Сверху была набросана разная простая одежда, одеяла, платки и две-три подушки. Ближе к передку и несколько выше всего остального стоял большой сундук, на крышке которого горел огарок сальной свечи, вставленный в горлышко бутылки. Перед свечой сидела женщина.

Хотя был виден только ее силуэт, я немедленно узнал Лилиен. Она слегка повернула голову, и в свете свечи сверкнуло золото ее волос. Она сидела одна, но у входа в фургон стояло несколько молодых людей, бросавших в ее сторону пылкие взгляды. Девушке они, казалось, были неприятны. Держа в руке книгу, она делала вид, что читает, но свет скупо падал на страницу, и по тому, как Лилиен украдкой взглядывала на нее, можно было понять, что ее занимает не книга, а нечто другое. Между страницами белел клочок бумаги, и она, видимо, старалась разобрать что-то написанное на нем. Я напряженно следил за каждым ее движением, так же как и присоединившаяся ко мне Мэриен. Нам стоило большого усилия не заговорить с Лилиен. Одно-единственное слово принесло бы пользы больше, чем любая записка, но оно могло погубить все — его могли услышать те, кто стоял перед фургоном. Их присутствие, очевидно, смущало Лилиен. Она пугливо поглядывала в их сторону и, вероятно, поэтому не могла дать волю чувствам, которые вызвала в ней моя записка. Она только сдержанно вздохнула и осторожно посмотрела сперва на группу, стоявшую перед фургоном, а потом назад. Я подождал, чтобы она еще раз оглянулась, и осторожно просунул между занавесками письмо Мэриен. Появление смуглой руки не испугало Лилиен. Она не вскрикнула и даже не вздрогнула. Стихи уже подготовили ее к получению более прозаического послания. Как только я увидел, что записка замечена, я уронил ее на пол между ящиками и отдернул руку. Мы отошли, опасаясь, чтобы кто-нибудь не обратил внимание на то, как долго стоим мы на одном месте. Все наше дальнейшее поведение зависело от того, когда Лилиен прочтет записку. Надеясь, что она успеет это сделать к тому времени, когда мы вернемся, мы бесшумно скользнули прочь.

Мы дошли до палаток и почти сразу же вернулись к фургону. Я только перебросился несколькими словами с Уингроувом и Верным Глазом. Арчилети еще не возвращался. Я предупредил своих друзей, чтобы они привязали лошадей недалеко от палаток, так как знал, что они могут нам скоро понадобиться. Но я и не подозревал, что не пройдет и часа, как мы будем уже скакать прочь от лагеря.

По нашим расчетам, Лилиен, предупрежденная о том, что мы ее ждем, должна была выскользнуть из фургона и незаметно подойти к нашим палаткам. Мы предполагали, что это случится около полуночи, а может быть, и немного позже, когда весь лагерь мормонов уснет крепким сном. Тогда нам было бы нетрудно скрыться, даже если бы наши враги бросились за нами в погоню немедленно. У нас были великолепные лошади, и, если даже мормоны располагали такими же, мы все же имели перед ними огромное преимущество, так как наш проводник прекрасно знал все ущелья и перевалы этой местности. Но ни Мэриен, ни мне не пришло в голову, что бежать следовало немедленно, не ожидая полуночи. Сейчас, когда веселье было в полном разгаре и все глаза были прикованы к танцующим, ни один человек не заметил бы исчезновения Лилиен и не услышал бы топота копыт скачущей лошади среди громкой музыки и гула голосов. Не знаю почему, но эта мысль не пришла нам в голову. Возможно, потому, что мы еще не были уверены в согласии Лилиен, без которого не могли бы привести наш план в исполнение. Но неужели она откажется? Конечно, нет, если она уже прочла наше письмо. Настало время поговорить с ней, и поэтому мы снова вернулись к фургону. Свеча еще горела, слабо освещая парусину. Мы осторожно подошли к заднему концу огромной повозки и уже собирались заглянуть в щель между занавесками, как свеча внезапно погасла. До нас долетел тихий шелест, словно кто-то двигался по фургону, направляясь к его заднему концу. Мы напряженно прислушались. Наконец шорох затих, и вслед за тем край занавески бесшумно откинулся и показалось чье-то лицо.

Мэриен нежным шепотом произнесла магическое слово «сестра».

— О Мэриен! Неужели это ты?

— Да, милая Лил! Но тише! Говори шепотом…

— Так ты действительно жива, Мэриен, или мне снится сон?

— Нет, это не сон.

— Какое счастье! Но скажи…

— Все, все расскажу, но не сейчас… у нас нет времени.

— А кто… кто это стоит около тебя?

Я подошел ближе и ответил чуть слышно:

— Тот, кто «мечтает о тебе», Лилиен.

— О сэр! Эдвард, Эдвард! Это вы?

— Тс-с!.. — снова прошептала Мэриен. — Говорите только шепотом. Лилиен, — продолжала она твердо, — ты должна бежать с нами.

— Покинуть отца?

— Да, покинуть.

— О сестра… но что он скажет? Что будет делать, если я брошу его? Наш бедный отец!..

В ее тоне чувствовалась беспредельная душевная боль, говорившая о глубокой и искренней дочерней привязанности.

— Ты спрашиваешь, что скажет отец? Он обрадуется. Да, он должен будет обрадоваться, когда узнает, какая опасность тебе грозила. О сестра! Дорогая сестра! Поверь мне… поверь своей Мэриен! Тебе уготована страшная судьба, и ты можешь спастись, только убежав с нами.

— А наш отец, Мэриен?

— Ничего плохого с ним не случится. Беги же, сестра!

Глухой, подавленный вздох был единственным ответом. Удалось ли Мэриен убедить сестру? Чтобы окончательно удостовериться в этом, я уже хотел вмешаться и обратиться к ней со страстной мольбой, как вдруг до меня долетело из лагеря громкое восклицание. Я быстро отошел в сторону и заглянул между фургонами. Глазам моим открылась картина, от которой у меня кровь застыла в жилах. Мэриен увидела ее одновременно со мной. Холт который только что сидел у костра, теперь в страшном волнении вскочил на ноги. Это вскрикнул он, и мы сразу поняли, почему: вокруг него скакал Волк, ласкаясь, взвизгивая и всеми способами выражая радость. Пес узнал своего бывшего хозяина, и Холт тоже узнал его, несмотря на раскрашенную морду и остриженную шерсть. Скваттер удивленно восклицал:

— Лопни мои глаза, если это не мой старый пес! Эй, Стеббинс! Что это значит? — продолжал он, повернувшись к мормону. — Вы же говорили, что Волк подох?