Тимофей Печёрин - Ключи стихий

— Слушай… как ты это сделала? — вопрошал веллундец, зачем-то тыча пальцем в сторону Аники, — магический дар, что ли прорезался?

— Дар… магический, — проговорила девушка в нерешительности, случившееся с Джилроем удивило и ее тоже, — это вряд ли. По-моему, я вообще здесь ни при чем. Это все он… Ключ.

С этими словами она осторожно сняла Ключ Огня с головы. И положила перед собой — на койку, где сидела, скрестив ноги.

— Я просто видела огонь… много огня, — молвила Аника вполголоса, — огонь повсюду и во всех проявлениях. Я… как будто… общалась с огнем — удивительно, да?

— Близко, видимо… хм, общалась, — сказал Джилрой мрачно, — так близко, что он уходить не захотел. Аж на меня накинулся…

Внезапное возгорание, даром, что легкое, его отнюдь не обрадовало.

— А удивительно, я думаю, только то, что от огня я пострадал, — добавил, рассуждая вслух, веллундец затем, — и больше никто и ничто. А то ведь вся каюта могла полыхнуть. И вся эта посудина.

— Ну да, — с нерешительностью согласилась Аника, — почему так? Почему ты?..

И сама же следом ответила на свои вопросы:

— Ворвался внезапно и грубо. Дернул меня… отвлек. И мне это не понравилось.

— Хороший повод сжигать компаньонов, — проворчал Джилрой.

— Прости, — Аника развела руками, — получилось… как это еще называется? Самопроизвольно, вот! Все равно, что чихнуть.

— Да уж, — пробормотал веллундец и, вздохнув, присел на соседнюю койку.

А уже в следующий миг внезапно подскочил, осененный удачной, как ему самому показалось, мыслью.

— Слушай… чуть не забыл, — затараторил Джилрой, — а ты могла бы повторить это? На палубе? На нас, знаешь, мертвяки напали. Да-да, целый корабль — думали, с пиратами, а оказалось, с ходячими трупами. И хоть наших вроде бы больше, а справляются с трудом. Те ж как демоны бьются. Я сам чуть не огреб от одного из них, когда с камбуза шел.

— Лады, — Аника вздохнула, не испытывая энтузиазма от предложения веллундца, — ну, то есть… я попробую.

В сопровождении Джилроя она вышла на палубу, не выпуская из рук Ключа Огня. Схватка с мертвяками была в самом разгаре. Звенели клинки, топали, тяжело переступая, ноги сражающихся. И успех, увы, был пока явно не на стороне защитников фрегата.

Уже четверо матросов валялись на досках палубы — мертвые, а в лучшем случае тяжелораненые. На каждого из других мертвецов, движимых неведомой силой, и потому враждебных, приходилось по три-четыре моряка из команды «Перста Сабрины», однако отбивались те с трудом. Ходячие трупы и фехтовали быстрее и двигались заметно проворнее. А главное: они не уставали.

Один из корабельных магов суетливо мотался по палубе как таракан на раскаленной сковороде. И, прячась за спины то одной, то другой группы сражающихся товарищей, выпускал в мертвяков, когда магическую стрелу, а когда небольшую молнию. Весьма, кстати, небольшую и тусклую. Очевидно, на большее его уже не хватало.

Еще один волшебник вовсе улепетывал прочь с палубы, огибая вышедших навстречу Анику и Джилроя. «Мои силы не беспредельны!» — посетовал он на бегу.

Был здесь, в пучине схватки, и сэр Ролан. Он как раз орудовал шпагой, отбивая атаки невысокого, но коренастого мертвяка. Изловчившись, конфидент смог попасть шпагой прямо в его лицо… вернее, в образину, в череп с остатками кожи. Клинок угодил в глаз мертвяку — на редкость удачный удар… при условии, если сражаться с живым противником. Здесь же Ролану пришлось судорожно отдернуть шпагу назад. Упокоиться окончательно мертвяк не желал и, как ни в чем не бывало, предпринимал новые атаки.

Еще Аника заметила, как один из матросов саблей перерубил мертвяку ногу. Тот зашатался, теряя равновесие… но вместо того, чтобы рухнуть, внезапно бросил саблю и вцепился в противника обеими руками. Намертво вцепился — что прозвучало бы почти как каламбур. Встречным выпадом сабля матроса пронзила туловище ходячего трупа насквозь, но тот словно не заметил данной атаки. Смертоносной, но опять-таки, лишь для живых.

Подоспевшие еще два матроса пытались оттащить мертвяка, но тщетно. Окоченевшие и оттого твердые и крепкие, как капканы, пальцы ходячего трупа впились в горло несчастного моряка, лишая его надежды на спасение.

«Силы не беспредельны, — прошептала Аника, повторяя слова сбежавшего мага, — силы живых не беспредельны. Сколько бы наши ни продержались, рано или поздно все выдохнутся. А мертвяки — нет».

С этими словами она снова водрузила на голову Ключ Огня и, судорожно удерживая его руками, настраивала себя на ненависть к ходячим трупам. Жгучую как сам огонь ненависть к этим противным природе порождениям… не иначе, чьей-то магической силы — злой, готовой истребить все живое.

Простояла Аника так минуту или две. А затем со столь же злым торжеством смотрела, как мертвяки вспыхивают один за другим. Причем ярко так вспыхивают, словно огромные факелы. Не в пример тому, как давеча едва не загорелся Джилрой.

Как видно, даже мертвая гниющая плоть способна была гореть. И даже у тех, кто давно мертв, сохранились какие-то ощущения. Если и не чувство боли, то хотя бы понимание опасности и стремление уцелеть. Движимые этим стремлением, мертвяки побросали оружие и ринулись каждый к ближайшему из бортов. Чтобы с ходу броситься в спасительную воду под удивленными взглядами моряков.

А уже в следующий миг после того, как последний из ходячих трупов сиганул за борт, удивление и недоумение сменились радостью. И вздохами облегчения, переросшими в торжествующие вопли.

— Победа! Ура! — раздалось с разных концов палубы, а двое матросов даже отсалютовали друг другу кортиками.

— Трюм потом не забудьте проверить, — распорядился капитан, не терявший делового настроя, — и якорь. А то прицепится еще что-то из этой погани.

— Ты сделала это! — между тем чуть ли не в ухо Анике кричал Джилрой и зачем-то еще встряхнул ее за плечи, — ты нас спасла! Да-да, всех нас!

А сама дочь Ханнара молчала со смесью облегчения и… какой-то неловкости. Что-то подобное мог бы ощущать, к примеру, бедняк-работяга, узнавший о причитающемся ему богатом наследстве. Причем узнавший в компании таких же небогатых трудяг. И чувствующий, что незаслуженные, с неба свалившиеся блага отныне делают его здесь чужаком. Превращают в мишень для зависти и подозрений.

Руэри, беглец из Братства Прирожденных — а единственным жителем Из-Монта-Фог был именно он — теперь чувствовал обиду. Право же, не самое подобающее чувство для столь могущественного существа. Еще он ощущал досаду, как и любой человек, однажды осознавший, что принял неправильное решение.