Тимофей Печёрин - Ключи стихий

Один из мертвяков — невысокий, но коренастый, еще приметил сэра Ролана. И устремился в его сторону, потрясая сразу двумя саблями, по одной в каждой руке.

— Сэр конфидент, — прохрипел он, ощерившись, и демонстрируя золотой зуб, — что… небось, не ожидали снова меня увидеть? Не волнуйтесь. Уж эта-то наша встреча действительно станет последней!

Когда случилось нежданное нападение на «Перст Сабрины», Аника сидела в каюте. Так что момент атаки она пропустила. И не торопилась выходить на палубу даже когда услышала хлопки пушек, когда мертвяки с «Черепахи» пошли на абордаж, а снаружи зазвенели сабли.

Девушка понимала: проку от нее в начавшемся сражении все равно не будет. И не только потому, что ростом и внушительным телосложением боги ее обделили — как, впрочем, и отца. Вдобавок, фраза, оброненная Аникой у ворот крепости Прирожденных — «никогда никого не убивала, и, надеюсь, никогда не придется» — не была пустой бравадой. Как и уловкой для того, чтобы обойти магического привратника.

То есть, конечно, выросшая в столь малоприятной части столицы, как Ножи, дочь Ханнара была вынуждена с детства отстаивать свое право на жизнь. Хотя бы перед такой же малолетней шпаной. С правилами-то рыцарской чести те сбивавшиеся в стайки звереныши знакомы не были. И потому без зазрения совести нападали на любого, кто был заведомо их слабее. Хоть на одинокого прохожего, а хоть на такое же, как они дитя трущоб. И то, что иное дитя было девчонкой, их не останавливало.

Аника, впрочем, в ту пору тоже в долгу не оставалась. И дабы пережить очередную встречу с шайкой гикающих сопливых бродяжек, ради того, чтобы как можно меньше осталось после этой встречи у нее синяков и ссадин, Аника пускала в ход все, что подворачивалось под руки. Палки, камни, комья грязи и собственные кулаки тоже. Но если кто из шпаны и погибал тогда, то по сугубой случайности… да и то навряд ли. Детеныши воров, шлюх, головорезов и попрошаек отличались удивительной живучестью, превосходя в этом качестве тараканов и крыс. Будь иначе, любители неправедной поживы попросту бы вымерли.

Примерно с той поры Аника и привыкла считать, что брать чужое чаще всего дозволительно, а вот зарезать или зарубить кого-то — поступок грязный и гнусный. Все равно, примерно, как в нужник провалиться: тоже потом едва ли отмоешься. Потому и теперь в бой юная воровка не рвалась, оружие себе не подыскивала. Но справедливо рассудила, что с внезапной напастью боевой корабль королевского флота сладит и без нее. Или, увы, не сладит, но и в этом случае ее вмешательство вряд ли что-то изменит.

Зато куда больше, чем сражение и его исход Анику интересовала находка на Из-Монта-Фог. Четвертинка шара, так называемый Ключ Стихий. Девушке нравилось его рассматривать, эта черная и вроде бы невзрачная с виду вещица казалась ей интереснее любой драгоценности.

Еще в пещере, где хранился сундук с кладом, Анике показалось, что извлеченный из этого сундука Ключ Огня был живым. Слишком теплым он оказался для камня или металла. Не требовалось быть мастером алхимии, чтобы сообразить, что сделан Ключ не из того и не из другого. А из чего именно — даже те же алхимики понять не смогли. Наверняка этот материал встречался в мире донельзя редко… если вообще имел отношение к этому миру. С тем же успехом Ключи могли оказаться осколками Черной Звезды.

С живым существом Ключ Огня роднило еще и то, что теплота его не была постоянной. И от того, насколько тепло или холодно вокруг, почти не зависела. Источник тепла, согревавшего Ключ, явно находился внутри него. И временами то усиливался, то слабел.

Мало того! Прислоняя к Ключу ладонь, и надолго ее не отводя, Аника вскоре начинала ощущать, как внутри чудесной находки что-то пульсирует. Точно сердце бьется! И с каждым его ударом девушка ощущала, как тепло растекается по ее жилам — куда там самому крепкому вину! Тем паче, от этого тепла голова Аники не тяжелела, не клонило ее в сон. И рассудок ее не покидал, так что желания делать глупости, за которые потом будет мучить совесть, не возникало.

Напротив, от близости Ключа усталость сменялась бодростью, вялая грусть — решимостью действовать, а праздные мысли разбегались из головы прочь, оставляя ее свежей и ясной.

Но даже этим чудесные свойства Ключа, обнаруженные Аникой, не исчерпывались. Еще одно дочь Ханнара заметила незадолго до встречи «Перста Сабрины» с захваченной мертвяками шхуной. Водрузив Ключ Огня себе на макушку, плотно обхватив его кистями обеих рук и закрыв глаза, вскоре Аника наслаждалась завораживающими грезами наяву.

Перед глазами девушки проносились видения огня во всех его ипостасях. Солнце — не маленький кружочек, а, как оказалось, огромный и какой-то лохматый огненный шар. От его лучей темнота сменялась дневным светом, разрастались травы, распускались цветы. Огонь в очаге, огонь в печи, огонь в камине — он согревал сидевших подле него людей, помогал готовить пищу или просто коротать время в тепле, когда снаружи льют дожди или воет вьюга.

Видела Аника и другие воплощения огненной стихии — разрушительные, а не одни только мирные. Горящие леса, горящие дома, сжигаемые трупы… или люди, сгоравшие заживо. Извергались вулканы, источая реки и озера раскаленной лавы, безжизненные пустоши возникали на месте цветущих долин.

А еще было целое море огня. Вернее, целый мир, где ничего, кроме огня не было. Куда ни взгляни — всюду плясали языки пламени, взметались искры. Как завороженная, Аника любовалась на бесчисленные огненные сполохи, казавшиеся ей живыми… как и сам Ключ. Не могла быть эта непрерывная изменчивость и одновременно воплощенная гармония мертвой.

Увлекшись созерцанием полных огня видений, Аника не хотела отрываться от него, даже когда дверь с шумом распахнулась. И в каюту ворвался Джилрой. Отлучавшийся, дабы перехватить что-нибудь съестного на камбузе, он теперь вернулся. Причем выглядел взлохмаченным и взволнованным… даже испуганным каким-то.

— А ты все здесь? — выпалил он со смесью возмущения и опять-таки страха, — все с этой штукой играешь? Да знаешь вообще… ай… демонова мамаша, да что ж это еще за дрянь-то такая?

Назвал «демоновой мамашей» веллундец, правда, не Анику. Вообще, последняя фраза-вскрик вырвалась ровно в то мгновение, когда девушка с неохотой открыла глаза и посмотрела в его сторону. И тогда же на рукавах и даже рыжих волосах Джилроя вспыхнуло пламя. Было оно слабым, нестойким. Веллундцу хватило несколько хлопков, чтобы сбить его, самому не пострадав. Гораздо острее Джилрой воспринял само свое внезапное возгорание. Что, впрочем, не помешало буквально на ходу отгадать его причину.