Виктор Устьянцев - Синий ветер

Мичман побежал в балок. Вскоре оттуда высыпали все девять работающих здесь солдат. Пока они строились, Щедров говорил Борисову:

— Вот полюбуйтесь на своих питомцев. И выясните, кто поднял тревогу.

— А в чем дело? — спросил Олег.

— Кто-то отсюда позвонил дежурному и сказал, что горят плавсредства. Как видите, ничего тут не горело и гореть не собирается.

Олег подошел к строю.

— Кто звонил?

Строй стоял неподвижно, солдаты старательно изучали звездное небо.

— Кто звонил? — повторил Олег.

Из строя шагнул рядовой Карпов.

— Я звонил, товарищ капитан.

— Зачем?

— Так ведь третий день воды нет. Мичману сколько говорили, вам докладывали, а проку нет. Ну, я и… Теперь вот привезли, — он кивнул в сторону пожарных машин.

Олегу, и верно, позавчера говорили, что в балок не возят воду. Он доложил об этом Савкину, тот сказал, что пошлет водовозку. Вчера Олег докладывал Силантьеву, но тот отшутился: «У вас целый океан рядом. Обращайтесь к Савкину». Савкин опять пообещал прислать водовозку, но так и не прислал.

— Вы понимаете, что такими вещами шутить нельзя? — спросил Щедров у Карпова. — А вдруг где-то на самом деле пожар?

— Понимаю, товарищ полковник.

— Так какого же черта вы?..

— Пить-то хочется, товарищ полковник.

— Я вот вас напою. Посажу на десять суток на гауптвахту, на хлеб и воду. Сам вас туда сейчас же и отвезу, садитесь в мою машину.

Карпов четко повернулся и пошел к машине.

— А вам, товарищ Борисов, объявляю выговор.

— Есть выговор!

— Все, поехали. — Щедров направился к газику, но мичман Туз остановил его:

— А как же с водой, товарищ полковник? Разрешите набрать из пожарных машин?

— Набирайте.

Солдаты сбегали в балок, принесли бачок, ведра. Они были довольны. Карпов стоял возле газика и ухмылялся. Судя по всему, он тоже был доволен: все-таки пострадал в интересах общества.

Мичман Туз горестно вздыхал:

— Нехорошо как вышло. Не успели вы оклематься на новом месте, а уже получили взыскание. Что же вы не сказали, что докладывали и Савкину и главному инженеру?

— Ну и что? Мало доложить, надо добиваться, — сказал Олег.

— У них добьешься. Я вон еще две кровати в балок просил, так и не дали.

— Завтра уже закончим, всего две баржи осталось поднять. С понедельника можете идти в отпуск. Куда поедете?

— На юг. Надо немного погреться, а то я вот уже восемь лет на Севере. На юге ни разу не был. Врачи говорят — надо.

— Что же не заменились через три года? Имеете право.

— Право-то имею, это верно.

— Значит, вам тут нравится?

— Нет.

— Что же тогда не уезжаете?

— Просят.

— Что просят?

— Остаться.

— Но вы могли не соглашаться?

— Мог.

— Почему же согласились, если вам тут не нравится?

— Кому-то надо и тут работать.

— Рупь тут подлиньше, — поддел Козырев.

— Ты-то уж помолчал бы! — презрительно заметил Туз.

— А ты мне рот не затыкай, я те не солдат и не твой подчиненный.

— Жаль. Попал бы ко мне в подчинение, я бы тебе показал, где раки зимуют.

— Дак ведь бодливой-то корове бог рог не дает.

Они долго еще обменивались колкостями. Потом Козырев стал собираться домой. Он аккуратно сложил в котомку отвес, рубанок, молоток.

— Охота тебе каждый день таскать это с собой? — спросил Туз. — Оставь тут, никто не возьмет.

— Подальше положишь, поближе возьмешь. Знаем мы вас. — Козырев встал, закинул котомку за плечо и вышел.

Однако вскоре вернулся и сказал:

— Ты вот что, Туз козырный, завтра вечер не занимай.

— А что?

— Дак ведь завтра зашабашим. Мать пельмени стряпать будет. Звала, стало быть.

— Ладно.

— И ты приходи, капитан, — сказал Козырев Олегу. — Родитель мой тобой интересовался, приглянулся ты ему.

— Спасибо, но завтра я еду на Муськину гору.

— Ну гляди. В другой раз когда забеги.

— Непременно.

Более точное название горы — Муськин пуп. Когда-то здесь обосновались уголовники, бежавшие из лагерей. Питались они тут рыбой, олениной, промывали золотой песок реки Игрушки. На этот песок и играли в карты. Весов у них не было, и мерой будто бы служил Муськин пуп. Отсюда и название. Официально же называют «Муськина гора». Про пуп говорить стесняются.

Борисов ехал сюда принимать буровзрывную роту. Лейтенант Король окончательно запил, его представили к увольнению в запас, и до прибытия нового командира Щедров приказал временно принять роту Борисову.

— На плавсредствах сейчас делать нечего, а до зарезу нужен камень. Если будет мало людей, на подсобные работы подбросим еще. Транспортом тоже обеспечим.

Он и верно расщедрился и даже выделил в распоряжение Борисова старенький газик. Дорога на Муськину гору была хорошо укатана, и газик бежал по ней довольно шустро. Шофер ефрейтор Глазков посвящал Олега в курс дела:

— Ребята тут отчаянные, их у нас так и зовут королевской гвардией. Командир-то был по фамилии Король. Работают они как черти, особенно бурильщикам достается. Попробуй-ка в этой скале дырки сверлить. Взрывникам — тем легче, всунут в готовую дырку заряд, подпалят — и с приветиком.

— Сам ты с приветиком, — сказал сидевший сзади сержант Охрименко и выразительно покрутил пальцем возле виска шофера. — Поишачил бы ты там, другое запел бы.

Этот сержант и показывал Борисову хозяйство. В казарме было все вымыто, по стенам висели выдержки из уставов и плакаты по технике безопасности. Особенно было много этих плакатов.

— Зачем вам их столько? — спросил Борисов.

— А хиба ж я знаю? Инженерша тут по этой самой технике живет третий день, вот и поразвесили мы, чтобы не ругалась.

— Ну и как, не ругалась?

— Та ругалась. Флажки куда-то порастащили. Комсомольское собрание вчера провела.

Силантьева выставляла оцепление, вокруг бегали солдаты с новыми флажками. Взрывники закладывали динамит.

— Добрый день! — поздоровался Олег.

— Здравствуйте. А вы что тут делаете? — спросила Силантьева.

— Разрешите представиться: командир роты буровзрывных работ капитан-лейтенант Борисов.

— Вот уж поистине Фигаро здесь, Фигаро там. Вы что-нибудь в этом смыслите?

— Не имею ни малейшего понятия.

— Тогда по возможности не мешайте. Идите вон в то укрытие и наблюдайте. Минут через десять будем рвать.

В укрытие Олег не пошел, но Силантьевой мешать не стал. Солдаты исполняли ее команды быстро и весело, должно быть, им хотелось сделать ей приятное. Через десять минут все было готово, и все отошли в укрытие — в траншею, обшитую досками. Завыла сирена. Проверив, все ли укрылись, Силантьева сказала сидевшему у взрывной машинки солдату: