Валентин Пронин - Завещание мессера Марко (сборник)

– Ох, уж эти мавританские рецепты!.. – шутил Пауло. – От меня будет вонять, как от матросского сапога. А кутаясь, я стану похож на престарелую деревенскую кумушку…

Васко да Гама все же надеялся, что брат, всегда такой смелый и выносливый, поправится, вернувшись на родину. Надо было спешить, тем более, что и другие больные снова стали слабеть и умирать.

По счастью, в это время ветер дул попутный и, наполняя паруса, резво гнал каравеллы вдоль зеленого берега. Но, чтобы сократить путь, командор приказал уйти от берега в открытое море. Лоцманы из Мелинди стояли без дела – они не знали этих мест. Теперь португальцы сами вели свои корабли.

Попутный ветер дул неделю, потом настал штиль. И опять, создавая влажную духоту, тропический океан едва катил от горизонта до горизонта однообразно-пологие волны. И снова в сонной истоме чуть покачивались казавшиеся уязвимыми и хрупкими, как скорлупки, каравеллы измученных мореходов.

Также неожиданно штиль сменился штормами. Неделю волны трепали и окатывали чуть не до верхушек мачт истерзанные корабли. Во время бури моряки с «Сао-Габриэля» потеряли из виду «Беррио». Как было заранее условлено с командором, Николау Коэльо направился прямо в Португалию.

Зайдя на острова Зеленого Мыса, «Сао-Габриэль» поплыл дальше. Пауло с постели больше не поднимался. Когда к нему в каюту кто-нибудь заходил, он спрашивал, какой ветер, всей душой стремясь к родине, где надеялся выздороветь. Васко да Гама старался чаще находиться рядом с братом. Но они почти не разговаривали, не привыкнув проявлять нежные чувства. Командор понимал, что бесполезно выражать сочувствие и произносить пустые слова. Он видел: брат совсем плох.

Наконец «Сао-Габриэль» достиг Азорских островов. До Португалии было совсем близко.

Васко да Гама передал командование кораблем суровому Жоао да Са и нашел другую каравеллу, чтобы перевезти умирающего брата на остров Терсейру. Там находился францисканский монастырь.

– Обязательно везите больного в монастырь, командор, – с огромным уважением и приличествующей печалью советовал капитан местной каравеллы. – Я слышал, будто кроме духовного окормления и утешения монахи могут оказать медицинскую помощь.

Пауло с трудом подняли с постели, вынесли из каюты и долго не могли опустить в лодку, которая то взлетала на волне, то скатывалась, как в провал, между волнами. Вместе с Пауло отправился и Васко.

Перед отъездом проститься с Пауло да Гама пришли Жоао да Са, Альвариш, Аффонсо, Нуньеш и Монсаид. Пришли и матросы: боцман Алонсо, его приятель Дантело и те, кто остался от команды «Сао-Рафаэля». Некоторые из них потихоньку плакали и крестились. Чувствуя приближение смерти, Пауло да Гама вяло простился с товарищами и безучастно глядел на исчезавший вдали силуэт «Сао-Габриэля».

Каравелла, на которую перешли братья, отплыла на остров Терсейру. Все незнакомые люди, окружавшие их, знали о блестящем завершении плавания в Индию. Моряки выражали глубокое уважение командорам, совершившим такой небывалый подвиг, и старались хоть чем-нибудь им услужить.

На Терсейре Васко да Гама нанял носилки для брата и коня для себя. Остров, возделанный колонистами и черными рабами, был достаточно застроенный, зеленый и чистый. Настоятель монастыря встретил их у ворот, извещенный о прибытии мореплавателей. Во внутренних двориках и галереях было прохладно, цветники благоухали розами, виноград вился по высокой стене.

Тихий звон колокола на закате умиротворял. Монахи пытались лечить больного, однако могли предоставить ему только покой. Пауло поместили в светлую келью, предоставили ему мягкую постель, приятное питье, мед. Но он не мог есть. Васко да Гама от пищи тоже отказался.

Монахи надеялись, что здесь все напомнит больному родные края, что это поможет, и Пауло начнет выздоравливать. Васко благодарил их за слова утешения, однако в выздоровление брата уже не верил.

– Вашку, ты помнишь, как мы в юности плавали на лов рыбы с соседскими парнями? – едва шептал Пауло, держа брата за руку и вспоминая родной город Синиш, раннее утро и возвратившуюся с моря лодку под парусом, тащившую тяжелую от рыбы сеть.

– Да, помню, – отвечал Васко, которого Пауло сейчас называл Вашку, как это принято в городке Синише и маленькой их провинции.

– Помнишь, как мы спрыгивали с лодки и по горло в воде тянули сеть, вытаскивая улов на песок? – снова шепотом спрашивал умирающий. И поникший в скорби командор отвечал брату:

– Да, помню, Пауло.

Умирающий начал бредить, – он обращался к брату, называя его именами родных и друзей, иногда произносил женские имена. Пришел настоятель монастыря. Принял у Пауло «глухую» исповедь, хотя Васко да Гама осведомил его, что при отплытии они получили отпущение грехов в случае смерти во время плавания. Больной хрипло дышал, никого не узнавая. Потом стал затихать, дыхание его стало спокойней. Настоятель ушел, а Васко случайно задремал.

Очнувшись, он не услышал дыхания Пауло. Дотронулся до него и ощутил холод смерти. Суровый командор не позволил себе разрыдаться. Он закрыл глаза брату и вышел в галерею, опоясывающую кельи. Дежуривший неподалеку монах увидел, как по неподвижному лицу этого странного человека текут слезы. Он поставил пюпитр рядом с умершим, зажег масляный светильник и стал читать требник. Наступило утро, горлицы заворковали на карнизе. С моря прилетел влажный ветер. Тихо прозвучал колокол.

Похоронив Пауло на монастырском кладбище, Васко да Гама отплыл в Португалию.

А тем временем, еще до прибытия в Лиссабон «Беррио» и «Сао-Габриэля», с какой-то приплывшей от островов Зеленого Мыса каравеллы сошел человек. Он торопливо сбежал по трапу. Направился в первый же постоялый двор, нанял лошадь под седлом и поскакал в Эвуру, где находилась летняя резиденция короля и располагался весь королевский двор.

Неизвестный ворвался на улицы Эвуры, еле держась в седле от усталости, покрытый пылью, истомленный солнцем, на запаленной, в клочьях пены, храпящей лошади. Его остановил городской патруль. Выслушав объяснения неистового всадника, солдаты пропустили его. Промчавшись по городским улицам, неизвестный приблизился к королевскому дворцу.

Стражники скрестили перед ним алебарды. Неизвестный выпрыгнул из седла и закричал:

– Пропустите! Я привез важную и срочную весть королю!

Начальник гвардейцев вышел и спросил:

– Кто вы? И зачем прибыли?

Усталый гонец продолжал твердить, что ему нужно немедленно увидеть короля и что он принес очень важную весть. Наконец начальник стражи послал за распорядителем королевского двора. Появился важный старик с окладистой бородой, в дорогом камзоле и бархатном плаще. Узнав о требованиях неизвестного, посмотрев на его пропыленное платье и растерзанный вид, распорядитель засомневался.