Евгений Костюченко - Граф Орлов, техасский рейнджер

— Сережа!

Бурко лежал лицом вниз, вытянув вперед руку с намертво зажатым револьвером. Вокруг блестела целая россыпь пустых гильз. Винчестер, дробовик, два кольта — все оружие было разряжено. И лишь один патрон остался в барабане короткоствольного «смит-вессона».

Капитан с трудом вырвал его из похолодевших жестких пальцев и перевернул ротмистра на спину.

— Как же ты… Как ты держался… — проговорил он, разглядев раны, краснеющие под изодранным сукном сюртука.

В плечо. Три пули в правый бок. Вот еще дырка, в бедре. Сапоги, тоже залитые кровью, пробиты в двух местах.

— Как же ты держался? — повторил он, вытирая окровавленное лицо. — Как же ты не дотерпел еще чуть-чуть?

Он встал, удержавшись от бессмысленных причитаний. Ротмистр погиб, перебив почти всех своих врагов. Прекрасная смерть. Дай Бог каждому.

— Пойду, найду для тебя самую лучшую лошадь, — сказал он. — Отвезу в хорошее место. Ты уж прости, но не придется тебе лежать на семейном кладбище. Сам понимаешь, уж такая солдатская доля. Где упал, там и зароют. Не обессудь, Сергей Андреевич.

Он вернулся к лежащему Джерико. Тот еще не очнулся. Или счел за лучшее не подавать виду, что пришел в себя.

Каурая кобыла испуганно попятилась, когда капитан Орлов взял ее под уздцы.

— Ты-то чего! — прикрикнул он. — Побалуй у меня!

Словно поняв, она присмирела и послушно тронулась за ним.

Вдруг он услышал шорох. Кто-то прятался между домами.

— Выходи сам, если хочешь жить! — устало приказал он. — Бросай оружие, и выходи!

— У меня нет оружия! — испуганно залепетал ковбой, вытягивая руки перед собой и выходя наружу. На поясе у него болталась кобура с кольтом. Второй револьвер торчал из набедренной кобуры. Но он повторял: — У меня нет оружия!

— У меня тоже, — сказал Орлов и, когда ковбой приблизился, сбил его наземь оплеухой.

Обратный путь показался ему бесконечно долгим, и он уже пожалел, что не отправился снова напрямик, через холм.

Впереди ехали Джерико и уцелевший ковбой. Они были связаны и сидели задом наперед. На голове у каждого был мешок с дыркой у носа, чтоб не задохнулись. Орлов надел мешки, потому что не желал видеть эти рожи.

Рядом с орловской аппалузой шла лошадь, которая тянула волокушу с телом ротмистра. Волокуша получилась отменная, из крепких жердей и новенького фургонного тента, что был обнаружен капитаном в бандитском обозе. Там вообще было много чего, и Орлов представлял, как обрадуется Шон Прайс такому подарку. Рейнджеры сами покупали себе оружие и припасы. Единственное имущество штата, которым они владели — это металлический значок, звездочка в круге. Ее называли серебряной, хотя она была жестяной. Такую звездочку Орлов обнаружил в кармане у Джерико. И предвкушал тот момент, когда сможет прицепить ее обратно к груди Шона Прайса.

А позади Орлова брел целый табун, двадцать пять лошадей, каждая под седлом, некоторые с вьюками. Никогда еще он не возвращался с такими трофеями.

Дорога повернула к реке, и Орлов увидел, как ему навстречу несутся две группы всадников. Вот одна кучка развернулись в цепь, а другая стала подниматься по склону, забирая в сторону, чтобы зайти с фланга.

«Они не видят меня, — догадался Орлов. — Рейнджеры сейчас злые. Еще бы, прокатились впустую. Как бы не начали со зла палить почем зря».

Он привстал на стременах и замахал шляпой. Чтобы не искушать судьбу, остановился и стал ждать, пока рейнджеры выполнят свой маневр. Наконец, они окружили его. Но, разглядев, убрали винтовки и приблизились.

— Не думал застать тебя в живых, — сказал капитан Джонс.

— Случайность, — пожал плечами Орлов.

— Как ты догадался, что они пойдут через Кальенте? И почему никого не взял с собой? — Джонс досадливо поморщился. — Прости, я несу чушь. Просто… Просто не знаю, что сказать. Эти лошади без седоков … Значит, все убиты?

— Не все. Двоих я сохранил для Шона. Ему будет приятно с ними потолковать, когда очнется.

— Для Шона… — Джонс глянул в сторону волокуши. — А там кто? Твой друг?

— Да.

— А Джерико? Неужели опять удрал?

Орлов показал пальцем, и рейнджер сорвал мешок с головы Джерико.

— Почему ты его не убил? — спросил капитан Джонс.

— Сам не знаю. А надо было?

— Его отмажут, — сказал мрачный верзила Медвежонок.

— Не болтай лишнего, — оборвал его Джонс. — Что ж, Пол, тебе повезло больше, чем всем нам. Мы зря гоняли лошадей.

В полном молчании они доехали до места, где стоял фургон. Капитан Орлов издалека увидел что-то длинное, завернутое в одеяло, лежащее между колесами фургона, и сердце его сжалось от боли.

— Как там Шон? — спросил он на всякий случай.

— Я его уже не застал, — сказал Джонс.

— Он был такой веселый, — прогудел Медвежонок. — Всё шутил. Все подбивал нас, чтоб мы дали ему выпить. А потом его начало рвать черной кровью. И всё. Затих.

— Ты не знаешь, у него остался кто-нибудь в Сан-Антонио? — спросил Джонс.

Капитан Орлов не ответил. Он сел у тела рейнджера и откинул одеяло с лица.

— Ты отправляешься в хорошей компании, Шон, — сказал он. — Вы там еще наведете порядок, вдвоем-то.

Он разжал кулак и поглядел на «серебряную звезду».

Чья-то рука легла на его плечо, он поднял взгляд и увидел Джонса.

— Оставь ее себе, — сказал командир рейнджеров.

С вершины открывался вид на долину Рио-Гранде. Песчаный берег понемногу заливало пестрое стадо, вытекающее из теснины между холмами. Стадо тянулось внизу бесконечной рекой, и ковбои, лениво ехавшие по его краям, задрав головы, разглядывали два высоких креста, которые сегодня появились на вершине холма.

— А вот и стадо, — сказал Джонс, сворачивая самокрутку. — Если парень не врет, как раз с этими бычками и должны были прихватить фургон с сейфом.

— Когда ты успел его допросить? — Орлов воткнул лопату в землю и полез в карман за трубкой. Но передумал. Снова взялся за лопату и стал счищать глину со штыка.

— Я не допрашивал. Так, дал в зубы пару раз, он и начал все выкладывать. А потом за него взялся помощник маршала. Сейчас он с ними работает, с обоими. Он все запишет. Если парень не наврал со страху, то у кого-то будут большие неприятности.

— Помощник маршала?

— Пол, я понимаю, о чем ты подумал. — Джонс предостерегающе поднял ладонь. — Мы все имеем право думать. Но не обо всех мыслях следует говорить.

— Я знаю. Мне просто хотелось убедиться, что ты…

— Что я не идиот? Да, я не идиот. Любого можно обмануть хотя бы один раз. Но когда меня снова попытаются обдурить, я лучше сделаю вид, что верю, чем буду стыдить обманщика. И тогда он обманет сам себя.