Мэри Рено - Погребальные игры

Тем не менее жилось Роксане очень одиноко. Вначале жена коменданта и другие знатные местные дамы наносили ей вежливые визиты, но, не рассчитывая пробыть здесь долго, она принимала их с излишней чопорностью, требуя видеть в ней только царицу-мать. Когда месяцы обернулись годами, Роксана не раз пожалела об этом и стала проявлять легкие признаки снисходительности, но было уже поздно: не располагающая к сближению церемонность прочно вошла в обиход.

Еще Роксану очень расстраивало, что круг общения царевича теперь ограничивается лишь ее приживалками да неотесанными солдатами. Мало что зная о греческом образовании, она все-таки понимала: Александру оно просто необходимо. Иначе как же он потом сможет управлять собственными подданными, когда воссядет на трон? Потеряв греческого наставника, мальчик перенял грубоватый дорический говор охранников. Что подумает о нем опекун по приезде?

А Кассандр, кстати говоря, уже находился в Амфиполе. Как ей сообщили, регент без предупреждения прибыл в крепость и уединился с комендантом. По крайней мере, невежество Александра должно убедить этого человека, что юный царь нуждается в обучении и подобающем обществе. Кроме того, Роксане самой давно следует обзавестись достойным двором и свитой, а не прозябать в этом захолустье. На сей раз она должна настоять на своем.

Когда запыленный и раскрасневшийся от верховой езды Александр вошел к матери, та послала его умыться и переодеться. Проводя все свободное время, которого у нее было предостаточно, за рукоделием, Роксана сама обшивала как себя, так и сына. Приготовленный ею для него голубой хитон с золотой каймой и узорчатым кушаком радовал глаз персидским изяществом и классической греческой строгостью линий. Вид Александра, нарядного, чистого и причесанного, вдруг тронул ее до слез. Он быстро развивался и уже был выше матери, от которой ему достались мягкие темные волосы и тонкие, изящно изогнутые брови, но в глубине карих глаз горел холодный огонь, будораживший воспоминания.

Роксана надела свой лучший наряд и великолепное золотой ожерелье с сапфирами, подаренное ей мужем в Индии. Потом припомнила, что среди драгоценностей Статиры есть сапфировые сережки. Она вытащила из сундука заветную шкатулку и добавила серьги к своему туалету.

— Мама, — сказал Александр, пока они сидели в ожидании, — не забудь, ни слова о том, что Ксанф говорил мне вчера. Я обещал. И ты обещай, что не скажешь ни слова.

— Разумеется, не скажу, милый. Да и кому здесь я могла бы сказать?

— Молчание или смерть!

— Тише! По-моему, он идет.

Кассандр вошел в сопровождении коменданта, которого тут же отпустил кивком головы.

Он отметил, что за годы беспечной жизни Роксана успела располнеть, хотя сохранила отличную, с оттенком слоновой кости кожу и роскошные глаза. Она в свою очередь заметила, что он постарел и исхудал до костлявости, а его скулы покрылись красной сеточкой кровеносных сосудов. Регент приветствовал царицу-мать с церемонной вежливостью, спросил о здоровье и, не дожидаясь ответа, повернулся к царевичу.

Александр, сидевший, когда Кассандр вошел, вдруг, сам не понимая почему, встал. Ему говорили, что царям не следует вставать ни перед кем, а уж тем более вскакивать. С другой стороны, здесь сейчас его дом, и он, как хозяин, обязан вроде бы поприветствовать гостя.

Кассандр отметил и это, но никак не отреагировал. Он произнес лишенным выражения тоном:

— Ты стал похож на отца.

— Да, — кивнув, сказал Александр. — Моя мать тоже видит его во мне.

— Однако ты, вероятно, перерастешь его. Твой отец не отличался высоким ростом.

— Но он был сильным и крепким. Я упражняюсь ежедневно.

— А как еще ты проводишь тут время?

— Мальчику необходим наставник, — вмешалась Роксана. — Он уже позабыл бы все буквы, если бы я не совала ему в руки книгу. Его отец учился у философа.

— Об этом я позабочусь. Итак, Александр?

Царевич задумался. Он почувствовал, что ему устраивают проверку, желая выяснить, насколько он повзрослел.

— Я гуляю по крепостным укреплениям, смотрю на корабли и спрашиваю, откуда они приплывают, и, если кто-то может ответить мне, интересуюсь, каковы те края и что за народы их населяют. К числу моих ежедневных занятий относятся верховые прогулки с эскортом. Остальное время, — добавил он осторожно, — я размышляю о том, что значит быть царем.

— Неужели? — отрывисто бросил Кассандр. — И как же ты намерен править?

Александр много думал об этом. Он ответил сразу:

— Я разыщу всех людей, которым доверял мой отец, и выясню у них все подробности о его жизни. И прежде чем решиться на что-то, спрошу у них, как повел бы себя мой отец.

На мгновение ему показалось, что Кассандр побелел. Даже румянец на его скулах словно бы сделался сизым. «Уж не заболел ли он?» — подумал царевич. Но кровь вновь прилила к лицу регента.

— А если они вдруг не захотят поделиться с тобой воспоминаниями?

— Но я же царь. И могу приказать им исполнить мою волю. Разве не так поступал отец?

— Твой отец был… — Кассандр огромным усилием воли сдерживал натиск обуревавшего его гнева. Этот мальчик наивен, но его мать в прошлом проявляла изрядное хитроумие. Он продолжил: — Твой отец был сложным и многогранным человеком. Возможно, впоследствии ты обнаружишь… Впрочем, не важно. Мы обдумаем, что тут можно сделать. Прощай, Александр. Роксана, всего наилучшего.

— Я все верно сказал? — спросил Александр после его ухода.

— Отлично. Ты выглядел как истинный сын своего отца. Никогда прежде ты еще не был так похож на него.

— И мы сохранили нашу тайну. Молчание или смерть!

Следующий день принес первые осенние заморозки. Александр прогуливался с Ксанфом и Пером по берегу; солоноватый морской ветер играл его волосами.

— Когда я вырасту, — крикнул царевич через плечо, — я отправлюсь на корабле в Египет!

С прогулки он вернулся, полностью захваченный этой идеей.

— Я должен увидеться с Птолемеем. Он ведь мой родной дядя… или почти родной. Кеб говорил, Птолемей знал моего отца с самого его рождения и до самой смерти. И он выстроил для него в Александрии гробницу. Я хочу принести в ней жертвы, почтив ими отца. Я ни разу не приносил еще никаких жертв в его память. Ты, мама, тоже поедешь со мной.

Раздался стук в дверь. Вошла юная рабыня жены коменданта с кувшином, источавшим душистый аромат, и двумя высокими кубками. Поставив поднос на стол, она почтительно поклонилась и сказала:

— Моя госпожа приготовила это для вас и надеется, что вы окажете ей честь, отведав напиток, который поможет вам согреться в такой холодный день.