Наталья Павлищева - Непобедимые скифы. Подвиги наших предков

Несомненно, у Дария Гистаспа еще будут победы, он умеет учиться и извлекать опыт из ошибок. И скифов не забудет никогда. Сам не забудет, но остальным этого не позволит.

Гобрий понимал, что Дарий не напишет на Бехистунской скале о том, как удирал под покровом ночи от скифского царя, бросив на произвол судьбы раненых и больных, о том, как с дрожью ожидал ночью ответа на берегу Истра, моля Ахурамазду, чтобы ионийцы отозвались… Много о чем не напишет. И прикажет выкинуть из памяти мужество и хитрость скифов, их умение заманивать врага в ловушки, воевать почти без потерь.

Над притихшим лагерем неслись хвалебные гимны царю царей, правителю всей Азии Великому Дарию Гистаспу Ахемениду! Возносили их вполне искренне, самим персам тоже совсем не хотелось думать, что их царь и они сами сплоховали против каких-то скифов!

Милида брела через лес, не разбирая дороги. Если бы ее спросили, который день идет, не ответила бы сама. Вид у вдовы неважный, одежда оборвана, местами попросту повисла лохмотьями, давно не чесанные волосы спутаны, лицо и руки грязны, взгляд полубезумный. Она не знала, куда и зачем идет. Просто знала, что оставаться на месте нельзя. Когда вдову оставляли силы, она падала и засыпала там, где упала. Проснувшись, вставала и шла снова.

Вдруг ей послышались людские голоса и ржание коней! Не разбирая дороги, Милида бросилась туда через заросли, царапая руки и лицо, падая и тут же поднимаясь. Выйдя из кустов, она замерла. Прямо перед Милидой был стан Скопасиса! Мало того, неподалеку сам ненавистный вдове царь о чем-то разговаривал с проклятой персиянкой, от души смеясь! Рука Милиды сама потянулась к гориту за тремя оставшимися стрелами…

Сагир, как обычно в последнее время, сидел в стороне, мрачно разглядывая довольных, радостных людей. Им весело, они прогнали огромное войско со своей земли, вряд ли ойранцы снова сунутся, и теперь готовятся праздновать свою победу.

И вдруг его словно что-то толкнуло, сармат обернулся и, пораженный, замер. Мало кто сразу узнал бы в появившейся из-за кустов оборванке Милиду. Сагир узнал скорее сердцем, чем умом. Начав подниматься со своего места, чтобы подойти к вдове, сармат вдруг увидел, как она, не отрывая взгляда от Скопасиса, достает лук и стрелы!..

– Асиат, посмотри! – Голос Лейлы почти звенел от удовольствия. Амазонка ловко перекинула лук под колено, зацепила одну петлю тугой тетивы и, с усилием нажав на налучье, надела вторую на другой конец! Все, кто видел, рассмеялись. Лейле наконец, удалось самой надеть укороченную до прежнего размера тетиву на налучье. Со скифским луком такое проделать могут только сами скифы, сарматы или амазонки! Не каждому мужчине из чужого племени удастся справиться с тугой тетивой. Бывшей персиянке это умение тоже далось не сразу.

Асиат, смеясь, вынула из ушей и подала Лейле свои сережки:

– Бери! Ты заслужила!

Смеялся и Скопасис:

– Ради такого подарка стоило учиться!

Девушка протянула руку за сережками и тут… В голове Лейлы только успела мелькнуть мысль: «Не может быть!» Одновременно раздались теньканье тугой тетивы лука, посылающего стрелы, и короткий вскрик. Резко выпрямившись, персиянка заслонила собой Скопасиса, приняв две стрелы на себя.

– Лей…ла… – Царь едва смог выговорить имя девушки.

Его руки, подхватившие Лейлу, обагрила кровь.

Невольно обернувшись на звук тетивы, Асиат увидела, как из рук Милиды вываливается лук с невыпущенной стрелой, а сама она падает, заливая все вокруг алой кровью из горла, в котором торчит нож! Знаменитый бросок ножа Сагира спас жизнь Скопасиса, но не уберег Лейлу. Нож летит медленней стрелы…

У персиянки стрелы прошли почти навылет, и из раны тоже хлестала кровь, смуглое лицо быстро становилось белым. И без того большие глаза стали огромными, в них застыл немой вопрос: за что?!

– Лейла! Лейла! – Асиат не могла поверить, что подруга умирает.

Та перевела взгляд на Скопасиса и, собрав последние силы, сокрушенно прошептала:

– Я… не успела… родить твоего… сына…

Спина выгнулась, и черные как ночь глаза персиянки остановились, уставившись в синее небо, где, выглядывая добычу, высоко-высоко парил ястреб.

Вокруг Лейлы собрались все скифы и сарматы, оказавшиеся неподалеку. Об умиравшей Милиде даже забыли, а ведь вдовушка еще была жива. Она лежала под ногами в грязи, крепко держа лук с третьей стрелой. Глаза проклятой всеми вдовы еще смотрели в то же высокое чистое небо, а сознание медленно гасло, невольно отмечая, что скифы жалеют о гибели Лейлы, но не Скопасиса.

Последней мыслью Милиды было сожаление, что стрелы не попали в цель…

Она уже не слышала, как оказавшаяся рядом Залина зло пнула бездыханное тело ногой:

– Надо было все-таки придушить тебя раньше!

Потом скифы похоронили Лейлу, хоронили, как настоящую амазонку, потому как именоваться так она могла, где бы ни была рождена, потому что не жалела своей жизни ради спасения других. В уши подруги Асиат вдела сережки в виде маленьких золотых осликов, в крике высунувших языки.

Скопасис, казалось, почернел от горя. Похоронив Лейлу, он не стал дожидаться остальные отряды и поспешил в свое царство, ближе к сарматским землям. Больше к Антиру Скопасис не приезжал.

А Милиду просто закопали, предварительно связав ноги, чтобы не смогла встать и помешать жить еще кому-то.

Пройдет очень много сотен лет, далекие потомки скифов обнаружат могилу Лейлы. Когда налипшая грязь будет очищена, людям двадцать первого века покажут свои языки два маленьких золотых ослика, как и во времена скифов, дразнящиеся в крике. И Милиду со связанными ногами и руками тоже найдут.

Дайрана родит Антиру сына, но бросить жизнь амазонки не сможет, отдаст мальчика отцу, ведь амазонки оставляли себе только девочек. Асиат с Аморгом, воспитают будущего царя, который до его взросления будет править вместо умершего Иданфирса. У самой Асиат родятся только девочки, но ни одна из них не уйдет в девичий отряд, хотя управлять конем и стрелять на полном скаку научатся все. Зато дочь Залины и Вордера станет предводительницей амазонок, а сын через много лет отправится в сожженный Дарием Гелон, восстанавливать город из руин. Учить сына Антира и Дайраны, будущего царя Великой Скифии, будет тот самый любопытный юноша Тимн, который постарается передать воспитаннику знания о славных деяниях его предков. А в глубокой старости Тимн встретит беспокойного путешественника, любопытного грека из Галикарнаса по имени Геродот, которому тоже расскажет все, что вспомнит о неудачном походе царя царей Дария Гистаспа Ахеменида на скифов и о том, как их небольшое войско сумело измотать огромное персидское и заставить Великого бежать без оглядки под покровом ночи под немолчный ор ослов.