Мальтийский крест - Вячеслав Леонидович Крашенинников

Накипело видно на сердце у старого солдата. Жозеф рывком поправил на предплечье повязку с бурым расплывшимся пятном. Эту повязку Андрей наложил ему еще на «Глорьез».

— При абордаже погибли восемь наших молодцов, Андрэ. После них остались вдовы, дети. А все ценное, что было на турецком корабле, пошло в казну Ордена. Впрочем, кажется, я наговорил лишнего. А у здешнего инквизитора длинное ухо.

— Я все понял, Жозеф, — успокоил его Андрей. — Буду молчать как рыба.

Катлин не знала французского. Обметать платок — работа на целый вечер. Голова у женщины была совсем седая, руки — будто каповые наплывы на старых деревьях. Но из них выходили прелестные вещи — вязаные шали, платки, кружева. Изделиями Катлин были украшены стены, подоконники и цветочные подставки из известняковых кирпичей.

Андрей ушел в отведенную ему каморку. Улегся на мягкой, чистой лежанке. Закинул руки за голову. Тишина, покой. За окном чуть шелестит листьями миндальное дерево. Слышны мирные голоса. Откуда-то издали доносится звон колокола. Ни скрипа уключин, ни звона цепей. Наконец-то можно отдохнуть душой!

С улицы кто-то окликнул хозяина. Разговор в несколько фраз. В каморку заглянул Жозеф:

— Не спишь, Андрэ? Доктор Блондель прислал мальчишку. Завтра утром тебе в Госпиталь.

Чуть свет Андрей уже был у Святого госпиталя. Обошел кругом, дивясь его громадности. Главный корпус — каменный блок под двускатной крышей с окнами в два яруса, растянулся шагов на двести!

Госпиталь жил будничной жизнью. Звякал колокол церковки. У главного входа толпились больные. На открытой кухне дымили печи с вмазанными в них котлами. Поварята резали кур, разделывали овечьи и козьи туши. У медного котла толпились люди с посохами и котомками. Толстый повар разливал в миски горячий суп.

«Паломники к Святым местам», — решил Андрей.

У «черных дверей» служители раздавали калекам и нищим старые костыли, одеяла, простыни, полотенца.

Месье Блондель встретил Андрея с понимающей улыбкой.

— Давно наблюдаю за вами. Рано встали? Не спалось?

— Не спалось, — признался Андрей.

— Хочу представить вас протомедикусу. От него зависит все.

Кабинет протомедикуса находился в соседнем небольшом здании. Навстречу им, отложив гусиное перо, поднялся из-за заваленного бумажными свитками стола человек средних лет с лицом аскета, в парике, с большим крестом на груди. Протомедикус Джузеппе Заммит, главный врач Мальты, рыцарь Ордена и священник, возглавлял медицинскую и санитарную службы острова, принимал экзамены на звания лекаря и хирурга, выдавал дипломы и лицензии. Им была основана в 1676 году Школа анатомии и хирургии, заложен Ботанический сад.

— Кандидат в нашу гильдию, о котором говорил вам, фра Заммит, — представил Андрея месье Блондель. — Жаждет выучиться на лекаря. Работал ассистентом у нашего коллеги Ремо в Московии. Надеюсь, этому не помешает то обстоятельство, что он греческого вероисповедания.

Заммит, глянув на Андрея, ответил легким кивком на его поклон.

— Не помешает. Мне ли рассказывать вам, что на галерах Ордена вечно не хватает лекарей и хирургов. Главное — надо любить свое дело.

— На «Глорьез» он зарекомендовал себя с самой лучшей стороны.

— И прекрасно! Зачислим его в нашу Школу. Положим 70 скуди[3] в год. Практика — в Госпитале и на галерах. Вы будете его шефом.

— Разумеется, фра Заммит.

— Через два года, после экзамена, выдадим аттестат. — Заммит поднялся из-за стола. — У меня сейчас обход. Можете присоединиться.

Протомедикуса уже ждали лекари, хирурги и аптекари. Следом за ними вступил в верхнюю палату и Андрей. Главная верхняя палата растянулась на всю длину Госпиталя. По ней могли бы свободно двигаться, взяв друг друга под руки, двенадцать человек! Высоченные потолки. Мраморные полы. Вдоль обеих стен между окон — ряды коек. На каждой койке один больной, и у каждого свой матрац, свое одеяло с вышитым на нем мальтийским крестом. У изголовий таблички с предписаниями врачей. Рядом табуреты с миской и салфеткой.

А месье Ремо говорил, что даже в лечебницах Парижа на койку приходится по два-три человека!

Заммит расспрашивал больных, как они чувствуют себя, назначал лекарства, давал разрешение подниматься с постели. Его распоряжения и рецепты записывали на латыни писари и аптекари.

Рабы-христиане и турки собирали посуду после завтрака, и Андрей поразился в очередной раз — тарелки-то серебряные! Обидно было вспомнить о русском лазарете под Азовом. Больные и раненые лежали чуть не на голой земле. Теснота. Грязища. Оттого и умирали многие.

В палате для мусульман, схизматов-греков и протестантов Андрей увидел Степана. Перекинулся с ним парой слов.

— Кормят отменно, — признал казак. — Не верится даже после галерских-то гнилых сухарей. Скорей бы рука зажила. Иван обещался пристроить к делу.

— К какому делу?

— После скажу. Не сглазить бы.

Вместе с протомедикусом и его свитой Андрей спустился в подземные палаты. Там содержались душевнобольные и галерники.

Закончив обход, Заммит направился в большой порт. Там на одном из прибывших кораблей были обнаружены больные галерной лихорадкой — тифом. Месье Блондель сказал:

— Ну вот. Поздравляю со вступлением в нашу Школу, молодой человек.

— Спасибо, месье! Я так вам благодарен. Есть же на свете добрые люди…

Дни наполнились работой, учебой. Андрей помогал месье Блонделю принимать больных, распределять их по палатам.

Дел сразу же становилось больше, когда форт Сен-Эльмо громом пушек извещал о прибытии галер Ордена. Те приходили порой залитые кровью. Андрей тогда встречал кортеж носилок с ранеными — их доставляли из Большого порта по подземному переходу. Тяжело раненые вскоре оказывались в операционных залах. Им предлагали взять в рот губку, пропитанную настоем мака, и наступало забытье. Брались за свои ножи хирурги.

Перед самой операцией хирургические инструменты в Госпитале держали в кипящей воде. Андрей спрашивал:

— А зачем, месье Блондель? Кипятить железо что толку?

— По нашим наблюдениям, это делает операции менее болезненными, — объяснял лекарь.

У месье Блонделя свой взгляд на лечение огнестрельных ран.

— Многие почему-то считают мушкетную пулю ядовитой. И, мол, вредное ее воздействие следует нейтрализовать раскаленным железом или кипящим маслом. Мой бог! Это же бесчеловечно! — рассуждал он. — Какая может быть ядовитость в пуле? Ее надобно просто удалить. При обработке раны следует применять разведенные спирт или уксус, но не малагу или аликанте.

— Так же считает и месье Ремо.

— Мы с ним одной школы, молодой человек. А эти повязки с мазями из терпентина, розового масла и яичного белка? Они