Виктория Руссо - Сонька - Золотая Ручка. Тайна знаменитой воровки

— Гутен морген! — испугано произнес мужчина, тут же прикрыв рот, потому что на дворе был поздний вечер, а пожелание доброго утра приличная дама может принять за пошлый намек на совместное коротание ночи, к примеру. Видение это казалось ему весьма странным, он решил, что ошибся этажом и торопливо проверил номер на входной двери. Убедившись, что цифра соответствует тому, за что он заплатил, пожилой человек неуверенно проследовал ближе к расстроенной даме, укрывшей лицо под небольшой, но очень элегантной шляпкой. Пока хозяин номера подбирал слова на вмиг позабытом от волнения немецком языке, она вскочила и громко заверещала, чуть не лишив оторопевшего мужчину слуха.

— Ради Бога, не кричите! — умолял он. — Я не причиню вам зла!

— Вы входить в мой номер! — возмутилась женщина, вытирая слезы.

— Но это мой номер. Я заплатил за него несколько часов назад!

— Как это могло случиться? — удивилась Ольга, выпучив глаза и перестав притворяться, что рыдает. — Но здесь должен был жить другой человек!

На удивление хозяина номера Ольга говорила на чисто русском языке, без малейшего акцента. Он подумал, что ему изначально послышалась немецкая речь, иногда мужчину мучили шумы в ушах, которые искажали звуки.

— Да, действительно, тут жил мужчина, но утором ему пришлось покинуть гостиницу. Его арестовали.

— Как арестовали?

— Он — шулер и мошенник. Ограбил в маленьком городке ювелира и примчался кутить в столицу на добытые преступным путем деньги. Варварство!

Ольга медленно поднялась с чужой кровати и теперь новый постоялец мог разглядеть ее полностью: осанка ее была величавой, несмотря на свободный крой платья, прослеживалось, что эта женщина обладательница приятных форм — высокой груди и широких бедер, подчеркнутых тонкой талией. Ее темные волосы с каштановым отливом были уложены в аккуратную прическу и подчеркивали светлую кожу. В немного припухших от слез миндалевидных глазах поселилась печаль — первое дело под названием «гутен морген» было провалено. Ольга устремила свой взгляд на замершего посреди комнаты человека, который, казалось, не дышал. Судя по скромному одеянию, взять с нового постояльца было нечего. На нем был поношенный, но отутюженный суконный сюртук, который надевался преимущественно в торжественных случаях, однако в последнее время мужчины надевали его и в обыденные дни. Аккуратность немолодого человека подчеркивали суженные брюки в узкую серую полоску и белоснежная рубашка с накрахмаленным воротом. Женщина заметила отсутствие пуговицы и бережно провела по торчащей одинокой нитке. Этот жест умилил и смутил одинокого мужчину, который чуть покраснев, извинился за свою небрежность.

— Я как раз хотел поужинать внизу в ресторане. И если бы вы разделили со мной трапезу — для меня это было бы большой честью!

— Я не могу согласиться, — пожав плечами, заметила дама. — Не думаю, что питаться в обществе незнакомого привлекательного мужчины — хороший тон.

Ее слова взволновали чем-то опечаленного собеседника, выпрямившись в струну, он представился:

— Статский советник Алексей Михайлович Штейн.

Брови на хорошеньком женском личике поползли вверх. Она не ожидала, что скромный седовласый мужчина находится в приличном чине. Вопрос с ее языка слетел сам собой, щеки вспыхнули, но Ольга не подала вида:

— А как в обществе называют вашу супругу?

— Если бы она у меня была, ее бы называли баронесса фон Штейн.

«Воровка-неудачница и облезлый барон! Что может быть трогательнее! — мысленно усмехалась расстроенная неудачей женщина. — Хоть поужинаю бесплатно». Но вдруг ее посетила гениальная мысль: перед ней хоть и небогатый статский советник, но наверняка у него интересный круг общения и серьезные связи. Мещанская кровь забурлила в жилах Ольги. Она вспомнила свою давнюю мечту получить дворянский титул, осознав: чтобы осуществить фантазии о титуле, необходимо всего лишь поужинать с этим милым старичком, который выглядел весьма подтянуто и явно был помладше ее предыдущего мужа — немца Цабеля.

— С кем имею честь? — мягко уточнил мужчина.

— Ольга Григорьевна, — просияв, отозвалась гостья номера и протянула ему руку. Вежливый господин тут же склонился над ее кистью и прижался к ней губами.

В ресторане было шумно. Множество людей мужского пола беседовали о чем-то важном и серьезном, если судить по их сосредоточенным лицам. Как и в низших кругах, так и в высших появление женщины в увеселительных заведениях не приветствовалось, но с новыми французскими веяниями это не возбранялось. Правда, изящную даму, одетую по последнему слову моды и вошедшую под руку с пожилым почтенным джентльменом, сочли за содержанку. Ольга это поняла по оценивающим взглядам и ухмылкам на лицах мужчин. Ее злила подобная реакция, и чтобы не выдать свой гнев, она натянула приветливую улыбку, стараясь не замечать любопытствующие взгляды.

— Вы снова ужинать, господин барон? — немного удивленно, но любезно уточнил официант. Мужчина густо покраснел и ухватился за одну из оставшихся пуговиц на сюртуке, нервно выкручивая ее, он тихо произнес:

— Неужели вы забыли — я обедал у вас?! Еще не ужинал!

Молодой человек поправил наглаженный белый фартук и чуть склонившись, произнес, с трудом скрывая нотки фальши:

— Ах, да! Кажется, это был обед! У вас очаровательная спутница!

В комплименте Ольга услышала гнилой подтекст и сдержано кивнула, сухо поблагодарив услужливого ресторанного служащего, предоставившего ей стул. Усевшийся напротив мужчина начал бегло оправдываться и ругать беспамятного мальчишку, но его спутница понимающе улыбнулась и предложила побеседовать на более приятные темы.

Для того чтобы вечер проходил в более непринужденной обстановке, пара заказала фирменную ресторанную наливку из красной смородины. Сладкую и в меру крепкую выпивку ценили в великосветских русских домах с восемнадцатого века. Отец Ольги делал вишневый напиток и частенько вечером за ужином наливал себе стопочку «для аппетиту». Вернувшаяся в отчий дом после обучения юная девица знала толк не только в некоторых науках, но и в подобных напитках, потому что не раз пробовала их украдкой в компании нескольких приятельниц, пока их не разоблачили. Воспитанницы покупали у одной монахини кагор, а также наливки ее собственного производства, а после устраивали «тайные вечери», во время которой читали вслух неприличные книги и молились богу Эросу, раздеваясь до нижнего белья. Это были немногочисленные воспоминания юности, которые вызывали улыбку. Вернувшись домой, она пристрастилась к отцовской наливке, а после того, как отливала часть терпкой жидкости себе, разбавляла остатки сиропом из-под компота. Однажды матушка устроила обыск в комнате, и секрет Ольги был раскрыт. Она подозревала, что причиной неожиданного натиска родительницы стала болтливая Мария, которая пару раз заставала свою сестру пьющей и будто бы обеспокоилась ее здоровьем. Но на самом деле ей тоже захотелось попробовать чудодейственный напиток, и девушка перестаралась, заметно опустошив отцовский запас. Юный организм не справился с этим испытанием, и всегда прилежная Машенька устроила феерическое выступление с криками и танцами, закончившееся лишь под утро над блестящим медным тазиком, в который ее непрерывно тошнило. При ней была заботливая мать, выпытывающая детали проведенного вечера.