Татьяна Беспалова - Мосты в бессмертие

Они встретились впервые на одном из приемов, кажется, это случилось в доме профессора Гестени. Ей чрезвычайно шло имя Аврора – Утренняя звезда. Сверкающие, темно-каштановые волосы, блестящие глаза, упругая походка спортсменки, белые, подобные жемчугам зубы, открытая улыбка, буйный, фонтанирующий темперамент. Она ничем не уступала венским львицам, и ее невозможно было не заметить. Мужчины и восхищались ею, и побаивались. Женщины пытались завязать дружбу и всерьез ревновали. Аврора, младшая из дочерей старого аристократического рода, жила привольно, как хотела. Увлекалась конным спортом, живописью, автогонками. Последним и самым страстным из ее увлечений стала фотожурналистика.

Любили ли они друг друга? В этот ранний час, укрываясь от свежего ветра под боком транспортного самолета, Отто думал о своей любви к неуемной Авроре. Через несколько минут вибрирующая железная машина унесет его в неизвестность, в чужую, непознанную и непонятную страну, на театр военных действий, возможно, на смерть. А если его постигнет увечье? А если планы гитлеровских бонз пойдут прахом и победоносная война затянется? Станет ли Аврора ждать или он потеряет ее? Авроре прошедшей весной исполнилось тридцать три года, ему в начале лета стукнуло сорок пять. Они оба созрели для брака. Но в дело вмешалась война. Мысль о том, что он кладет жизнь и личное счастье на алтарь науки оказалась щекочуще-приятной. Чувство невосполнимой утраты, которое, как он слышал, посещает солдат перед отправкой на фронт, обошло его стороной…

На этом он и успокоился, засмотрелся на блеклый свет автомобильных фар. На летное поле выкатил небольшой грузовичок с опознавательными знаками особой дивизии СС. От грузовика отделились одинаковые, словно отлитые в одной форме оловянные солдатики, черные фигурки в круглых касках. Лишь одна из них отличалась от прочих формой головы.

– А вот и прибыла наша охрана, – сказал Отто Эдуарду. – Сейчас мы поимеем удовольствие свести знакомство накоротке со штурмбаннфюрером Зибелем и его подчиненными.

Лицо штурмбаннфюрера скрывала тень от козырька фуражки. Отто видел лишь заостренный кончик прямого арийского носа, злые губы и твердый, безукоризненно выбритый подбородок. Глубокие носогубные складки и дрябловатая шея выдавали возраст эсэсовца. На вид ему было не менее пятидесяти, но он был прям и подвижен, перемещался стремительно, уверенной походкой властного человека. Зибель, небрежно приложив два пальца к козырьку, отрекомендовался им по-венгерски:

– Я и есть тот самый Зибель, Герберт Зибель – ваша надежда и опора на ближайшие полгода. А может, и на более длительный срок, если на то будет воля Всевышнего!

Эдуард вытянулся во фронт и прищелкнул каблуками, салютуя.

– А! Достойнейший представитель ведомства Геббельса, – губы Зибеля изогнулись в улыбке. – Ваша братия имеет странное обыкновение пренебрегать осторожностью. Лезут всюду, знаете ли, не считаясь с обстоятельствами, а потом мы, простые рабочие лошадки войны, расхлебываем последствия неуместного мужества профанов. Держитесь крепче за вашу лейку, Генкель! Но не забывайте о наставлениях старины Зибеля!

Красноречие штурмбаннфюрера прервал штурман самолета. Он возник из сумерек, подобно призраку в летном шлеме и меховых крагах. Доложил коротко:

– К взлету готовы, господин штурмбаннфюрер! Прогноз погоды неблагоприятный. Ветер усиливается.

– Все в самолет! – скомандовал Зибель. – Эй, Рейнбрюнер! Поторопитесь! Марш, марш! Прошу и вас, господа. В такую погоду промедление чревато большими неприятностями.

– Похоже, господин Зибель и нас с вами взял под команду, – весело прошептал Эдуард, склоняясь к уху Отто.

Ах, мальчишка! Даже его одеколон имел странные цитрусовые, детские тона. Да разве такие ароматы должны исходить от настоящего воина рейха?

Их основательно поболтало и при взлете, и на посадке. Но сам полет не оставил следа в воспоминаниях Отто. Просто они летели на восток, на восходящее солнце. Под равномерное гудение турбин, его мысли снова вернулись к Авроре. Да, он стал женихом в сорок пять лет, а теперь, едва обретя надежду на семейное счастье, вынужден пожертвовать ею в угоду науке. Ему необходимо опробовать новые препараты. По слухам, боевые действия на востоке затягивались, и завершение войны к Рождеству многими и в самом рейхе, и в странах – союзницах Германии ставилось под сомнение. Говорили, что в России пленены сотни тысяч людей. Многие из отважных воинов вермахта ранены или убиты. За неделю до вылета ему звонил коллега из Вены. Он косвенно подтвердил эти слухи и настоятельно советовал Отто не откладывать вылет в район юго-восточного фронта. Пребывание вблизи передовой открывало большие возможности. Препараты требовали апробации на реальных пациентах…

В салоне самолета, закурив черепаховую трубку, Эдуард разложил на коленях карту Западной России. Все пространство от границы с Польшей и Румынией до Уральского хребта было испещрено его карандашными пометками. Отто увидел красные и синие стрелы. Все они остриями смотрели на восток. Синие стрелы упирались в точку, обозначавшую столицу этой страны – Москву, а также в большую реку, извилистое русло которой пересекало Русскую равнину с севера на юг. Отто прочитал ее название: Дон. Синие стрелы убегали дальше к востоку, туда, где коричневым цветом обозначался горный хребет, где вилась самая крупная из обозначенных на карте рек – Волга.

– Вот тут еще один русский форпост, – Эдуард ткнул пальцем в карту. – Казань. Русский язык очень странный, не правда ли? Казань – какое странное слово!

– На Русской равнине живет много народов. Есть и довольно многочисленные. Не все они русские, – проговорил Отто.

– Да какая разница? Русские есть русские! – воскликнул Эдуард. – Дикий, необузданный, подлый, рабский народ! «Грабь награбленное» – как вам нравится их девиз? Теперь они поплатятся за свои воровские ухватки! Теперь ими будут управлять надежные люди, имеющие представление о законе и порядке! Рабы не должны выходить из воли господ, а большевикам и евреям оказалось не по силам управиться с неисчислимыми, подлыми стадами. Так пусть уступят место нам, арийцам!

– Покорение России – вопрос нескольких недель. Но дальше начнется тяжкая работа по приручению диких, голодных, безграмотных масс к арийскому порядку, – задумчиво проговорил Зибель. – Нам предстоит долгая борьба. И те, кто думает иначе, – жалкие дураки.

– Мне странно слышать ваши слова, – заметил Отто. – Перед войной, когда я еще работал в Вене, ученые из России неоднократно приезжали к нам. И у меня сложилось о них самое благоприятное впечатление.

– Держу пари, – усмехнулся Зибель, – что все, кто вам так понравился перед войной в Вене, уже сгинули с лица земли или догнивают где-нибудь в Сибири. В противоположность нашему фюреру, «Отец народов» с трудом воспринимает научные новшества. Россия отстала от нас на века.

И он поднял руку в приветственном жесте наци. Его подчиненные отозвались на приветствие дружным «Зиг хайль!».

Самолет приземлился в голой, подернутой легкой туманной дымкой степи. На горизонте виднелись вытянутые силуэты тополей.

– Ну что же, – задумчиво проговорил Отто, отстегивая ремень. – Видно, не такая уж дичь. И здесь сажают тополя вдоль дорог. И здесь люди живут.

Но ни Зибель, ни Эдуард не слушали его. Штурман уже открыл дверь и выкинул наружу ступени трапа.

Снаружи оказалось тихо и безветренно. Штурман вполголоса нахваливал и себя, и пилотов, дескать, совершать посадку при таких погодных условиях на незнакомую площадку могут только истинные ассы. А Зибель, словно не слыша его, всматривался вдаль – туда, где из туманный дымки выступал невысокий холм. Клочья сизого тумана стелились по его склонам, оставляя открытой округлую вершину, увенчанную высокой башней.

– Это колокольня, – словно услышав мысли Отто, проговорил Зибель. – Дом их никудышного божества.

– Почему же никудышного? Разве они не христиане?

– Они недочеловеки и разругались со своим богом, как сварливые бабы собачатся на базаре. Эй, Генвель! Это и есть все ваше вооружение? По прибытии в Горькую Воду зайдите к Рейнбрюнеру. Он выдаст вам «беретту». И еще: смотрите в оба, Генкель! Русские коварны. Дикий зверь способен искалечить своего укротителя, даже будучи запертым за колючей проволокой.

Подчиненные Зибеля, повинуясь коротким командам, отдаваемым его заместителем, принялись выгружать из самолета оборудование. Отто огляделся. Неподалеку он заметил второй самолет. Кресты свастики чернели на крыльях. Возле него не наблюдалось никакого движения. Видимо, ящики с оборудованием были уже выгружены и направлены на место, в Горькую Воду.