Виктор Лаптухин - Африканский казак

Уловив иностранный акцент пассажира и услышав название одного из довольно дорогих отелей, а затем и точный маршрут поездки — Елисейские поля, Лувр, Эйфелевая башня и Дом инвалидов, в соборе которого находится гробница Наполеона, шофер по-военному вытянулся и взял под козырек.

— Служили в Индии, сэр?

— В Африке.

— О, Африка! Несравненная земля! Мне довелось служить в Сенегале и на Нигере, сэр.

Но Дмитрий не стал вступать в разговор, лишь молча кивнул. Он с интересом рассматривал город, о котором так много слышал и в который его привели дела московских текстильных фирм.

За последние два с лишним года многое пришлось пережить.

В Лондоне оказался совсем один. На все запросы родное начальство отвечало странным молчанием. Через знакомых узнал, что дядя Семен и тетушка скончались, а их дочери повыходили замуж и разлетелись по всей Российской империи. Обращение в посольство ничего не дало. Пришлось выкручиваться самому. Ради первого знакомства благообразные джентльмены из лондонского Сити круто обошлись с приезжим из Африки, пожелавшим заняться бизнесом. Ободрали как липку и только сочувственно разводили руками, удивлялись — как такое могло случиться? Но стиснул зубы и выдержал первый удар. Хорошо, что не сразу пустил в дело весь капитал. Свои ошибки учел, чужие хитрости понял и научился не верить вежливым улыбкам. Увидел, что в этом деле, так же как и на войне, нельзя щадить ни самого себя, ни других. Но, чтобы вернуть свои деньги, а потом получить и прибыль, работать пришлось много.

Отчасти помогло рекомендательное письмо мистера Кейнсона, хотя сам он так и не смог вернуться в Англию — сердце не выдержало долгих лет пребывания в Африке. Главную ставку Дмитрий сделал на компанию «Англо-ориентал Найджирия лимитед», которая быстро устранила конкурентов и прибрала к рукам месторождения оловянной руды в горах Джоса. Скоро ее руководство оценило энергию и знание страны своим акционером, направило его в командировку для разрешения на месте некоторых организационных вопросов, приняло к сведению предложенные рекомендации. Его доклад на совете директоров произвел хорошее впечатление.

Русско-японская война резко повысила спрос на продукцию компании. Патронная латунь и другие сплавы олова подскочили в цене, обе воюющие стороны делали крупные закупки. Шквальный огонь русских пулеметов подчистую выкашивал японские батальоны на подступах к фортам Порт-Артура, и расход патронов оказался чудовищным. Генеральные штабы всех стран делали срочные заказы на изделия Максима, Люиса, Шоша и других производителей автоматического орудия. Судостроительные, электротехнические, консервные и другие предприятия требовали все новых партий олова, и акции компании росли.

Тем не менее Дмитрий понимал, что опасно класть все яйца в одну корзину. Знакомство с производителями красителей помогло установить деловые контакты на рынке тканей. Прошло некоторое время и в его магазинах, один в Лагосе и два в Кадуне, под присмотром Ассада началась продажа «британики», «Гвинеи» и других хлопчатобумажных тканей, производившихся на фабриках Манчестера специально для африканских колоний. Родилась мысль о расширении посевов хлопка на нигерийском Севере и строительстве ткацкой фабрики в Кано.

Но пока это были планы на будущее. Сейчас гораздо больший интерес представляли контакты с земляками. Стабильный — золотой! — российский рубль и благоприятная таможенная политика открыли широкие возможности для национального капитала. За последние годы в Российской империи строительство железных дорог, металлургических заводов и шахт, ткацких фабрик и других промышленных предприятий шло невиданными темпами. Активно обновлялся их машинный парк, а многие московские текстильные мануфактуры по своему оборудованию вышли на самый современный уровень. Именно о них, как о серьезных конкурентах английским текстильщикам, писала лондонская «Таймс». Газета предупреждала, что согласно мнению экспертов, российские мануфактуры — лучшие в мире, не только с точки зрения устройства и оборудования, но также в смысле организации их работы и управления.

В Англии Дмитрию доводилось сталкиваться с представителями Прохоровых, Морозовых и других российских промышленников. Оказывал им некоторую помощь в получении заказов на новое оборудование, помогал встретиться с нужными людьми. Но, кажется, теперь такие контакты будут строиться на постоянной основе. Это и должен выяснить разговор с одним из их доверенных лиц в Париже.

Этим лицом оказался Григорий Павлович, тот господин с российским дипломатическим паспортом, что когда-то в Александрии предложил Дмитрию сопровождать груз оружия для эфиопов. За эти годы он еще больше раздался вширь, отпустил окладистую бороду, но его серо-голубые глаза по-прежнему смотрели бодро и весело. После того как по доброму русскому обычаю отметили встречу и перешли на «ты», он не стал скрывать своего изумления:

— Вот послушал тебя и подумал — истинно русский человек нигде не пропадет, ни в Африке, ни в Европе. Многие из наших неплохо устраиваются, только не любят болтать об этом. Но как ты, казак отчаянный, после всех своих приключений с французами, можешь жить в парижском отеле под собственным именем?

— Мне бояться нечего, — усмехнулся Дмитрий. — Тогда я был арабом, а сейчас подданный Британской империи, консультант и член совета акционеров солидной фирмы. Англия и Франция кончили делить Африку и, чтобы осадить своего общего врага Германию, создали союз Антанту. Есть слух, что представители их генеральных штабов уже обсуждали возможность сотрудничества в новой войне. Слышал, что и Россия собирается вступать в Антанту.

— Вижу, интересуешься не только изготовлением ситца.

— В таких делах следует разбираться. Как вести дело, если не понимаешь ничего в политике, экономике и военном деле? Лучше скажи, Григорий Павлович, как меня дома числят? Сколько бумаг написал, а ни ответа, ни привета.

— В канцеляриях бумаги всегда долго лежат, а тут еще случилась война с японцами и революция. Во всех умах смятение, великих князей и губернаторов бомбами рвут, усадьбы палят дотла, в Москве бои на баррикадах… И тут твои бумаги. Кто такой? Из какой-такой Нигерии? Чем там занимался? А может ты бомбист-революционер или японский шпион? У чиновников и без тебя голова идет кругом.

— Что же, теперь вся моя служба забыта? В шифровках благодарили, упоминали о наградах.

— Эх, хорунжий! Службу ты сослужил бесценную. Люди знающие просили сказать тебе большое спасибо. Сейчас подожди, а за наградами дело не станет.

— Да не в них дело!

— Сидел бы ты в Гатчине, у начальства на виду, так уже имел бы их целый воз. Ну, забыли о тебе! За эти годы сколько всего переменилось. Раньше наши горячие головы в Зимнем дворце рвались на юг, к теплым морям, чтобы было где нашему флоту развернуться. Ашинов со своей Новой Москвой на Красном море был лишь первой ласточкой. Потом, после того, как не удалось получить гавань Масан на юге Корейского полуострова, обстраивали Порт-Артур на Тихом океане да еще хотели арендовать персидский порт Чахбехар на Индийском. Собирались протянуть к нему железную дорогу через Афганистан от самого Ташкента, возвести там причалы, доки и батареи. Активно действовали и в Южной Африке. Там на стороне буров сражалось несколько сотен наших добровольцев, был даже создан конный отряд русских разведчиков. Ну а про Эфиопию все знаешь и сам.