Станислав Рем - За тихой и темной рекой

— Хотите и Мичуринское хозяйство подмять?

— Зачем же так… Мне здесь анархия без надобности. Я вам уже говорил. А при мне и у неё порядок сохранится, и в городе. В приказчики возьму своего человека — отчётность станет, как часы, слать. К тому же попрошу наведываться раз в год в наши пенаты, как покойный Кирилла Игнатьевич в Шанхай и Харбин. Тогда власть хозяйская ощущаться будет. А капитал я Полине Кирилловне увеличу, можете не беспокоиться. Кстати, о Шанхае и Харбине также забывать не след.

— Не моё дело. Вы так говорите, будто мы… уже собрались венчаться.

— А разве нет? — Киселёв удивленно посмотрел на собеседника.

Белый поставил бокал на стол.

— Мне нужно разобраться в одном деле. Я всё-таки хотел бы попрощаться с Анной Алексеевной. Можете посодействовать?

— Молодой человек, — бутылка со стуком припечаталась к столу. — У вас кровь в жилах или брага? На что вы расчитывали, когда привели в номер дочь Мичурина? Увольте! Я посредником в интимных делах быть не желаю! И не о дочери губернатора беспокоюсь. О вас. Что за ерунду вы вбили себе в голову? Любовь… Во имя чего убиваться? Думаете, вы нужны этой избалованной девчонке?

— Я люблю её, — выдохнул Белый.

— Мало ли кого мы любим. Главное, кто любит нас! Баленская вас не любит! А Полина Кирилловна ради вашего спасения преступила все нормы морали. Анна Алексеевна на подобный поступок не способна. Не способна, и всё! А семья — это в первую очередь прикрытие тылов, говоря военной терминологией. Вот и посудите, кто из них двоих прикроет ваши тылы? И…после того, что у вас произошло с дочерью Кириллы Игнатьевича, идти к дочери губернатора… Знаете, как это называется?

Белый выдержал взгляд полицмейстера.

— Даже если я сегодня и увезу Полину, долго мы с ней не проживём.

— А это, батенька мой, жизнь покажет. Сначала увезите, спасите её от полного бесчестия. А далее будет видно.

— Значит, не поможете?

— Увольте!

Советник резко развернулся и направился к дверям. Некоторое время он постоял в дверном проеме, потом обернулся:

— Я телеграфирую из Хабаровска. Как только найду подводы.

— А вот это — разговор. Буду ждать!

Олег Владимирович взошёл на верхнюю палубу корабля. Матросы уже свернули канаты, и судно, громко шлёпая лопастями по воде, неторопко отошло от причала. У Белого сжалось сердце от впечатления, будто это не он уплывает, а город отдаляется от него. Он жаждет остаться, а вот Благовещенск — отправляется в дальнее плавание, захватив с собой всё самое дорогое, что появилось у Белого за последние дни. Любовь. Дружбу. Веру.

«Михаил» сделал поворот, палубу слегка качнуло. Белый схватился за поручни, бросил взгляд вдоль набережной, нашёл дом губернатора. И заветное окно на втором этаже. Занавеска за стеклом опустилась. Неужели Аннушка провожает его? Господи, стоит она там или только показалось? Кровь с силой ударила в виски. Ещё есть время всё изменить. Всё вернуть. Начать сначала. Взгляд опустился вниз и забегал по воде. До берега недалеко. Можно добраться вплавь. Прийти, объясниться. Рассказать, как все произошло. Неужели не поверит? Неужели не поймёт?

Взгляд советника переместился к пристани и тут же зацепился за знакомую фигуру господина Стоянова. Молодой человек во фрачной паре с огромным букетом цветов уверенно вышагивал в сторону губернаторского дома. Свататься? Сердце пронзила боль, словно невидимая рука проткнула его шилом. Неужели дала согласие? Нет, не может быть… Но фрак, цветы…

— Тебе плохо? — Полина Кирилловна взлетела по трапу наверх и вцепилась в руку любимого. — Тебя укачало?

— Нет, нет. Всё в порядке, — сквозь зубы ответил молодой человек. — Не обращай внимания. Зачем ты поднялась? Иди в каюту. Я сейчас.

— Хочу с тобой постоять, — головка девушки склонилась на плечо Белого. — Посмотреть на город. Когда я его снова увижу? Вон, смотри, дрожки Владимира Сергеевича!

К пристани и впрямь подъехал губернский полицмейстер. Он привстал в коляске, снял с головы котелок и принялся им размахивать. Белый поднял руку в ответ.

— Вы с ним договорились? — равнодушно поинтересовался у девицы Олег Владимирович.

— Да. — Полина Кирилловна поняла, что имел в виду Белый. — Все документы мы оформили. В Хабаровске немного задержимся, хорошо? Нужно просмотреть бумаги, проверить лавки и магазины. Да и обвенчаться, думаю, следует там же. Будет лучше, если ты вернёшься в столицу женатым человеком, правда?

А пароход плыл всё дальше и дальше. «Господи, — руки советника с силой сжали поручни, — что я делаю? Почему стою и ничего не предпринимаю? Только потому, что увидел Стоянова? Или Киселёва? Да плевать мне на них! Но почему я словно истукан стою и слушаю о каких-то лавках, магазинах, венчаниях?».

— Что с тобой? — словно издалека донёсся голос Полины Кирилловны. — Ты побледнел! И губы сжались в тонкую ниточку. Тебе плохо?

— Нет. Я же сказал, всё в порядке, — на этот раз Белый не смог сдержать себя и раздражение явственно прозвучало в его голосе. Девушка вздрогнула. — Прости. Но ты слишком торопишь события. Мы не можем обвенчаться в Хабаровске. Как человеку военному, мне следует испросить разрешения на брак у его сиятельства.

— Если дело только в этом, то я не вижу преград. Испросим. Через телеграф. Кстати, нужно бы и Владивосток посетить. У отца там три лавки и магазин, — произнесла Полина Кирилловна и тут же добавила: — Но, если не хочешь, можем сразу выехать в Петербург. В крайнем случае попрошу Владимира Сергеевича подсобить. Да, ещё, думаю, нужно купить что-нибудь… экзотическое. Всё-таки с Востока едем, нужно же столичную публику удивить. Как ты думаешь, если…

А город уплывал. Вот открылась из-за высоких тополей Арка. Сердце кольнуло: возле неё уже работал люд, восстанавливая разрушенное. Белому вспомнился день приезда. Как давно это было… Проплыл мимо и перекрёсток Большой и Театральной. «Мичуринскую» отсюда рассмотреть не имелось никакой возможности. Однако она была — там, в другой реальности. В той реальности, что медленно исчезала вдалеке.

Когда судно вышло на Стрелку, Белый рассмотрел доки и казармы. Возле доковского причала колыхалась «Селенга», готовая принять казаков. Война продолжалась. Но он, титулярный советник Олег Владимирович Белый, там был уже лишним.

По левому борту проплыли хутора. Молча. Мёртво. Страшно.

Молодой человек повернулся к Полине Кирилловне:

— Ты права. Я себя плохо чувствую. Спустимся вниз…

Полина Кирилловна чмокнула Белого в щёку и резво направилась к трапу. Советник последовал было за ней, но его неожиданно остановил возглас: